«Остов коллективной памяти ташкентцев» Разное

Борис Чухович — о высотном здании «Шарк» (УзА).

Фото: Виктория Абдурахимова / «Газета.uz»

Ситуация со зданием издательства «Шарк» парадоксальна, и, чтобы выбрать лучшую стратегию защиты, специалисты и общество должны ясно осознавать, что и почему мы защищаем. До 2021 года, когда мне выдалось приехать в Ташкент после длительного отсутствия, я полагал, что издательство является одним из наиболее хорошо сохранившихся модернистских зданий в городе. Однако детальное обследование показало, что это не так.

Оригинальные фасады были почти полностью утрачены более 10 лет назад во время реконструкции. Проблема не только в том, что стены, облицованные газганским мрамором, были заменены алюкобондом и керамическими плитками. Изменения затронули пропорции сооружения, так как алюкобонд закрепили на накладных конструкциях, не предусмотренных архитектором Ричардом Блезэ. Наиболее заметны изменения в лифтовом блоке сооружения, увенчанном часами, — любой, кто захотел бы сравнить старую и новую версии здания, убедится, насколько тяжеловесной и грубой является сегодняшняя башня в сравнении с изящной постройкой 1974 года.

На сегодняшних фасадах ещё можно увидеть два аутентичных элемента: балконы с выразительными полуциркульными опорами на северной и северо-западной сторонах здания и верхнюю антенну, которую следует воспринимать как произведение монументального искусства.

Прорисованная Блезэ как «антенна телетайпа», она много десятилетий не несла никакой технической нагрузки, но оставалась символом новых технологий и устремлённости в будущее, характеризовавших советскую архитектуру на излёте «Swift Sixties».

Реконструкция фасадов была проведена ещё в каримовскую эпоху, когда в стране не было специалистов, способных провести грамотную реставрацию модернистского сооружения. Между тем, оно действительно требовало незамедлительных действий. В отличие от гостиницы «Узбекистан» и Музея Ленина (сейчас Государственный музей истории Узбекистана, он частично виден на главном фото — ред.), которые возводили военные строители, некачественное строительство привело к постепенной ломке и обрушению мраморной облицовки, что делало здание малоэстетичным и, главное, небезопасным для горожан.

Оригинальные интерьеры сохранились не лучше фасадов. Изначально наиболее выдающимися и тщательно проработанными были пространства первого и шестнадцатого этажей. Моя коллега Екатерина Головатюк (архитектор, соосновательница бюро GRACE (Милан) — ред.) считает проект первого этажа наиболее совершенным по мысли и графическому исполнению, с чем я согласен. Однако от него сегодня мало что осталось. Что касается 16-го этажа, где в свободном пространстве архитектор организовал два зала, на 50 и 200 мест, а также буфет и рекреации для общения журналистов, от него не осталось вообще ничего, кроме голых конструкций.

В 2021 году в активном режиме шла реконструкция и стандартных этажей: некоторые из них уже подверглись полной деструкции, а другие ждали своей участи. При обследовании здания лишь квадратная мраморная лестница вертикального блока напомнила мне время, когда я, будучи молодым архитектором, а затем аспирантом Института искусствознания, носил свои первые тексты в редакцию «Архитектуры и строительства Узбекистана» на седьмом этаже.

Сооружение, высящееся сегодня на улице Буюк Турон, ни в коем случае не является памятником архитектуры начала 1970-х годов. Что же оно из себя представляет и почему мы должны это сохранить?

Я бы сказал, что мы имеем дело с иконой — но не в представительском смысле, который распространён в поп-культуре («икона стиля» и пр.), а в том, каким его понимал Чарльз Пирс, американский философ и один из основоположников семиотики. Икона, по Пирсу, внешне воспроизводит означаемое, но не является таковым. Так, между иконическим изображением девы Марии и персонажем евангельской истории есть внешнее соответствие, хотя даже религиозные люди понимают, что изображение — это не сама Мария.

Такими же свойствами обладает сегодняшнее сооружение. Это не оригинальное издательство 1974 года, но оно соответствует ему во многих параметрах (объём, композиция, прорисовка) и даже ещё хранит нетронутыми несколько изначальных деталей.

Ещё одна важная особенность существующего сооружения — произведённые в нём изменения являются обратимыми. При желании, используя современные технологии, архитекторы могли бы вернуться к пропорциям фасадов здания Блезэ. Возращение оригинальных интерьеров мне видится менее вероятным, так как, судя по всему, архитекторы должны полностью переосмыслить функциональное предназначение сооружения.

Город обязан сохранить здание по меньшей мере по двум причинам. Во-первых, оно является одним из крупнейших остовов коллективной памяти ташкентцев. В моём исследовании этого памятника я попытался детально показать, насколько тонко Ричард Блезэ учёл особенности местоположения здания и сумел заставить его «работать» не только на главную площадь города, но и на бывшую улицу Ленина (Буюк Турон), а также на Театральную площадь и улицу Узбекистанскую (Ислама Каримова).

Если здание будет разрушено или радикально перестроено, в облике центра столицы появится ещё один выбитый зуб, и размещённая на его месте позолоченная коронка ситуации не исправит.

Во-вторых, разрушение здания косвенно разрушит и Музей истории, другой модернистский памятник, неразрывно связанный с издательством. Проводя совместно с историком архитектуры Ольгой Казаковой исследование ташкентского модернизма, которое готовится к публикации издательством Музея современного искусства «Гараж» при поддержке Фонда развития искусства и культуры Узбекистана, я, в частности, обнаружил документ, свидетельствующий, что члены авторской бригады Музея Ленина присутствовали на обсуждениях проекта здания издательства, так как было необходимо обеспечить полную совместимость, если не слитность двух объектов. Таким образом, сегодня невозможно разрушить одно здание, не уничтожив другое. Это все равно, как если бы кто-то вознамерился перестроить Собор святого Марка, полагая, что это не скажется на палаццо Дожей.

Таким образом, архитекторам предстоит найти более сложное решение, при безусловном сохранении общего решения здания и желательном сохранении оригинальных деталей, но полном переосмыслении его функции. Необходимо сохранить контуры и прорисовку не только главного, но и горизонтального корпуса издательства, выходящего на улицу Буюк Турон — любое повышение его этажности будет означать утрату важных сторон сохранившейся архитектурной иконы.

Осуществляя эту работу, следует помнить, что архитекторы всех проектных институтов Ташкента в опросе 1981 года назвали здание издательства вторым по значимости в городе после Панорамного кинотеатра, а архитекторы Ташгипрогора и вовсе поставили его на первое место.

Перед властями города стоит деликатная задача, но если она не будет решена грамотно, они будут выглядеть банкротами, занимающими не своё место.