Размышления на тему сохранения старых кладбищ История Разное

Пишет Татьяна Вавилова

Участники группы Память о ташкентцах часто бывают на кладбище №1 по улице Боткина и всегда обращают внимание на дореволюционные памятники. Они и правда интересны тем, что отражают давно ушедшую эпоху. Памятники, как одежда и прочее, входили и выходили из моды, меняли формы и соответствовали традициям.

Русская диаспора Туркестанского края соблюдала традиции своей родины, поэтому и памятники на русских христианских кладбищах такие же, как на российских. В Ташкенте были мастерские, но богатые горожане старались привезти на могилу родных памятники из центральной России. На некоторых сохранившихся монументах можно увидеть клейма фирм и города, в которых они были сделаны – Москва, Киев.

На сайте Евгения Смехова «Старый Ташкент» опубликованы интересные заметки анонимного автора «Прогулки по Ташкенту», 1914 год. Есть в них и прогулка по кладбищу.

Теперь, когда нами столько кладбищенских карт исхожено и столько сделано фотографий, мне было интересно найти те захоронения, о которых написал автор заметок, представить себе картину того времени.
Каким же было наше старое христианское кладбище 108 лет назад? Да таким же! Удивительно, но мало оно изменилось. Правда, вокруг кладбища ничего из прежнего не осталось. Вот что пишет в 1914 году автор «Прогулок по Ташкенту»: «На подходе к погосту Кладбищенская улица вскоре уходит влево, а прямо ведет дорога к ипподрому к самому зданию, но обыкновенно едут по Куйлюкской. Ну, да пыль везде одинакова.

Вот завод Юсупова, кладбищенского соседа, а напротив сартовский базарчик и выделка памятников. Чуть правее и самое кладбище. Ворота гостеприимно раскрыты». Ипподрома и завода Юсупова давно нет, а базарчик есть, но продают только цветы, и ворота те же самые и тоже всегда раскрыты. Читаем далее: «Широкая аллея, обсаженная пирамидальными тополями, ведет к церкви, где по праздникам идет служба. Другие аллеи идут параллельно главной или перпендикулярно к ней». Что ж, узнаваемо. Только аллея значительно сузилась за счет захоронения почётных и богатых, да и тополи не дожили до наших дней, им на смену пришли другие деревья. А церковь та самая, прежняя и мало изменилась с тех времён, только алтарь стал больше, выдвинулся, да внутреннюю роспись недавно обновили. Не изменили своего направления боковые аллеи, разделяющие территорию на карты. Всё так же «на перекрестках вывешены номера жилищ покойников», то есть номера карт. Автор любит иронизировать.

«Кому-то готовят могилу, кого-то ждут». Как и сейчас, «тихо кругом. Журчат лишь арыки, да сарты бесшумно бродят с ведрами, поливая растительность на могилах. Изредка пройдут такие же любопытствующие, но все тихо чинно, словно боясь нарушить вечный покой насельников кладбища». Арыков нет уже много лет, для полива провели водопровод. И следующее описание очень похоже на современность. У мёртвых такое же разделение на бедных и богатых, на забытых и ухоженных, как у живых во все времена:
На некоторых могилах поуходили в землю кресты, ирисы затянуты паутиной, а другие, очевидно, оплачиваемые, в полном порядке. Ближе к церкви – больше памятников, а там у ограды-дувала скромно ютятся менее состоятельные. И тут, как в жизни, капитал всюду пробивает дорогу. Тесно здесь, но все же на виду, ближе к центру. Есть лишь заготовленные места, закупленные заранее и обнесенные оградой, но будущие жильцы еще не вступили во владение, черед их не настал.

Ташкентское кладбище не так богато роскошными, изготовленными по особому заказу памятниками, как Москва и Петербург, где жила вся знать. Поэтому путешественник не очарован, но для меня начинается самое интересное – имена и описания памятников:

«Особенно интересных памятников нет, все больше по шаблону изделий «Сен-Галли». Оригинальны, впрочем, рядом с могилой-памятником «павшему от руки убийцы 6 сентября 1906 г.» прокурору судебной палаты Шарыгину, памятник Курицину, в виде грота из кирпичей, с чугунными цепями или другой недалеко от памятника – усыпальницы убитого в те же времена Чернова – в виде двух скал, посреди которых проложена дорожка; на большой скале чугунный крест, а перед этим памятником два чугунных же, по моему, подсолнуха, но, должно быть, изображают хризантемы, которые венчают два матовых шара, как будто для электричества. Во всяком случае, нешаблонно. Местами имеются поркышки-будки из жести для предохранения от зноя посаженных растений.
Вот недалеко от церкви, по левую сторону, за большой оградой, покрыта хорошим навесом среди стройных кипарисов, могила «героя Севастопольской обороны генерала Кривоблоцкого».

Непосредственно за церковью массивный черного мрамора памятник над могилой ком. совет. Иванова».
Итак, Шарыгин, Курицын, Чернов, Кривоболоцкий, Иванов. Ищу в наших альбомах. Есть большой крест Шарыгина и похожий на аналой памятник Кривоболоцкому, но уже нет ограды, навеса, и, разумеется, кипарисов. Однако похожие навесы сохранились в других местах. В 1950-60-х их, помню, было ещё больше. И огромный, мощный чёрный крест предпринимателя Иванова по-прежнему стоит за церковью. Жаль, что не сохранился грот Курицына и усыпальница Чернова, что были невдалеке от Шарыгина. Но надо поискать следы.
И эпитафии, так модные в те годы. Они сохранялись и умиляли меня в далёкие времена моего детства и юности. Потом постепенно их заменили короткие сведения о «производственных заслугах». По свидетельству автора 
«встречаются оригинальные подписи, порой трогательные своей непосредственностью и простотой.
Вот большая ограда с висячим замком; разбит цветник. За стеклом образок. Надпись гласит: «Темников. Мир праху твоему», а внизу приписка, несомненно, позднейшая: «и жены его NN».
Темников!!! Как же, есть у нас в альбоме такой. Сохранился памятник с клеймом той самой фирмы Сен-Галли, о которой упоминается в заметках. Восстановить бы его. Проржавел, не вся надпись читается, ни стекла, ни образка.

Не нашли мы и памятник Владимиру Боголюбскому, 27 лет. Эпитафия на нём гласила: Господь нам в утешенье с небес ангела послал, показал свое творенье и к себе на небо взял.
И на другой стороне: Спи незабвенным сном Володя до радостного свиданья; придет час благословенный, и мы увидимся.

Не обнаружен памятник Шмакову: «кирпичное основание, на котором стоит подобие гроба, но маленького размера, из камня. Надпись: Шмаков, скончался 45 лет, от благодарной жены.

Зато описание памятника Полиенко чуть приоткрыло для меня завесу тайны. Давно обратила внимание на высокую, похожую на свечу колонну, установленную на большом камне. На колонне шестиконечная звезда и дата 5 июня 1856 года. Откуда появилась эта звезда на православном кладбище, открытом на много лет позднее 1856 года? К памятнику приставлена разбитая табличка без имени и дат, с неполностью сохранившейся надписью. Табличка не чужая, она вставляется в углубление камня.

Кто тут покоится? Кому посвящены строки популярного до революции стихотворения Никитина? Я его слышала много раз от мамы и бабушки. Возле главной аллеи, пишет автор «Прогулок», колонна на постаменте – Полиенко. Вделан портрет. Оригинальные надписи: «Бог да простит нас». Вот и все. Покончен о жизни вопрос, не надо больше не песен, не слез. «Да будет воля Твоя». Полиенко!! Теперь мы можем не считать могилу безымянной, а в документах или справочниках найти информацию о ней или о нём. Как жаль, что портрет не сохранился! Кстати, на портреты мода пошла сравнительно недавно – в 20 веке, что косвенно может говорить о времени захоронения.

Чем дальше от главных дорог, тем беднее убранство могил. Так было, так и сейчас. Не удивительно, что не сохранилось то множество разнообразных крестов, — самых распространенных и не очень дорогих надгробий, которые теснились у самого дувала или за церковью, где «покоились целые ряды воинов, заброшенных на далекую окраину. Тут и казак, и сапер, и стрелок – со всей матушки России. Лишь высокие тополя вечно шепчутся над ними, да ручеек-арык журчит, словно убаюкивая».

Мало осталось старых надгробий, однако и по ним можно судить о погребальных традициях наших предков. Самыми традиционными, многочисленными надгробиями являлись кресты. Деревянные, разумеется, не сохранились, но фигурные кованые и каменные, увитые ветвями деревьев или лозами винограда, символизирующими Исуса Христа, встречаются часто. «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь» (Ин. 15:1). Так назвал себя Иисус Христос, объясняют знатоки символику креста, увитого виноградом. А крест, основанием которого является большой камень, это крест на Голгофе. Такие тоже встречаются часто, но от многих осталась лишь «Голгофа» — постарались борцы с религией в 30-е годы. Кресты на каменном или бетонном основании тоже напоминание о распятии Христа на Голгофе.

Ещё старше крестов памятники в виде каменного гроба – саркофаги. На ташентском кладбище их несколько, но большая часть сдвинута в сторону, чтобы установить новые памятники на захоронениях поверх старых. Надписи делали на боковой стороне саркофага. Наши саркофаги гораздо скромнее украшены, чем российские, мало резьбы на них.
Не менее крестов были распространены надгробия в виде часовен. Мраморные и гранитные, металлические, каменные или кирпичные, высокие и низкие, дорогие и дешёвые, самые разные. Высокие, напоминающие готические храмы делала из металла фирма Сен-Галли, о чем можно судить по клеймам и надписям на этих памятниках. Из мрамора и гранита больше купеческих, привезённых из Москвы и Петербурга. Довольно много скульптур – ангелы и фигуры Христа среди дореволюционных, огромный Сфинкс на братской могиле австро-венгерских пленных Первой мировой войны, барельефы и бюсты знаменитостей советского времени.
Но сколько утраченных захоронений, сколько не сохранилось! Прежде всего пострадали склепы и большие часовни, сложенные из кирпича, над ними. Мне известны часовни, построенные на могилах полковника Жемчужникова, первого коменданта ташкентской крепости, и пока неизвестного мне Заушкевича. Обе были освящены и ещё до 1905 года приписаны к храму Иосифа и Георгия, в котором в советское время располагался кукольный театр. Часовню Жемчужникова я хорошо помню. Она стояла справа от дороги, рядом был навес и под ним отпевали покойных. Сейчас на этом месте новая церковь «Всех скорбящих Радость». Часовня внутри, в ней алтарь, а склеп Жемчужниковых остался под полом этой церкви. Как надмогильный памятник осталась в хорошем состоянии часовня Гориздро. Почти все склепы засыпаны, только два остались – Гориздро и Топорниных. К сожалению, склеп Тезиковых засыпан и ничего над ним не осталось.
В часовнях и склепах в лихие годы, когда волна бандитизма накрывала Ташкент, прятали награбленное, устраивали ночлег беспризорники, вот в борьбе с ними и уничтожили захоронения.
Но как уберечь оставшееся, чтобы не исчезла память о первых представителях русской диаспоры Средней Азии? Как объяснить, что надгробие – важный культурный объект и имеет историческое значение?

Фотографии Марии Юсуповой.