Лето 1966 года История

Лев Кензер

Прошло 55 лет, когда в 1966 году страшные подземные толчки в 5 часов 23 минуты разрушили центральную часть столицы Узбекистана города Ташкента. Мы с двумя детьми выскочили на балкон, слух поразил дикий гремевший рёв, как будто полчища тысячи быков неслись по улицам. На кухне подскакивал, как мячик, холодильник «Днепр», из буфета вылетала посуда. Люстра в большой комнате раскачивалась, как маятник часов. Мы схватили детей и побежали с четвёртого этажа во двор дома. Когда всё успокоилось, быстро одевшись, я поспешил на работу. Трамваи, троллейбусы стояли, люди куда-то бежали.

Прибежал на улицу Карла Маркса, где работал. Увидел развалины. Практически все дома на этой самой центральной улицы города превратились в руины. Рядом с книжным магазином была детская больница, она тоже рухнула, но там уже никого не было. Рухнул и театр М. Горького и ГУМ.

Вся эта дорога, которая вечером была закрыта для транспорта и по которой обычно гуляли ташкентцы, где назначали свидания влюблённые, где вечерами в выходные и праздничные дни играла музыка и танцевала молодёжь, превратилась в руины.

Уже потом я узнал, что в результате землетрясения эта часть города, построенная в XIX и начале XX века, была практически полностью разрушена. За 4 минуты было разрушено более 2 миллионов квадратных метров жилой площади, 236 административных зданий, около 700 объектов торговли и общественного питания, 26 коммунальных предприятий, 181 учебное заведение, 36 учреждений культуры, 185 медицинских и 245 промышленных зданий.

Была полностью уничтожена знаменитая Кашгарка, в которой прошло моё предвоенное и военное детство. Кашгарка – это район в Ташкенте, находившийся на месте, где располагались до революции пригороды старого Ташкента в районе Кашгарских ворот в городской стене города, по левому берегу канала Анхор. Своё наименование ворота получили потому, что до середины XIX века Кашгарские ворота являлись главными воротами города Ташкента, через которые входили караваны верблюдов из Кашгарии (Китая) по древнему отрезку Великого шёлкового пути. Сегодня немногие ташкентцы знают, что Кашгарка была микрорайоном, в котором концентрированно жили евреи. Была здесь и небольшая синагога.

В годы Великой Отечественной войны в глинобитных домиках и садах Кашгарки находили первый приют беженцы из Украины, с берегов Балтийского моря и Волги. Здесь в двухэтажном здании моей первой школы № 4 в 1941 году был открыт военный госпиталь. А весной 1942 года все дворы, все свободные клочки земли на Кашгарке были превращены в огороды, которые спасали нас от голода.

Вот на этот район пришёлся эпицентр страшного землетрясения. Потом в шутку, как анекдот, говорили: «Ташкентское землетрясение имело явный антисемитский характер». Сегодня на месте этой страшной трагедии построен новый микрорайон, и стоит чудесный памятник Мужеству.

Мне, как человеку читавшему лекции по социальной экономике, было известно, что в 1939 году в городе Ташкенте проживало 556 тысяч человек, а в 1942 году численность горожан уже превысила 2 миллиона. За первые 5 месяцев страшной войны было эвакуировано 17 миллионов человек из западных республик и областей Советского Союза.

Очень хорошо помню как моя мама попросила меня срочно переоборудовать маленький домик-сарай, в котором мы обычно хранили уголь и сухой саксаул, в жилую комнату. Я вытащил наши энергоресурсы во двор и покрыл их тряпками. В сарае примитивно отштукатурил стены и побелил их. Пол покрыл ровным слоем глины и застелил старыми ковриками. Восстановил детскую кроватку сестрёнки. Вот в эту комнату мама приводила беженцев с детьми. Кормила их, купали детей. Беженцы жили несколько недель, находили сами или им предоставляли жильё, и мама после работы приводила новых, которые ночевали на привокзальной площади или в центре города под деревьями Сквера Революции.

О Ташкентском землетрясении учёные-физики, наверное, написали много научных статей. Но практически никто не сообщает потомкам, что через несколько дней после утренних толчков 26 апреля 1966 года стало известно, что четыре области Республики поражены страшнейшей эпидемией холеры. Заражённые этим страшным заболеванием были диагностированы уже в 90 километрах от полуторамиллионного Ташкента. Город был блокирован. Положение было крайне критическим. Часть населения, проживавшая в разрушенных домах, поселились у родственников. Но далеко не все. Людей размещали в армейских палатках. Там же работали солдатские кухни. Кроме того, страх заставлял людей спать не в квартирах с паутиной трещин на стенах и на потолке, а в палатках.

Ежесуточно мы ощущали два-три толчка. Эти толчки были одной из причин почему в Ташкенте в летние месяцы 1966 года было сутки по 81 случаю инфаркта миокарда. Одна из сторон всех центральных уличных магистралей была превращена в длиннющие палаточные городки. Все бытовые удобства были в домах. Закрылись школы и все другие учебные заведения. В 1966 году в городе насчитывалось чуть больше 375 тысяч детей из них 250 тысяч учились в школах, остальные посещали детские садики, ясли или были с бабушками и дедушками.

Все отчётливо понимали, что в случае проникновения холеры в город, в котором практически отсутствовали необходимые нормальные санитарно-гигиенические условия, он погибнет в течение нескольких недель. Поэтому было решено вывозить детей из осаждённого города.

Обстоятельства сложились так, что мне было поручено организовать срочный вывоз детей школьного возраста из Ташкента. На всё отводилось 20 дней.

Собрал небольшую группу, которая должна была это сделать. В состав группы входили ваш покорный слуга, Оман Набиев, Валерия Патрушева и финансист Раиса Некрасова. Разместились мы на сцене клуба профсоюзных курсов рядом с разрушенным зданием Дома офицеров. Ташкентские связисты в первый же день нам обеспечили телефонную связь, даже всем установили дома телефоны. Нам была предоставлена одна машина.

Во-первых, мы предложили немедленно все санатории, дома отдыха принадлежащие всем ведомствам Республики превратить в пионерские лагеря.

Места в этих лагерях предоставлялись только через трудовые коллективы от 25 до 100 путёвок на одно предприятие или учреждение. Трудовые коллективы обязаны были из своего состава командировать с детьми своих работников в лагеря в качестве воспитателей. Эти воспитатели помогали вожатым лагерей организовывать отдых детей, а главное они обеспечивали родителей подробной информацией о детях.

Во-вторых, ВЦСПС в течение 2 дней предоставил нам сведения из 94 областей Советского Союза о том, сколько и в какой области нам будут предоставлены места в пионерских лагерях на всё трёхмесячное лето. Эти пионерские лагеря были размещены от Калининграда и Севастополя, от Сухуми, Мурманска и Астрахани до Хабаровска. Москва предоставила 5000 мест, Санкт-Петербург 3000 мест, Киев 3000, Тбилиси 500 мест, Ереван 300 мест и т. д.

Вооружившись этими сведениями, вечером 5 мая 1966 года я вылетел в Москву. Сидя в самолёте за время перелёта, я сделал экономический расчёт организации всех перевозок в установленные правительством сроки. Нам надо было зафрахтовать 186 рейсов самолётов ИЛ-18, 56 рейсов самолётов Ил-12 и 8 железнодорожных эшелонов с тремя вагонами ресторанами в каждом, более 500 автобусов и 350 ресторанов для организации питания детей во время перевозок.

Дело в том, что не во всех городах, куда мы должны были отправить детей, были аэродромы, принимающие самолёты Ил-18. Даже были места дислокации пионерских лагерей, где были только военные аэродромы. Значит, нужны были либо самолёты Ил-12, или автобусы и договорённости с военными. Но детей надо было кормить по расписанию три раза в день и ещё вкусно. Дети! Уже в Москве, ночью в гостинице все экономические расчёты, с учётом особенностей перевозки детей, их питанием, медицинским и милицейским сопровождением, превратились в документ. Наверное, сегодня его бы назвали бизнес-план.

За два дня все вопросы в Совете Министров СССР, ВЦСПС, Министерстве гражданской авиации, Министерстве железнодорожного транспорта, Министерстве торговли и Министерстве автомобильных дорог были решены. Все ведомства подготовили соответствующие документы обеспечивающие вывоз детей Ташкента.

10 мая 1966 года в Ташкенте состоялось заседание Правительственной комиссии по ликвидации последствий Ташкентского землетрясения, на котором было доложено о порядке вывоза детей. Подготовленный план был утверждён. И мы приступили к практическим действиям. Мы установили следующий порядок:

• Количество детей, место их отдыха, день вылета мы предоставляли руководителям заводов, фабрик и комитетам отраслевых профсоюзов. Индивидуальной или выборочной отправки детей не было.
• На следующий день нам передавали списки детей и фамилии их сопровождающих, из расчёта один сопровождающий на 25 детей.
• Командировка сопровождающих оплачивалась этой организацией. Все расходы на отправку, перевозки, питание в пути, пребывание на отдыхе в течение 3 месяцев и оплата обратного проезда производилась нами за счёт бюджета социального страхования Узбекского совета профсоюзов, который пополнялся средствами ВЦСПС. Помню, что только Ташкентскому аэропорту мы выплатили 6 миллионов рублей.
• За 2 часа до времени вылета или отправления эшелона детей привозили в аэропорт или на вокзал. Один из нас троих по списку проверял детей, и мы сами рассаживали их в самолёте или разводили по вагонам. Чтобы поместить в самолёт больше детей, мы со стюардессами вытаскивали два подлокотника, и тогда вместо трёх пассажиров мы сажали четверых детей.
• После чего командир самолёта расписывался в получении детей, и мы покидали борт и давали добро диспетчерской вышке на вылет.
• Затем дежуривший в аэропорту бежал на почту и давал телеграмму встречающим о времени вылета самолёта, количестве детей и фамилию сопровождающих.
• По прибытии самолёта в пункт назначения нам приходила телеграмма или телефонный звонок о прибытии детей. Соответственно мы сообщали на предприятие, что дети добрались благополучно.

Хочу подчеркнуть, что нам помогали все. Нам обеспечили бесперебойную телефонную связь, наши телеграммы принимались вне очередь. Милиционеры имели график вывоза детей и для нас всегда была «зелёная улица». Делалось это всё без приказов и распоряжений. Нам помогали просто ташкентцы. Все понимали, какое важное дело мы делаем. Вот это понимание было везде, куда бы мы ни обращались. Даже коммунальные службы города ежедневно ночью очищали привокзальную площадь и площадь перед зданием аэропорта, чтобы рано утром мы могли готовить детей к отправке.

За всё время вывоза детей не было ни одной жалобы или уведомления об отказе в вывозе ребёнка на отдых.

Вот таким был тогда Ташкентский аэропорт.

В фойе, на первом этаже, нам выгородили угол, установили телефоны – один междугородний, другой с диспетчерской вышкой. Здесь мы находились по 20 часов в сутки. На 4 часа нас отвозили домой поспать и переодеться. В таком режиме мы работали 15 дней, когда отправляли детей, и 16 дней, когда дети возвращались.

26 мая 1966 года я доложил, что 210 тысяч детей были вывезены из города Ташкента, что все без исключения дети без происшествий доставлены к местам отдыха. Задание Правительства мы выполнили в установленный срок.

После одного дня отдыха мы приступили к наведению порядка в отчётных документах и в первую очередь к оплате предоставленных нам услуг транспортниками, железнодорожниками, ресторанами.

После завершения бумажной работы мы решили организовать посещение отправленных нами детей. Сформировали группу активистов из числа студентов старших курсов и тех, кого нам рекомендовали трудовые коллективы. Всего таких активистов было около ста человек. Составили график командировок, провели подробный инструктаж, и начались наши полёты по Узбекистану и всему Советскому Союзу. Мне довелось побывать в Москве, Удмуртии, Одессе, Кишинёве, Баку и Новосибирске. В начале августа мы задумались о том, как нам организовать возвращение детей. Наши активисты продолжали летать по огромной стране, а мы пошли по уже проторённой дорожке.

Связываясь с местными товарищами, составили график вывоза самолётами, поездами, автобусами, места пересадок с маленьких самолётов на Ил-18, обозначили места питания в аэропортах и по пути следования, в которых дети ждали прилёта больших самолётов и т. д. Вот так вооружившись, я вылетел в Москву. Раздав наши проекты планов возвращения детей соответствующим министерствам, купив пару килограммов конфет, я поехал встречаться с самими детьми. Беседуя с ними и воспитателями, понял, что имеется серьёзная проблема в оповещении родителей о времени прибытия самолётов и поездов, также в том в каком виде выходят из самолёта дети после многочасового перелёта.

Все наши графики с небольшими поправками были утверждены, и было подготовлено решение Правительства СССР по этому поводу. При подписании этого документа произошёл небольшой казус. В верхнем правом углу этого документа стояла подпись главы правительства, в левом было написано «Согласен Ш. Рашидов». Перед тем как зайти на подпись, меня предупредили, что на завтра назначен вылет главы правительства и мне отводится сегодня на беседу 5 минут, но если он не подпишет сейчас, то ждать придётся больше недели.

Так вот, посмотрев документ Николай Алексеевич Косыгин меня спрашивает о согласовании этого документа с руководством Республики. И я выпалил, что согласовал, и мне поручено решать все проблемы в случае необходимости. Тогда Алексей Николаевич говорит мне: «Подпишите!». И я подписал. Документ был подписан, и в пять минут я уложился.

Ну, а решение первой проблемы подсказали московские друзья. Московский совет профсоюзов купил пять тысяч открыток. Эти открытки раздали начальникам пионерских лагерей и там уже с каждым ребёнком эту открытку заполнили, написав адрес, день и время прилёта в Ташкент по ташкентскому времени. Все эти пять тысяч открыток принесли мне. С ними я вернулся в Ташкент. Работники ташкентского Главпочтамта забрали у меня эти открытки. Все родители на следующий день знали когда прилетают их дети. По этому примеру мы сделали и по остальным детям.

Решение второй проблемы подсказали диспетчеры ташкентского аэропорта. Самолёт после приземления на стоянку выруливал не перед парадным крыльцом аэропорта, а вдали от него. К самолётам с нашими детьми трап подавали далеко от места встречи с родителями. Там была возможность после прилёта умыть детей, навести лоск в одежде, поправить девочкам банты, вручить им их рюкзачки, сумочки и подарки, которые им дали в местах отдыха. И в таком пристойном виде в автобусе их привозили к месту встречи с родителями у парадного входа в аэропорт.

Но это всё было потом. Вернувшись в Ташкент, узнаю, что на завтра назначена большая встреча членов Правительства Узбекистана и членов Правительственной комиссии по ликвидаций последствий землетрясения. Мы срочно на ротаторе размножили все документы. Но когда размножали самый главный документ свою подпись на нём я прикрыл маленьким листочком бумаги. И на копии моей подписи не было.

Заседание, на котором присутствовало человек 120, начал Шараф Рашидович Рашидов. Он попросил министров здравоохранения, просвещения и Секретаря ЦК комсомола доложить, что сделано в деле подготовки возвращения детей Ташкента. Те дружно сообщили, что написали письма в Москву с просьбой организовать возвращение детей. К сожалению, но было именно так! После чего Шараф Рашидович спросил, а что сделала по этому вопросу Правительственная комиссия по ликвидации последствий землетрясения. Я встал, подошёл к нему и вручил Распоряжение Правительства СССР и графики вывоза детей. Он пробежал глазами по документу, закрыл ладонью микрофон и, указывая пальцем на мою подпись, задал очень тихо вопрос: «Почему?». Я также тихо ответил, показав пальцем на подпись А. Н. Косыгина : «Он улетал в Женеву». Шараф Рашидович достал из кармана ручку, расписался выше моей подписи и тихо сказал: «Вот теперь всё правильно». Убрал руку от микрофона и предложил мне дать пояснения.

После моего подробного рассказа Шараф Рашидович спросил: «Какая нужна помощь»? Я попросил представить нам места в гостинице или доме отдыха для размещения детей, которых вдруг не встретят. Могу сказать, что всех детей встретили и резервные койки остались пустыми. Попросил опубликовать графики прибытия самолётов, поездов и автобусов в газете. Все вопросы были решены моментально. На завтра газеты «Вечерний Ташкент» на русском и узбекском языках опубликовали все наши графики. Телевизионщики меня пригласили в телестудию и подробно «допросили».

Министр внутренних дел предложил выделить нам в помощь отряд конной милиции и чётко обозначить маршруты следования автобусов от аэропорта и от вокзала. Это на практике очень нам пригодилось. Министр здравоохранения предложил обеспечить на вокзале и в аэропорту дежурство машин скорой помощи. Министр торговли гарантировал организацию питания. Ташкентское мороженное дети буквально сметали.

Мы направили своих представителей в Москву, Киев и Новосибирск где с маленьких самолётов детей пересаживали в ИЛ-18. Установили с ними телефонный контакт. В этих аэропортах организовали дежурство медиков.

13 августа 1966 года приземлился первый самолёт из Москвы. На этом самолёте возвращались дети работников Госплана республики. Дети отдыхали в пионерском лагере Госплана СССР. Запомнился этот рейс потому, что после него вспомнил совет министра МВД о привлечении конной милиции. Так вот, этим рейсом прилетело 100 детей и 4 воспитателя, встречало эту сотню детишек около тысячи человек. И когда появились дети, вся эта масса встречающих бросилась к автобусам с детьми. Эту неуправляемую родительскую толпу не остановили ни мощный растительный забор, ни ворота, ни крики работников аэропорта. Каждый встречающий бежал к своему чаду, сбивая с ног других детей. Мы получили горький урок и пощёчину.

Уже на следующем рейсе и на всех последующих мы делали так. Всех детей родителям не показывали. Автобус с детьми стоял вне их поля зрения. Родители стояли на площади перед аэропортом или вокзалом под присмотром конной полиции. К воротам подводили только одного ребёнка и кто-то из нас четверых передавал ребёнка родителям, те расписывались и уходили к автобусам. Вот так мы вернули всех детей. Важно подчеркнуть, что мы вернули всех детей без каких-либо исключений. Только один мальчик в Казахстане сломал руку и он прилетел с ручкой в гипсе. Никаких других происшествий, кроме детских неожиданностей, с детьми не было.

25 августа 1966 года наша миссия была завершена. Мы сели писать отчёты и всякие справки. Закончив это, мы все четверо вернулись к своей повседневной работе.

В ноябре 1966 года всем членам нашей группы вручили Почётные Грамоты Верховного Совета Уз ССР. Вручая их нам, Председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Ядгар Садыковна Насриддинова, сказала: «Они спасли детей Ташкента».