Дина Максимовна Ходжаева (Пенсон). Часть пятая Ташкентцы

Что бы Вы хотели отметить в творчестве Макса Захаровича не только как дочь, но и как мастер фотоискусства?
(В ответ Дина Максимовна рассказывает интересные особенности отцовских фотографий, перелистывая альбом и иллюстрируя свои наблюдения…)

Если кратко, то это две особенности работ Пенсона. Первая — необычные ракурсы фотографий, объем, геометрия, ощущение пространства. Это тени физкультурников или грядки хлопкового поля, ряды военных на параде или сохнущие кирпичи —все подмечено в виде геометрических линий, создающих пространственный и эмоциональный эффект. И простые люди, снятые как-то чуть сверху или чуть сбоку, становятся выразительными настолько, что кажется, будто мы находимся рядом с ними, с портретами Сталина и Молотова…

И вторая особенность. Отец снимал не как турист, не как внешний человек. За годы работы, командировок, общения он досконально изучил жизнь узбекистанцев и в ней уже подмечал взглядом художника особые мгновения.

Это то, что удалось запомнить. Но нашел в Сети размышления Дины Максовны, мы говорили об этом, но лучше процитирую, так как уже выложено в виде читабельного текста. Первая цитата из «Экономического обозрения» http://www.review.uz/page/article/culture/1943

– Отца в последнее время очень часто сравнивают с родоначальником советской фотографии Родченко, но это сравнение совершенно неверно, хотя бы потому, что Родченко жил в Москве, а отец всю жизнь провел в Узбекистане. За последние годы множество специалистов признало, что Макс Пенсон занимает одно из ведущих мест в мировой фотографической культуре. У него был свой почерк, свое видение сюжета, в своем творчестве он шел абсолютно своим путем. Когда сюда приезжали журналисты, фотокорреспонденты, они воспринимали действительность Узбекистана как туристы, для них происходящее вокруг было всего лишь экзотикой. Отец же не был гостем в Узбекистане. Изо дня в день, выполняя задания своей редакции, он жил той действительностью, которую снимал. Я считаю, что именно в этом и заключается секрет самобытности фоторепортажей папы. Он передавал собственное мироощущение, это и отличает его от современников, поэтому он так интересен и сегодня. Фотографирование было для него прежде всего творческим процессом. Он не просто щелкал затвором камеры, а создавал каждую свою фотографию как картину, хотя все эти снимки делались по заданию газет и журналов. Элементы художественности присущи всем его работам, ведь он был художником по образованию. Если внимательно рассматривать снимки, то в каждом их них можно найти необычный свет, ракурс, линию. Любимые фотографии отца мы опубликовали в отдельной главе книги, выпущенной к персональной выставке папиных работ в Швейцарии.

И еще цитата отсюда http://www.cainfo.ru/article/mass-media-digest/1452

Дина Ходжаева, дочь фотографа Макса Пенсона, рассказала Лизе Новиковой, каким она помнит своего отца.

– Делился ли с вами отец секретами мастерства?
– Нас в семье было четверо детей. Два брата и я посвятили себя фотографии, но я должна сказать, что отец нас никогда не учил. У него не было времени, кроме того, он считал, что мы должны сами прийти к этому. У всех у нас были свои фотокамеры: он нам их подарил, чтобы не было раздора. Но нас окружала фотография. Ведь каков был его день? Он вставал в восемь-девять утра, занимался обработкой фотографий, которые он делал для ежедневного выпуска «Правды Востока». Затем уходил в редакцию за новыми заданиями. Если заданий не было, он выискивал их сам. Дальше – съемка, и только часов в восемь-девять вечера приходил домой. Не раздеваясь, проявлял пленку, ему был важен результат. Пока пленка сушилась, он ужинал и ложился отдыхать часов до 11. Потом он вставал и до пяти-шести утра печатал и сушил. И когда мы утром просыпались, вся квартира была в фотографиях.

С нами он никогда специально не занимался. Даже когда я его попросила просто показать, как зарядить пленку в кассету, он сказал: «Меня никто не учил, и я тебя учить не буду: доходи до этого сама». Тогда были сложные кассеты, я мучилась, но все же заряжала сама. Занимаясь всю жизнь фотографией, я все же пришла к выводу, что некоторым деталям совершенно невозможно обучить, точно так же как нельзя научить человека рисовать или писать.

– С какими фотоаппаратами работал ваш отец?
– Первоначально он работал на стекле, это был довольно тяжелый фотоаппарат. По нашим меркам это был смешной аппарат, надо было накрыться темным покрывалом, чтобы его перезарядить. Поэтому и фотографии этого периода наиболее статичные. А в 1926 году, когда появилась пленка, он начал работать с немецкой «Лейкой».

– Сейчас архив разбросан по всему миру, на нынешней выставке представлена хоть и важная, но только часть общего наследия. А каков, по-вашему, цельный образ фотографа Макса Пенсона?
– Отцу как художнику всегда хотелось особо отмечать наиболее понравившиеся сюжеты из каждодневной хроники. В свободное время он печатал именно эти кадры в довольно большом по тем временам размере 50 на 60. Их он окрашивал в коричневый цвет, чтобы добиться наибольшей художественности, это называлось вирирование. Он показывал эти фотографии нам, так что мы были первыми его критиками. И на этой выставке есть несколько таких фотографий. Именно это его кредо. То, что ему по-настоящему нравилось, он делал уже для себя, ради своего удовольствия.