Детство в Ахангаране, 1968 — 1971 годы Разное

Марина Пермская

Прибытие

9 августа 1968 года на самолете Пермь-Ташкент наша семья прибыла в Узбекистан. Мой отец несколько лет до этого ездил в разные республики СССР, изучал обстановку. В то время мы жили в Перми, город на Урале, с суровым климатом. Зимой мороз доходил до 40 градусов, мама каждый год болела ангиной. Хотели переехать в более теплый климат. Отец даже полгода пожил в Краснодарском крае, работал там шофером, мама к нему приезжала, но ей там не понравилось, да и отец нелестно отзывался о местном населении.

И вот отец узнал, что в Узбекистане бурно развивается промышленность и на контрактной основе можно найти работу с предоставлением жилплощади. И отец отправился в это путешествие, нашел работу в Ташкентской области в городе Ахангаран, впрочем, об этом городе он узнал от своего знакомого в городе Перми. Туда уже уехали две семьи. Город небольшой, но там были заводы — ЖБК, цементный завод, завод пластмассовых изделий, куда и устроился мой отец электриком. По контракту его семье должны были предоставить трёхкомнатную квартиру с условием, что его жена тоже будет работать на этом же заводе.

Мы, дети, я после третьего класса, а брат после девятого класса, были в этих обстоятельствах пешками, нас никто не спрашивал, хотим мы или нет таких перемен в жизни.

Барак

И вот мы в Узбекистане, приехали в самую жару за 40 градусов, сначала самолет, потом автобус, помню, что меня мутило и тошнило. Кое-как добрались до места. Поначалу нас поселили в бараке без удобств, вернее говорили «удобства во дворе». Большая комната с большой каменной печью, на которой можно было готовить. Мебель ехала в контейнере, пока спали на полу. Помню, что поначалу я плакала, говорила, что хочу обратно, но мои мольбы не слышали и пресекались. И как-то с тех пор, с десяти лет, я усвоила, что плакать бесполезно. И всю последующую жизнь не распускала нюни, в любой ситуации.

Мы стали обживаться, осматриваться. Воду брали в колонке около дома. Помню, что на меня произвело впечатление, когда я вышла за водой вечером и эта жаркая южная ночь была полна звуками звенящих цикад, и множеством других звуков, воздух был наполнен ароматами садов, а небо было звёздным и таким близким, ощущение, что эта ночь тебя обволакивает теплом, звуками и светом далеких звезд…

Помню, как от нечего делать мы с братом вместе делали семейную стенгазету, где писали о маленьких новостях, сочиняли вместе стихи. Например, такие:

"Каин восемнадцатый был король шестнадцатый,
Он свалился под кровать и стал бешено орать,
На голове волосья рвать, и костылями дрыгать.

…
«Каин восемнадцатый был король шестнадцатый…» и т.д.

Общежитие

Зима 1968 года выдалась снежной и холодной, температура воздуха опускалась до минус 20 градусов и снега по колено. Для Узбекистана это очень редкое явление. Но для нас, россиян, это было привычное состояние и мы радовались такой зиме.

От такого количества снега крыша в нашем бараке провалилась и нас переселили в четырехэтажное кирпичное общежитие. Оно было ближе к школе, это плюс, но комната была намного меньше и битком была забита вещами, т.к. прибыл контейнер из Перми. Общежитие запомнилось тем, что там у меня появилась подружка Фая, их семья прибыла из Башкирии. Кстати, весной ее семья вернулась домой в деревню Блявтамак в Башкирии, т.к. не выдержали тягот переселения.

Моя жизнь в Ахангаране скрашивалась письмами от подруг, оставленных в Перми, мы регулярно переписывались с Олей, Лизой, я всегда ждала их писем и сама писала охотно.

А вот и весна пришла, зацвели белые акации вокруг общежития и по всему городу. Оказывается, их цветы очень сладкие.

Прошло еще немного времени и наконец-то мы вселились в трёхкомнатную квартиру, обещанную заводом. Стало просторно. Там еще была огромная лоджия, так что места всем хватало.

Школа

Учились мы с братом в школе номер 4. Ученики в классе были из разных городов. Учителя были хорошие, уроки проходили интересно. Запомнилось, что учитель рисования Балдин организовал в школе «Эрмитаж»- в отдельной комнате на стенах висели репродукции картин известных художников, нас водили туда на экскурсии. С тех пор я полюбила живопись.

Жара в Узбекистане приходит рано, уже в марте до +20, а в апреле-мае до 25-30 градусов, поэтому запомнилось, что я с непривычки страдала на уроках физкультуры, они проходили на улице. Несмотря на жару, приходилось бегать и прыгать. Все это мне давалось с трудом, с тех пор не любила физкультуру.

По весне мы классом с пионервожатой ходили с походы к близлежащим горам, вернее холмам, предгорьям. Там росли сначала подснежники с ярким запахом, потом горные тюльпаны, отличающиеся тем, что из земли торчали только цветы и листья зеленые в красную крапинку, и цветы надо было тянуть, чтобы из земли вытянуть длинный белый стебель. Еще там росли дикие ирисы.

Лето

И вот долгожданное лето, каникулы. Вопросов, чем заняться, не возникает. Ну, конечно же, на речку, купаться. Поначалу я не умела плавать. И ходили мы купаться в близлежащий пруд, вернее, это был какой-то искусственный котлован. Я себе поставила цель научиться плавать. Подруги подсказали, что нужно грести по-собачьи и я упорно пыталась грести и когда почувствовала, что могу держаться на воде, освоила стиль брассом. Любила просто лежать на спине, приятно осознавать, что вода тебя держит. Это было в первое мое лето там. Я подружилась с Леной Наумовой из моего класса она жила в доме рядом. Ходили друг к другу в гости, вместе выходили во двор, там девчонки и мальчики, играли в мяч, разные игры, гуляли, ходили в кино. Я помню нашумевший фильм «Миллион лет до нашей эры», индийские фильмы. Около кинотеатра «Восход» на большой площадке приезжал бродячий цирк. Наши дома стояли вдоль главной улицы города, по которой 1 мая и 7 ноября проходили демонстрации. Вдоль дороги был довольно глубокий арык, но вода текла в самом низу, там мы марлей ловили мелких рыбешек, потом жарили их на костре во дворе. Еще помню, что во дворе, да и по всему городу росла верблюжья колючка, весной она цвела белыми цветами, а потом появлялись красные мясистые плоды, которые раскрывались, как цветок, мы их звали арбузиками. А остальная трава летом выгорала под корень и земля была твердая и светлая от пыли. Босиком ходить по ней было невозможно, она обжигала пятки.

Когда я научилась плавать, уже после 5 и 6 класса мы с подругой или с семьей ходили на пляж. У нас он назывался «третья речка», т.к. по пути к ней еще была «первая» — и «вторая» — река Ахангаран. Они все были разные. На первой мы с Леной останавливались. Там берега были каменистые, вода прозрачная, и только в одном месте глубокая, а так — по колено бежала водичка по камешкам, там можно было наблюдать за рыбами в воде, например, змей-голова, то ли змея, то ли рыба, ну и окунуться пару раз, полежать на горячих камнях. Третья речка — это большой искусственный пруд, вода также поступала из реки, там отдыхал весь город.

Еще летом можно было купаться в арыках, коих было много в городе. Они текли в махаллях, где была частная застройка. Единственный недостаток был в том, что вода там была непрозрачная, перемешанная с землей. Вдоль арыков росла джида , она издавала сладковатый аромат. Джида похожа на финики, такая же сладкая. Мы ходили на «Водопад» — там от основного арыка исходил другой и была устроена задвижка широкая, из которой вода под напором устремлялась в боковой арык, который уходил вниз по узким желобам. Там было страшное течение и нельзя было приближаться к этой задвижке. Но я как-то умудрилась один раз туда попасть. Меня моментально затянуло в бурный поток и я очнулась далеко внизу, где уже было спокойное течение. Страшно было.

Наш сад

Мои родители как и в Перми, так и здесь, заимели свои «шесть соток». Участки давали вдоль ж/д линии, около кладбища. Огораживали свои участки люди забором из тонкой металлической арматуры, коей в избытке были завалены свалки, т.к. в городе был завод. Насадили малину, вишню, айву, даже саженец грецкого ореха. Родители умели обустраивать огород и выращивать овощи. Отец построил маленький домик, в основном, для хранения инвентаря. Вода была проведена. И началась огородная эпопея, там конечно и работать надо, но и урожай радовал. Земля была плодородная, и в одно лето наросло столько помидоров, что родителям пришлось нанять ишака с арбой, чтобы увезти все это богатство на базар и продать. А цены тогда были просто смешные — помидоры 5-10 копеек за кг. Мама говорила, что оправдали только стоимость ишака. Огород кормил нас несколько лет, потом все таки продали, так как началось воровство, а мы к тому времени переехали в Ташкент и не могли за всем уследить. Ездили туда на трехколесном мотоцикле с люлькой.

Книги

В Ахангаране я пристрастилась к чтению. Дома книг не было и приходилось ходить в детскую библиотеку. Там я набирала целую стопку книг, они давались на 10 дней, но прочитывала все залпом дней за пять и снова бежала в библиотеку. Обожала книги о животных, о путешествиях, детских писателей, фантастику.
Начитавшись чужих рассказов, захотелось самой что-то написать. Помню, что написала рассказ «Рыжая», о девочке с рыжими волосами, и рассказ «Путька» о собачке.

Животные

Кстати, мама откуда-то принесла щенка, видимо, какая-то помесь — маленькая собачка с тонкими ножками, безхвостая, с висящими вперед ушками, с белой грудкой, с черной прилегающей шерстью. Я ее назвала Путька в память о моей пермской собачке. И снова я ее дрессировала, гуляла с ней. Однажды наша собачка забеременела и я даже принимала у ней роды. Щеночков было трое и их охотно разобрали.

Животных я любила. По весне после проливных дождей улицы покрывались огромными лужами и там сразу же появлялись головастики. Мы очень любили за ними наблюдать. Сначала они росли, и походили на маленьких рыбок, но потом у них появились ножки и они все росли, а хвостик укорачивался. И им удавалось вырасти в маленьких лягушек до того, как прекратятся весенние дожди и высохнут все лужи. Тогда они как саранча, скакали по тротуарам и мешали ходить. Подросшие они перемещались к арыкам и там жили. Лягушки в Узбекистане необыкновенные — серенькие как мышки и при пении у них по бокам рта надуваются пузыри. А поют они знатно, как соловьи!

Тамара

У меня была соседка Тамара, немного младше меня, ей я посвятила стихи:

Твои волосы напоминают мне осень.
В твоих глазах, как в лужицах,
По весне просинь.
Ты идешь по улице, провожая взглядом,

Облака, что плывут в небесах по маю.
Бывает в твоих глазах грусть, бывает радость,
А от весен шальных на губах сладость.

Только когда ты грустишь, всё вокруг скучает
И твою радость тихую молча ожидает.

Случай в лагере

Летом меня на один месяц отправляли в пионерский лагерь. Помню, днем у нас был тихий час, а я днем не могла заснуть никогда и под простынкой (светло) читала книжки. Это как-то заметила воспитательница. Ее это очень возмутило. Мой проступок расценивался как нарушение режима и я должна была быть наказана. Меня повели к директору лагеря. Выслушав нравоучения, я получила приговор — выдворение из лагеря, ни больше и ни меньше! Сказали прийти с вещами на выход. Я пошла собирать чемодан. И вот я с чемоданом притащилась снова к домику директора. И тут, о чудо, я была помилована! Меня простили. Прям по Достоевскому за минуту до казни.

Звезды

И вспоминается еще один случай, когда еще на заре моей юности в 6 классе учительница дала задание классу вечером понаблюдать за небом и записать свои впечатления. Вечером я с одноклассницей вышли на улицу, когда стемнело, и старательно стали смотреть в небо. Небо было, как всегда в Узбекистане, ясное и звездное. И мы увидели падающие «звезды» — метеориты. Мы только успевали загадывать желания, метеоров было на удивление много. И вот наше самое главное наблюдение — мы увидели движущуюся по небу звездочку. Тогда мы подумали, что это был спутник. Это был 1970 год. Но кто знает, может быть это было НЛО? Тогда мы о них еще не слышали.

Опять переезд

Мой брат в 1969 году закончил школу с двумя четвёрками, остальные пятёрки, и поступил в политехнический институт в Ташкенте. Мест в общежитии не было, приходилось снимать комнату. Мои родители задумали переехать в столицу Узбекистана. Отец в 1971 году подписал гарантийное письмо с ташкентским тракторным заводом, это письмо гарантировало получение для его семьи трехкомнатной квартиры, опять же, с условием, что на заводе будут работать он и его жена. Как это все улаживалось в те годы, непостижимо для нынешнего времени. Он уехал в Ташкент, какое-то время жил в общежитии, приезжал на выходные, и говорил, что наш дом скоро достроят.

И вот летом 1971 года мы въезжаем в новую трёхкомнатную квартиру в городе Ташкенте на массиве Ташавтомаш-1 (ТТЗ-1). Микрорайон (массив) был построен в основном для работников завода ТТЗ, но не только.
До свидания, Ахангаран, уже полюбившийся, местные жители называли его Ахан-Париж. Еще пару лет мы будем ездить туда на дачу, на электричке это час езды.
И опять буду писать письма новым подругам Лене Наумовой, Тане Игнатовой, Любе Хен. И пермских подруг я тоже не забывала, мы продолжали переписку.