Это магическое средство «Руси» Разное

Фахим Ильясов.

Из записок переводчика

Россия и русские, даже в наши дни, пользуются огромным авторитетом и уважением в Кувейте, Ираке, в многострадальных Сирии, Ливане и Йемене, туристических Иордании и Египте и других странах Ближнего Востока. И это всё благодаря советским специалистам, которые великолепно проявили во многих отраслях, начиная с медицины, особенно в кардиологии, травматологии, ортопедии, офтальмологии и других специализациях, а также в ирригации и мелиорации сельскохозяйственных земель, инженерно-геологических изысканиях, строительстве гидроэлектростанций, каналов, дорог, плотин, административных и жилых зданий.

Советские специалисты также работали в нефтяной и газовой отрасли, наладили работу в портах Йемена, Кувейта, Сирии и Египта и обновили суда для рыболовства, обучали офицеров и перевооружали армии Ирака, Йемена, Сирии, Египта, Ливии, Алжира, Ирана, Ливии и других стран. Всё это было совсем недавно, начиная с середины пятидесятых и до начала двухтысячных. Ниже приводятся несколько историй подтверждающих уважение и любовь арабского народа к русским и народам России.

БАГДАД.

Слово «Руси», что обозначает русский, открывало множество дверей в арабских странах. Все знают как сильна бюрократия на Ближнем Востоке. Например в Ираке, ответ на срочное письмо советской стороны касательно уточнения деталей строительства, поставки материалов, запчастей и т.д., надо было ждать неделями. Зная всю эту процедуру, советское руководство посылало пробивного сотрудника, умеющего находить общий язык с администрацией того или иного министерства. Советский представитель из числа переводчиков, начинал продвигать письмо Аппарата Советника уже на второй день. Он переходил из одного кабинета в другой доказывая необходимость скорейшего ответа, добирался до генерального директора или даже до одного из заместителей министра. Арабские чиновники удивлённо качали головой и произносили, — «Уаллахи Руси» — «Ей Богу, Русские», но наш настырный переводчик, не уходил пока не получал положительного ответа.

По прибытии из Министерства Ирригации или МИДа, переводчик вместо благодарности, часто слышал реплику Советника, — «Почему произошла задержка с решением вопроса»? Советник, прекрасно знающий систему работы иракских органов власти, тем не менее, никогда не хвалил подчинённых.
У сурового советского руководства, вообще не было принято поощрять сотрудников, мол, и так зарплату в иностранной валюте получают.
Как — то раз, восьмого ноября, после грандиозного сабантуя в честь Великой Октябрьской Революции, представитель «Цветметэкспорта» Александр Кашин, с глубочайшего похмелья и в полусонном состоянии, ехал из своей виллы в офис Аппарата Советника и вместо того чтобы повернуть по главной дороге направо к мосту через реку Тигр, он направил свою «Тойоту» прямиком под кирпич и метров через триста въехал на территорию Дворца Президента Ирака Саддама Хусейна. Охрана Дворца, оказывается, заранее открыла ворота, так как с минуты на минуту ожидала эскорт Президента.
Тут начался шум — гам, сбежалась вся Служба Безопасности Дворца, бедного, вмиг протрезвевшего и растерянного Александра хотели арестовать, но когда выяснилось что он Руси, его просто отпустили. Говорят, что Саддам Хусейн часто и с юмором вспоминал эту историю про «Сакран Руси» — «Пьяного русского». Ни посольство, ни парторг, даже не пожурили товарища Кашина за этот случай, мол, с кем не бывает, дело — то житейское.

Во время работы контракта «Генеральная Схема по Освоению Сельскохозяйственных Угодий Ирака», многих советских специалистов обладавших невероятно высоким уровнем знаний, среди которых были кандидаты и доктора наук, и даже два академика, часто приглашали в Национальный Университет Багдада читать лекции, и наши никогда не отказывались. После занятий довольные преподаватели и студенты университета благодарили наших лекторов и восторженно говорили — «Руси хубара» — «Русские специалисты».
А невероятно харизматичного и умнейшего руководителя контракта «Генсхема» В.С. Бурликова иракцы просто боготворили, начиная от рядовых инженеров и до Премьер Министра Тарика Азиза. На его лекции собирался весь профессорско — преподавательский состав университета..
Лекции переводили толмачи из «Генсхемы», молодые парни и девушки. Студентка четвёртого курса геологического факультета Имань Фейсал часто задавала вопросы главному инженеру «Генсхемы» С.М. Голубеву, она интересовалась инженерными изысканиями в условиях холодного климата, так как готовилась учиться в аспирантуре геофака МГУ. Особенно долго Имань мучила доктора наук Голубева, когда его лекции переводил Зуфар Сухрабов. Разговаривая с Голубевым, она с нескрываемым интересом поглядывала на переводчика. Но парень выросший в Ташкенте и избалованный вниманием девчат самых разных национальностей, а в одиннадцатом классе уже переспавший с молоденькой преподавательницей физкультуры, равнодушно отнёсся к пылающим очам этой необыкновенно притягательной багдадской Шахерезады.

У Зуфара, эта зарубежная командировка не была первой, до Ирака он уже несколько лет работал в Египте по линии Министерства Обороны, где и познал темперамент арабских девушек в небольшом и уютном борделе на окраине Каира. Укромную гостиницу «Опера» с темпераментными и весёлыми арабками, лейтенанту Зуфару показали его египетские коллеги, вместе с которыми он служил. Когда Голубев и Зуфар пошли к выходу, пышногрудая Имань с сожалением глядя вслед Зуфару прошептала, мол куда же ты уходишь «Азизи Руси» — «Милый Руси». Даже Голубев заметил повышенное внимание арабской студентки к переводчику. А самого Зуфара в эти дни, больше интересовала голубоглазая и певучая Наталья из Торгпредства.
Откровенно говоря, Зуфар больше всего любил свою маму, а девушки ему просто нравились. Он сам удивлялся этому, но в свои двадцать семь лет, он так и не не встретил будущую половину. Мама Зуфара Рукийя — Ханум, казанская татарка всегда подчёркивала, что сын для неё, единственное светлое окошко в этом мире. Её муж Махмуд — ока оставил семью, когда Зуфару было всего семь лет. Рукийа — Ханум вырастила сына, а старшая дочь Чайка помогала ей. Вообще — то, дочь звали Малика, но это имя так и осталось неиспользованным и о ней напоминал только паспорт. А прозвал её Чайкой сосед, знаменитый советский писатель Михаил Иванович Шевердин, который только намедни прилетел из черноморского побережья и увидел сентябрьским утром маленькую и светлую девочку с двумя огромными белыми бантами на голове, идущую в школу среди цветущих белых роз. Писатель сразу сравнил её с черноморской Чайкой. С тех пор Малика превратилась в Чайку.

БАГДАД — КИРКУК — СУЛЕЙМАНИЯ.

В офисе Аппарата Советника царило смятение. Из Москвы пришёл телекс, в котором указывалось о необходимости уплаты иракской стороной суммы, указанной в письме с приложенными счетами за номером FA12-80-33 /Selkhozpromexport/USSR 11 530000 (одиннадцать миллионов и пятьсот тридцать тысяч иракских динаров). И хотя все расчёты между советской и иракской сторонами велись в английских фунтах стерлингах, но счёт для оплаты иракцам был предъявлен в динарах. Наступило католическое рождество, шла Ирако — Иранская война. Письмо, счета и приложения подписанные Министром Ирригации Ирака для предъявления Советской стороной в ЦБ Ирака с их последующей оплатой, пропали ещё в сентябре, но из-за начавшегося в том же месяце конфликта между Ираком и Ираном, наши спохватились только к Новому Году. Была версия, что Минводхоз Ирака вместо Аппарата Советника по ошибке послал документы в один из офисов Киркука или Сулеймании. Подтвердить или опровергнуть эту версию поручили мне.

Из — за начавшейся войны мой шеф, заместитель Советника Ю.А. Яновский, не разрешил воспользоваться служебной «Тойотой», так сказать перестраховался.
Дождливым, зябким и не очень весёлым утром, я сел в микроавтобус «Ниссан» принадлежащий контракту по строительству канала в городе Киркук, чтобы ехать в поисках того, не знаю чего и не знаю где. В микроавтобусе уже находились главные воспитатели совзагранработников приезжавшие на совещание в посольство. Это «Председатель профкома», он же парторг, профорг контракта и «Физкультурник», то бишь комсорг, так их называли в целях конспирации. В этих же целях президента Ирака Саддама Хусейна, в телефонных разговорах рекомендовалось называть Семёном Харитоновичем. Для обеспечения безопасности, всех сотрудников контракта временно эвакуировали из Киркука в небольшой городок Хадита. Советские специалисты вернулись в Киркук в январе следующего года, когда ситуация на ирако-иранском фронте стабилизировалась, война стала вялотекущей и перешла в разряд окопных.

Мы завезли «Председателя профкома», Профорга и «Физкультурника», на временную базу в Хадиту, а водитель по имени Абу Салех повёз меня в Киркук. Приехали мы туда уже поздним вечером, в городе было темно, ветрено и очень холодно. Местный филиал Министерства Ирриагации был закрыт, да он практически и не работал весь последний месяц. Но сторож любезно впустил меня и Абу Салеха в здание, напоил чаем, накормил сэндвичами и выделил для ночлега огромную и ледяную переговорную комнату, где стояли четыре дивана. Электричества не было, его отключали в целях безопасности, но нас выручили газовые печки. Три печки быстро согрели нашу «спальную комнату». Мы вырубились сразу, а рано утром началась бомбёжка окраины города иранскими самолетами, однако продолжалось это недолго, то ли их отогнали, то ли напугали выстрелами из зениток, но через несколько минут всё стихло. Бомбы упали на поля феллахов (фермеров) и нанесли урон новому урожаю вкуснейших и сладких иракских салатов, их собирают по несколько раз в год. Но всё это было терпимо.
На второй день Абу Салех уехал в Хадиту, а я остался в офисе, где никто так и не появился. Пришлось звонить руководителю филиала. Важный чиновник, он же председатель местного отделения партии БААС Абу Ибрагим ответил, что завтра он созовёт совещание и мы с ним всё обсудим. А пока я должен переехать в служебную гостиницу. По телефону вызвал дежурный автомобиль и меня с сумкой отвезли в гостиницу, а попросту говоря в двухэтажный дом с несколькими квартирами. Самое интересное, что до гостиницы было метров семьсот пешком, куда я бы дошёл за семь минут, а машину ожидал более двух часов. Свет в городе утром и вечером отключали на два — три часа, а баллон с газом обещали подвезти попозже. Не дожидаясь благ цивилизации отправился в турецкий Хаммам, то есть в баню. Он работал на солярке все двадцать четыре часа в сутки.

Попарившись в бане более трёх часов, напившись на выходе чая, затем вкусно пообедав и заодно поужинав кебабом в соседнем ресторане под родным названием «Самарканд», вернулся в гостиницу. К этому времени электричество дали, а вот обещанного газа не было. Рано утром портье, он же чайханщик, консьерж и швейцар в одном лице, открыл своим ключом дверь и с шумом занёс баллон с газом. Сон пропал, после водных процедур долго пили чай с портье.
На совещании выяснилось, что доблестные инженеры, экономисты и бухгалтеры филиала Минводхоза в Киркуке, никак не могли потерять письма со счетами и по их расчётам, здесь их не должно быть. Но тем не менее, была дана команда начать поиски утерянных документов. Новый год встречал под гениальную музыку Сиднея Бешо «Маленький цветок», в исполнении виртуозного венгерского кларнетиста Бенко Шандора. Это произведение, именно в его исполнении в полной мере отразило тоску, которая охватила меня, одиноко провожавшего Старый Год, в промозглом и ветреном Киркуке. Спустился к портье, но он уже спал и ему было наплевать на любимый праздник советских людей под названием Новый Год. Поразмыслив, решил позвонить родителям, но никто не поднимал трубку. Я думал, что они встречают Новый Год у друзей, но абсолютно не догадывался, что папа находится в тяжёлом состоянии в больнице. Через десять минут лёг спать и сразу заснул.
В Киркуке и его окрестностях провел две недели, мы перерыли кучу документов во всех отделах, базах города и филиалах, но бумаги обнаружить не удалось. Спасибо Абу Ибрагиму, руководителю киркукского офиса Минводхоза, он обеспечил меня новеньким автомобилем «Ниссан Алмера», на котором я изъездил всю область.
После Киркука я поехал в город Сулеймания и сразу попал в сказку. В Иракском Курдистане меня встретили как какую — то кинозвезду, а всё из-за того, что я был
«Мин Руси» — Из России. Мой «Ниссан» припарковали у служебной гостиницы, а мне выделили другой автомобиль с водителем. В городе вообще не ощущалось, что где — то идёт война. Но по вечерам из предосторожности отключали на пару часов электричество. Курдистан граничит с Ираном, курды ненавидели режим Саддама Хусейна и вообще арабов, так же как иранцы. Иран и Курдистан имели общего врага, поэтому им враждовать не было смысла. Курды очень старались помочь мне, мы искали эти счета по всем базам Минводхоза в Сулеймании. А в городе Докан, что неподалёку от Сулеймании, в честь одной единицы, под названием «Руси», устроили пышный обед из мяса молодого ягнёнка. Блюдо называется «Кузи», его подают с рисом.
Тем не менее, через неделю, я ни с чем вернулся в Киркук. Багдадское руководство по телефону наказало мне, чтобы без счетов я не возвращался. Снова начались поиски этих злосчастных бумаг. Проверяя в очередной раз документы из письменного стола заместителя главбуха мадам Ясмин, ушедшей в декретный отпуск заметил, что средний ящик стола открывается очень туго и то до середины. Ящик упирался во что — то. Короче говоря, он упирался в эти самые пропавшие счета и письмо. Мадам Ясмин, как это принято у арабов, никого не предупредив о важном письме, успешно родила очередную девочку и сидела дома. Никто ничего не сказал ей об этих документах. Через год она вышла бы из декретного отпуска и только тогда обнаружила бы это письмо.
Советник по экономическим вопросам выслал за мной автомобиль. К вечеру уже был в Офисе Аппарата Советника и сразу вручил документы заместителю Советника, а тот даже не поздоровавшись со мной, побежал докладывать. На второй день начались будни, а через день я снова уехал в очередную командировку в Амман, столицу Иордании, надо было выручать троих командировочных из ГТУ (строительство военных объектов), застрявших в Аммане без иракской визы. Советник как — то обмолвился, что надо бы парню вручить премию за найденные документы, но всё это позабылось уже на третий день. Ведь все мы Руси.

КУВЕЙТ.

Арабы, всех бывших советских людей, по — прежнему называют «Руси», хотя знают, что на карте мира появились новые, абсолютно независимые государства, но ты хоть кол на голове теши, а всё равно для жителей Ближнего Востока все мы, как были «Руси», так ими и остались.
Из — за этого часто происходят разные казусы.
Несколько лет тому назад, корабль — сухогруз доставил десять контейнеров пиломатериалов в Кувейтский порт Аш — Шувейх. Согласно коносамента и других товарно — транспортных накладных в контейнерах были — шестиметровые доски, толщиной пятьдесят миллиметров. Когда вскрыли контейнеры, во всех из них оказались одни опилки. Кувейтский бизнесмен Дауд Аль Каттан раздосадованно говорил — «Что случилось с Руси»? Его не столько огорчила потеря денег, причём немалых, а сам факт обмана русскими. Сразу же выяснилось, что под видом русских действовали мошенники из Украины. Грузовые документы были украинскими, порт отгрузки Одесса, но для жителя Кувейта они были русскими.
Потребовалось приложить немало усилий, чтобы уважаемый Дауд Аль Каттан не отменил аналогичную сделку с российскими партнёрами. Тем более, что из Новороссийского порта уже вышел сухогруз в Кувейт, с аналогичными пиломатериалами из Сибири. Благодаря Всевышнему, переводчикам и интернету, Дауд Аль Каттан всё таки познал разницу между Украиной и Россией. А российская компания «Инжгеопроект», несмотря на инцидент с украинцами, ещё несколько лет успешно поставляла пиломатериалы в Кувейт.
Другая Российская компания наткнулась на украинский след уже в области строительства. Одно из министерств Кувейта предоставило строительной компании из Киева, без всякого тендера, как бывшей республике СССР, то бишь Руси, очень выгодный подряд на возведение крупного административного здания в Кувейте. Но киевские специалисты, элементарно не справилась с работой и через несколько месяцев, попросту сбежали из Кувейта, не оставив никаких следов. Тем не менее, для всех арабов, эти украинцы были — «Руси».
А эта история произошла с одной их казахстанских буровых компаний. Владелец компании, одиозный казах за пятьдесят, с повадками и лексикой из неоднозначных девяностых, приехал в Кувейт с целью создания совместного предприятия для буровых работ на нефтяных скважинах. Арабы очень хорошо его встретили и неоднократно повторяли, что предоставят его компании всяческие льготы, ведь это была первая частная буровая компания из «Руси». Казахский предприниматель клятвенно пообещал арабам как можно быстрее начать аккредитацию своей компании в Кувейте, а заодно купить несколько новых буровых установок, чтобы не транспортировать старые из Казахстана. Нас с Максом, работавших в это время в Кувейте, этот казах, называл братьями и друзьями. Он умолял помочь с аккредитацией его фирмы в Кувейтской Нефтяной Компании, а также подобрать ему офис и пару вилл для жилья буровиков в новом и престижном районе Салхия.
Этот казахский нефтяник рассказал, а точнее показал арабам, как он выжил польскую буровую компанию из Казахстана, так как поляки являлись серьёзными и нежелательными конкурентами. Переговоры в кувейтском офисе шли за круглым и низким столом, на котором стояли чашки с чаем и кофе, вазочки с арабскими сладостями, бутылки с минеральной водой, блокноты, ручки и ещё кое — какая мелочь. Во время рассказа о конкурентах из Польши, казах просто взял и смахнул рукой со стола все чашки, бутылки, телефоны, и т.д.. Благо ни чашки с остатками кофе, ни телефоны никого не задели, и даже не разбились упав на мягкий ковёр. Затем, казах гордо поглядывая на растерявшихся и опешивших от изумления арабов добавил, — «Вот так я расправился с поляками».
Спустя пару недель, от души погостив у гостеприимных кувейтцев, он и его ассистент улетели в свои казахстанские степи и пропали навсегда.
Арабы ждали этого казахского бизнесмена почти год, на телефонные звонки он не отвечал, а его помощник вешал лапшу по телефону сотрудникам Кувейтской Нефтяной Компании, пока те не прозрели окончательно. К этому времени, а эта история случилась в 2014 — 2015 годах, арабы уже знали, что Казахстан это отдельное и самостоятельное государство. Но этого казахского нефтяного «магната», тем не менее, называли Руси.
А вот другая история, которая тоже случилась в Кувейте. Я и мой коллега Максим, помогали проектировщикам из Словакии в создании Словацко — Кувейтского совместного предприятия по строительству и организации субподрядных работ по проектированию. Словацкая проектная компания состояла из трёх инженеров и директора живших в столице Австрии Вене, но имеющих словацкие паспорта. Трое из этих проектировщиков, по субботам ходили в главную венскую синагогу «Город — Храм» и слушали в исполнении Кантора Синагоги, а иногда и знаменитых оперных певцов молитву Кадиш. А четвёртый, по фамилии Гройс большую часть времени проводил на переговорах в Кувейте и поэтому он не имел возможности слушать пение Кадиша, зато пять раз в день слушал не менее трогательное исполнение Азана Муэдзином из ближайшей мечети.
Во время ежедневных переговоров, «словак» без устали повторял, — «Мы европейцы делаем так — то, а вот у нас у европейцев это происходит по другому, мы европейцы и т.д.».

Представитель и акционер кувейтской строительной компании Хусам аль Каруни, молча и терпеливо слушал разглагольствования словацкого инженера в течение двух недель и затем сказал
ему, — «Послушайте Мистер Гройс, насколько я знаю, Словакия и как и вся Восточная Европа стали Европой совсем недавно, чуть более двух десятков лет тому назад. А до этого вы, простите меня, были для нас арабов Руси, да и сейчас остаётесь им. Ведь откровенно говоря, Россия завоевала все страны Восточной Европы. А для нас арабов Европа, это в первую очередь Англия, затем Германия и Франция». Вот такой весьма спорный диалог состоялся на переговорах в Кувейте. К сожалению, совместная с Кувейтом компания по строительству не заработала, словаки не потянули финансовые условия международного тендера, а вот как субподрядная организация по проектированию строительства административных и других зданий, они прочно утвердились в Кувейте. Арабы довольны их работой. Но теперь, эти «чистокровные» словаки, уже не кичатся своей европейскостью.

МОСКВА.

Возвращаясь к Зуфару Сухрабову скажу, что после Багдада он работал в Москве, куда приехала учиться в аспирантуре Имань Фейсал. Естественно, что между ними вспыхнула страсть, они сняли квартиру и прожили вместе полгода, затем страсть без любви утихла, Зуфар переехал к другу, а Имань осталась в этой квартире. Через некоторое время, Имань неожиданно познакомилась с ташкентским другом Зуфара, прилетевшим на соревнования по волейболу среди ВУЗов. Зуфар пригласил Имань на соревнования, где она впервые увидела Рафика. В течение двух недель, этот высокий волейболист студенческой сборной Узбекистана охмурил арабку до такой степени, что она была готова бросить учёбу и улететь с ним в Ташкент. Но друзья из аспирантуры, уговорили Имань продолжить учёбу, а волейболисту посоветовали переехать в Москву и доказать свою любовь. Через полгода Рафик и Имань поженились и остались жить в подмосковной Немчиновке. После распада страны они эмигрировали в Канаду, где у Имань жили родственники сбежавшие от режима Саддама Хусейна. У Рафика и Имань двое взрослых детей и уже пятеро внуков. Однако, для многотысячной арабской диаспоры Торонто где они обосновались, дети и внуки татарина Рафика и арабки Имань — являются Руси, хотя внуки ни бельмеса не знают по русски и разговаривают только на английском и французском. Сам Зуфар вернулся в Ташкент из — за болезни матери, а Рукийа — Ханум воспользовавшись этим обстоятельством, уговорила сына жениться на дочери своей близкой подруги. Радости этот брак никому не принёс. Мама Зуфара вскоре покинула этот мир, а через несколько лет скончалась и болезненная супруга. Он остался с маленьким сыном, которого, практически, вырастила его сестра Чайка. Зуфар встретил свою настоящую любовь, уже после распада страны. Он влюбился в высокую и стройную белоруску Ларису и они переехали в Минск.