Парень из города Чирчик Разное

Автор Фахим Ильясов

С Сервером Измайловым познакомился на призывном пункте в Ташкенте. Этот высокий и жилистый парень был родом из города Чирчик, что в тридцати километрах от Ташкента. Нас, шестьдесят новобранцев, построили на грязном от глины плацу Ташкентского областного военкомата и объявили, что будем служить в морской авиации. От радости, что будем носить красивые флотские брюки клёш и служить всего два года, на наших лицах молодых олухов царя небесного, засияла горделивая улыбка.

Мы сразу заважничали, наши спины выпрямились, походка стала вальяжной и где — то, даже по флотски небрежной, а проходя мимо остальных призывников старались казаться отрешёнными и даже не смотрели в их сторону, а их собралось более семисот человек. Затем нас, в холодных и продуваемых автобусах отвезли в аэропорт, откуда самолётом доставили в Симферополь. В зале ожидания мы, прячась от офицеров сопровождения покупали выпивку в буфете аэропорта. Ребята быстро выпили свои стаканы с приятным на вкус вином и направились покурить к выходу. Марат Ходжаев, с которым мы дружили с детства и вместе проходили все медкомиссии, незаметно показал взглядом на Сервера стоявшего сбоку от здания и смотрящего вдаль полными от слёз глазами. Увидев нас, он отошёл в сторонку, присел на корточки у палисадника и пытался скрыть слёзы.

Не понимая почему этот восемнадцатилетний парнишка плачет, мы пытались успокоить его. Измайлов приподнялся и не видя никого полными от слёз глазами пробормотал, — «Ничего — ничего, вы идите, а я сейчас приду». Мы с Маратом думали, что призывник Измайлов просто не хочет служить, но если честно, никто из нас не имел желания тянуть военную лямку. В это время мы узрели, что ребята машут нам руками. Оказывается, они дополнительно купили ещё с десяток бутылок вина и звали выпить. Первым делом налили полный стакан Измайлову, он сказал спасибо, выпил и попросил закурить. Это были его единственные слова до отъезда в Севастополь, хотя он и в дальнейшем не отличался многословностью. Наши офицеры сопровождения уж очень долго находились в комендатуре договариваясь насчёт транспорта.
До меня вдруг дошло как до жирафа, что Измайлов плакал от волнения и горести за свой народ. Ведь он впервые прибыл в Крым, на свою историческую Родину. Отсюда, в 1944 году по приказу Сталина, были депортированы в Узбекистан крымские татары, в том числе его бабушки, дедушки и родители, вместе с другими народами Крыма и Кавказа.

Но в учебниках по истории СССР, акцент делался, в основном, на крымских татар как пособников немецких захватчиков. При этом в этих самых книгах по истории, практически, нет ни одной строчки о так называемой «Локотской Республике», организованной русскими предателями на территориях Брянской, Орловской и Курской областей, сразу после нападения Германии на Советский Союз. Это уже потом стало известно, что в этих краях немцев встречали хлебом и солью, как освободителей от ненавистного большевистского ига. Но миллионное население предательской «Локотской» республики почему — то не депортировали, а вот малочисленное население крымских татар не только сослали в Среднюю Азию, но ещё унижали и оскорбляли в разных СМИ и учебниках многие годы. Из более чем двухсот тысяч человек, в Узбекистан доехали всего лишь сто пятьдесят тысяч (150 000).

Мы успели выпить ещё несколько десятков бутылок разных крымских вин, пока наконец не появились офицеры сопровождения с довольными улыбками на покрасневших от «Массандры» лицах. Они сразу дали команду построиться. Нам объявили, что вместо военно — морской авиации, мы будем служить на флоте. В переводе на гражданский язык это означало, что вместо двух лет, нам придётся носить флотскую форму три года. Но градусы марочных «Таврического», «Массандры», «Хереса и «Мадеры» приятно бродившие в наших наивных головушках, не дали в полной мере осознать это сообщение. До нас всё это дошло только в «Экипаже» легендарного Севастополя. «Экипаж» — это место распределения призывников. Мы все шестьдесят ташкентских мальчишек попали в один Учебный Отряд. Город русских моряков встретил холодным ветром, промозглым дождём и суровым, надменным моряком в звании главного старшины. Это был наш будущий старшина роты Вадим Склярский, высокий (195 см) красавец из Киева. На перешитой не уставу, но ладно сидевшей на нем флотской форме, красиво смотрелись многочисленные знаки и боцманская дудка.

Потом я узнал, что эту блестящую как начищенный самовар дудку, имеет право носить только главный боцман корабля. Другие моряки никогда не вешали её на грудь, это был моветон. Даже вахтенные у трапа старались избежать этой участи. Да и главный боцман крейсера вешал её на грудь, только, во время праздничного построения команды корабля. Особо привлекал внимание на груди Склярского нагрудной знак «За Дальний поход», главная реликвия всех моряков. Уже потом я узнал, что главный старшина Склярский все годы службы провёл в Учебном Отряде и никогда не выходил в море. Поэтому он никак не мог быть награждён этим красивым, вожделенным и самой почётной наградой всех моряков. Чтобы её заслужить, надо было пройти на корабле от Севастополя до Североморска или Архангельска, выйдя из Чёрного моря в Средиземное, оттуда через пролив Гибралтар в Атлантический океан, обогнуть всю Европу, включая Скандинавский полуостров и зайти в Кольский залив Баренцево моря. Но видать в штабе Черноморского Флота, по блату включили главстаршину Склярского в список награждённых.

Сервер Измайлов с первого дня службы думал о том, как бы ему остаться насовсем в Крыму. Кроме женитьбы на местной девушке, других вариантов не было. Но будущий корабельный механик, желающий жениться только на крымской татарке, отвергал все варианты, предложенные ему нашим земляком, военным врачом лазарета капитаном медицинской службы Шамилем Ахмедшиным. Мы познакомились с Шамилем в севастопольской «Учебке». Он родился и вырос в Ташкенте, а после окончания Военно — Медицинской Академии в Ленинграде, был направлен врачом на крейсер Северного Флота. Через несколько лет его перевели в Севастополь заместителем главного врача в самый большой Учебный Отряд Черноморского Флота, в котором учились около трёх тысяч курсантов. Переводу на берег посодействовал его тесть, вице — адмирал служивший в штабе ВМФ. Ахмедшин, будучи дежурным по части, несколько раз привлекал меня, Марата и Измайлова к дежурству на камбузе. Лучше бы мы сидели в аудитории, чем весь день разгружать продукты, а после обеда и ужина мыть посуду, чистить картошку и убираться на камбузе. Но зато после отбоя, нас ждал презент от капитана в виде нескольких бутылок крымского вина, плитки шоколада и сигарет «ВТ». Мы понемногу выпивали и вели душевные разговоры о Ташкенте, родных и друзьях, а также серьёзно обсуждали варианты по возвращению «одной единицы» крымского татарина на историческую Родину. Сам Шамиль Ахмедшин имел нижегородские и казанские корни. Его дед по линии отца был сослан в город Мары сразу после отсидки на Соловках в конце двадцатых годов, а дедушка с бабушкой со стороны мамы сбежали после раскулачивания из Казани в Ташкент.

Шамиль скрашивал нам первые, самые тяжёлые месяцы флотской службы. После принятия присяги помог сходить в первое увольнение, включал нас в списки идущих в театр, а Измайлову, как активному донору, организовал трёхдневный отпуск и тот съездил в Ялту и Бахчисарай. Через семь месяцев после окончания учёбы, всех ребят из Ташкента отправили поездом на Северный Флот. Нас распределили на крейсера, эсминцы, большие противолодочные корабли (БПК), а некоторых в береговые части. Со старшиной второй статьи Измайловым, мы снова встретились уже после ДМБ (демобилизации) в кафе «Дружба», расположенный в городском сквере Ташкента, где отмечали возвращение домой. Этот настойчивый парень с отличием закончил Ташкентский Пединститут, его оставили работать на кафедре, он защитил кандидатскую диссертацию, женился как и мечтал на крымской татарке, у них родилась дочь, но прожили они вместе совсем недолго. Измайлов был активным участником своего землячества в борьбе за возвращение в Крым.
Сразу после его ареста, супруга развелась с ним, дочке было чуть больше года.

Надо признать, что в те годы Советский Союз умело вёл пропаганду против «крымских националистов», называя их пособниками империалистов. О стойкости этого трудолюбивого народа в неравной борьбе с высшими слоями партийного аппарата Советского Союза и репрессивными органами за свои права написано много. Но просто хочу добавить, что вместе с борьбой за справедливость, крымские татары привнесли в Узбекистан культуру выращивания овощей и фруктов. Первые и самые вкусные огурцы, помидоры и болгарский перец, были у них. Самые сладкие и крупные плоды черешни, вишни и шпанки тоже выращивали крымские татары. Клубнику, причём разных сортов, народ покупал на рынке у женщин крымчанок. Я не говорю уже о соленьях и маринадах продаваемых на всех базарах Ташкента, здесь тоже пальма первенства принадлежит им. Также добавлю, что в отличие от многочисленных и общительных казанских татар, крымские держались несколько особняком и в свой круг, практически, никого не подпускали, особенно в первые, самые тяжёлые годы. Потом, конечно, они немного оттаяли, начали общаться и раскрываться, но тем не менее, не до конца. До 1956 года, они находились в бесправном положении. А после того как с них сняли ограничения, выяснилось, что крымские татары не могут возвращаться в свои родные места, откуда они были выселены и не имеют права на компенсацию конфискованного имущества.

Измайлова несколько раз арестовывали в Чирчике, но в этом промышленном городе у крымских татар было многое схвачено, поэтому бывшего моряка сразу отпускали. Но когда они провели демонстрацию в центре Ташкента, Сервера продержали в СИЗО более трёх месяцев. За него вступились ректор пединститута, председатель горисполкома Чирчика и активисты землячества, но выпустили только после ходатайства первого секретаря Фрунзенского райкома партии Ташкента. Ничего антисоветского пикетчики не высказывали, а только хотели официального разрешения на переезд в Крым, тем более, что московские представители крымских татар каждые несколько месяцев сменяя друг друга обивали пороги ЦК КПСС, Политбюро, Совета Министров, Председателя Президиума Верховного Совета и многих союзных министерств. Настойчивость и упорство этого многострадального народа позволили им выбить квоту на переселение в Крым для нескольких сотен семей. Это были первые ласточки, но окончательное разрешение на переезд, они получили только в 1989 году.

Через полгода после выхода из СИЗО, Сервер познакомился с солисткой одного из популярных танцевальных ансамблей Узбекистана. Они начали симпатизировать другу к другу. Но опалённый печальным опытом, он решил подождать. Тем временем его новая знакомая не дождавшись от Сервера никаких предложений, выехала с ансамблем на длительные гастроли в страны Юго — Восточной — Азии и там сблизилась с музыкантом играющем на дойре, который уже несколько лет пытался охмурить её. Дойрист был старше девушки на двадцать пять лет, но тем не менее после возвращения в Ташкент, она согласилась выйти за него замуж и они расписались в ЗАГСе. Бывший моряк остался с разбитым сердцем. Сжав волю в кулак и забросив амурные дела в самый дальний чердак забвения, он с новой силой взялся за восстановление прав крымских татар.
Аксакалы включили Сервера в состав делегации для поездки в Москву, а в институте пошли навстречу и предоставили полугодовой отпуск. В Москве ему неожиданно понравилось. А неуютная гостиница около ВДНХ с растущими под окнами вишнями, даже напоминала ему Крым. За несколько месяцев делегации удалось выбить квоту на переселение более двухсот семей, это стало большим достижением для представителей крымских татар.

Приближалось время очередного празднования Великой Октябрьской Революции. Для участия в праздничном концерте, в Москву съехались танцевальные и музыкальные коллективы из всех республик. Репетиции проходили в Кремлёвском Дворце Съездов. К тому времени Измайлов уже переехал из тихого района ВДНХ в гостиницу «Украина», где неожиданно столкнулся в буфете с незабытой и бередящей его сердце любовью. Смущённый романтик забыл про ужин, про все свои неотложные дела, он просто не мог насмотреться на неё. Айша, так звали его любовь, как порядочная и замужняя женщина, почему — то, почувствовав вину перед отсутствующим мужем, старалась быть холодной и сдержанной. Но её глаза выражали обратное, они говорили Серверу, зачем ты тогда отпустил меня не сказав ни слова. Муж Айши остался в Ташкенте, музыканты должны были прилететь за несколько дней до концерта. Они договорились поужинать вместе на следующий день в ресторане «Националь», где Сервер заранее заказал столик. Айша немного опоздала, так как заезжала переодеться после репетиции. За ужином сообщила, что завтра у них две репетиции и она будет весь день занята. Айша щебетала о репетиции, об ансамблях прилетевших в Москву из разных республик, о примерке платьев для концерта, о занудном главном режиссёре и т.д.. А Сервер понимал, что если он снова упустит её, у него уже не будет никаких шансов жениться на ней. Он дождался момента и выпалил ей, что просит стать его женой.
Айша заплакала и сказала, что поздно, что она замужем, что скажут её родители, коллектив, люди и ещё тысяча причин. Сервер повторил своё предложение, и сказал что очень и очень любит её и будет любить всегда.
Айша с сомнением смотрела на него, но потихонечку на её лице появились уже слёзы радости. После ужина они долго гуляли по ночной Москве.
В отеле, горничная не разрешала Айше ночевать в его номере, так как они не были официально женаты. Сервер подарил ей коробку конфет и горничная смилостивилась.
На второй день Айша позвонила мужу и сообщила, что уходит от него.

Айша переехала к нему в номер, а после приезда мужа с которым состоялся долгий разговор, она сказала Серверу, что боится за него, так как музыкант, наверняка будет мстить. После праздников Айша улетела в Ташкент и подала на развод, детей у них не было и через некоторое время Октябрьский районный ЗАГС Ташкента развёл их. Сервер в это время не мог полететь с ней, у него в Москве была работа и долг перед своим народом.
Но выбрав пару дней он вскоре прилетел и расписался с Айшой в городском ЗАГСе Чирчика, где работала его родственница и поэтому обошлись без бюрократических ожиданий. Медовый месяц провели в Москве. Айша хоть и была далека от надежд и чаяний крымских татар, тем не менее старалась вникнуть в их проблемы. Сама она была по отцу узбечкой, а по матери татаркой, приехавшей по распределению из Оренбурга. Отец Айши Тохир — ока, работал инженером в системе коммунального хозяйства, а мама Хадича — Ханум заместителем директора одного из проектных институтов. Айша была единственным ребёнком и светом в окошке для родителей.

Если родители Айши не имели ничего против Сервера, главное, чтобы дочь была счастлива, то бывший муж начал ему пакостить. Кто — то разбил боковое стекло его автомобиля, вытащил автомагнитолу и украл запасное колесо. Затем пару раз прокалывали шины, а один раз несколько человек провоцировали на скандал и драку поглядывая по сторонам. Сервер случайно заметил притаившуюся на противоположной стороне улицы милицейскую машину с людьми в гражданском. Спасло, что в это время вышли из здания института студенты и увели Сервера с собой. Через пару недель, Сервер пришёл на репетицию ансамбля поговорить с музыкантом. Он сказал ему, — «Ты и дальше можешь разбивать стёкла автомобиля, воровать и прокалывать шины, я даже не буду обращаться в милицию, а просто сломаю твои пальцы и ты никогда не сможешь играть на своей дойре». Козни против Сервера сразу прекратились. Бывший муж Айши был одним из самых известных дойристов в СССР и имел звание «Народный артист УзССР».

После беспрецедентно сплочённого выступления крымских татар на Красной Площади в Москве, им наконец разрешили прописываться в Крыму. Постепенно благодатный Узбекистан начали покидать не только крымские татары, но и другие народы. Но многие остались, они уже никуда не уедут, так как приросли всей душой к этой земле, полюбили здешний народ, впитали в себя местные традиции, обычаи и говоря без всякого пафоса, Узбекистан стал для них настоящей и единственной Родиной.

Сервер Измайлов живёт сейчас на два города, у них с женой имеется дача под Симферополем, а большую часть года они живут в Краснодаре, где он преподаёт в одном из ВУЗов.
Дочь с мужем и детьми живут в Казани, а вот сын Рустам вернулся в Ташкент, где оставался дом родителей Айши в Рабочем городке. Рустам прилетел чтобы продать его, но передумал и остался в нём жить, а через некоторое время и семья переехала к нему. Рустам никуда не хочет уезжать, его семье нравится в Ташкенте, а Сервер и Айша с удовольствием приезжают к детям и внукам. Кстати, Рустам преподаёт математику в том самом ВУЗе, где ранее работал его отец.