Василий Владимирович Бартольд (1869 — 1930) История Ташкентцы

Юрий Флыгин

15 ноября — день рождения выдающегося российского востоковеда, академика Василия Владимировича Бартольда (1869 — 1930).

Бартольд является одним из родоначальников туркестановедения. Еще в годы учебы на факультете восточных языков Петербургского университета он решил посвятить себя изучению истории Средней Азии. В этом он еще более укрепился в ходе своей первой экспедиции в Среднюю Азию, предпринятую вскоре после завершения учёбы. Как раз в нынешнем году исполняется 130 лет со времени этой экспедиции.

Она, правда, была неудачной, в её самом начале Бартольд упал с лошади и сломал ногу. Он был вынужден надолго задержаться на лечение в Ташкенте. За это время, благодаря завязавшейся дружбе с Н.П.Остроумовым, Бартольд познакомился и подружился со многими ташкентскими русскими краеведами. Пожалуй, нет другого города, кроме конечно родного Петербурга, который так тесно был бы связан с именем Бартольда, как Ташкент. Он приезжал сюда несколько раз, работал в Ташкентской библиотеке, после 1917 года участвовал в организации и становлении университета в Ташкенте. Активно выступал против практики продажи местными жителями рукописей и исторических артефактов заграницу. Узнав, что Коран Османа, некогда приобретенный у мулл К.П.Кауфманом, советская власть решила вернуть в Туркестан, и не в библиотеку, а духовным структурам в Самарканд, Бартольд с сожалением писал, что в Самарканде Коран «когда-то продали за сто рублей, продадут и теперь, если найдутся покупатели, хотя бы англичане».

Практически все работы В.В.Бартольда связаны с феодальным периодом, он всячески избегал освещения, упоминания современных ему лет. Некоторым особняком здесь стоит труд Бартольда «История культурной жизни Туркестана», изданная в 1927 году (написана немного ранее). Завершая его, Бартольд утверждал, что «в Туркестане, как и в Индии, по географическим и историческим причинам выполнение исторических задач было невозможно без завоевательных походов и без хотя бы временного покорения одних народов другими; но этими… страницами прошлого конечно не закрывается путь для более светлого будущего».

Немного более конкретный прогноз для среднеазиатского региона он дает в заключении другой своей книги — «История Туркестана».
«Будущность Туркестана, как всякой страны, писал Бартольд, зависит от того, какое положение будет принадлежать ему в мировой торговле. Былое значение Туркестана для торговли с Дальним Востоком едва ли когда-нибудь будет восстановлено… но остаётся ещё не решеный вопрос о будущем европейско-индийском рельсовом пути и о том, какое место в этом железнодорожном сообщении будет принадлежать Туркестану (тогда был популярен и активно обсуждался проект железной дороги между Екатеринбургом и индийским (на то время, ныне это Пакистан) Лахором — Ю.Ф.). Вследствие этого, продолжал Бартольд, Русский Туркестан имеет не только прошлое, но и будущее, тогда как Восточный или Китайский, который по физико-географическим причинам, никогда не будет иметь значения для железнодорожной сети, является страной прошлого».

По прошествии многих десятилетий мы видим, что общественно-политические и экономические прогнозы на длительную перспективу дело бесполезное даже для академиков, реальность всегда окажется намного сложнее, многограннее наших представлений. Хотя в краткосрочной перспективе Бартольд оказался относительно точным.