Типография Наркомпроса История Ташкентцы

Борис Пономарев

Как я уже писал ранее в своих «повествованиях», во время Великой Отечественной войны (ВОВ) и вплоть до начала 60-х годов, я жил в Ташкенте в большом коммунальном дворе на улице Жуковского, дом 12. В нем было 23 квартиры, а также немалое количество госучреждений: Сельхозбанк, Управление гострудсберкасс и госкредита, Учетно-кредитный техникум, склады Детской технической станции Куйбышевского района и Управления электрочасофикации города, но самым важным госучреждением для нашего двора была Типография Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения УзССР).

Директором этой организации был Яков Борисович Пятецкий — личность незаурядная во всех отношениях. Я с исключительным уважением и огромной благодарностью вспоминаю всех работников этой типографии того времени и лично Якова Борисовича, так как они, в отличие от людей, работавших в других учреждениях, располагавшихся в нашем дворе, с огромной теплотой относились к его жителям, и всегда пытались сделать все возможное для того, чтобы нам жилось лучше.

Так называемый «домком», председатель домового комитета, избиравшийся на собраниях жителей двора, не имел никаких материальных ресурсов, и мог расчитывать только на помощь соседствующих с нами госучреждений. Однако, почти все руководители этих организаций отмахивались от него, как от назойливой мухи, когда он обращался к ним с просьбой о какой-либо помощи.

Но директор типографии, несмотря на свои чрезвычайно ограниченные возможности, сразу пытался вникнуть в суть возникавших у домкома проблем, и помочь в их разрешении. Именно на средства этой организации работал дворник, благодаря стараниям Якова Борисовича вывозился мусор из дворовой мусорки и во дворе регулярно появлялся ассенизационный обоз для опорожнения громадного общественного туалета.

Особые сложности возникали при необходимости экстренного вызова скорой медицинской помощи или пожарной команды. Должен сказать, что тогда квартирных телефонов не было почти ни у кого, за исключением лиц, занимавших серьезные партийные или государственные посты. Для того, чтобы куда-либо позвонить, простым обывателям приходилось идти к телефонам-автоматам, которых в городе в те годы было чрезвычайно мало. Ближайшие к нашему дому телефоны-автоматы имелись около здания Главпочтамта на Пушкинской улице, но они почти всегда были неисправны, так как вандалы отрывали телефонные трубки или отвинчивали номеронабиратели. Позже таксофоны установили и внутри этого здания. но шпана умудрялась «курочить» их даже там.

В каждой организации, функционировавшей в нашем дворе, имелось по одной телефонной линии с подключенным к ней телефонным аппаратом. Работники этих учреждений не подпускали к ним жителей нашего двора даже на расстояние пушечного выстрела, какой бы серьезной ни была озвученная причина необходимого звонка. Сотрудники типографии вели себя совершенно иначе.

В советское время все типографии относились к числу «режимных объектов», так как власть боялась, что их печатное оборудование может быть использовано «подрывными элементами» для того, чтобы печатать листовки и прокламации антисоветского характера, поэтому в них днем и ночью работали вахтеры с целью предотвращения такого рода враждебных действий. Но вахтеры типографии Наркомпроса имели строжайшее указание Якова Борисовича немедленно допускать жителей нашего двора к телефонному аппарату для экстренного вызова спецслужб типа скорой медицинской помощи, пожарной команды и милиции.

Пятецкий знал почти всех жителей нашего двора, помнил их имена и отчества. Мало того, Яков Борисович очень любил детей и знал имена всех наших мальчишек и девчонок, часто интересовался нашим здоровьем и успехами. Такое доброжелательное его отношение к детям передалось и всем сотрудникам типографии, которые относились к нам так же хорошо, как и он.

Про него можно было бы смело сказать, в точном соответствии с определением М,Ю.Лермонтова из стихотворения «Бородино», что он был «…слуга царю, отец солдатам», настолько великолепно он относился и к работникам вверенной ему организации.

В качестве примера приведу следующий случай. В один прекрасный день «сверху» поступило указание оформить всем работникам типографии удостоверения личности с фотографиями.
Обычно в таких случаях руководство организаций требовало от своих подчиненных принести фотографии размером 3 см х 4 см с белым уголком (для того, чтобы на такой фотографии можно было потом легко разобрать оттиск поставленной печати). Но не таков был добрейший Яков Борисович, любивший всех сотрудников типографии, как своих детей.
Он пригласил в свою организацию фотографа-профессионала для того, чтобы тот сделал за ее счет фотоснимки требуемого размера всех ее сотрудников. Работники типографии могли также заказать (уже за свои деньги) этому специалисту фотографии размерами 6 см х 9 см или 9 см х 12 см. Вся данная «фотосессия» осуществлялась на территории нашего двора при солнечном свете, и мы, дворовая детвора, были благодарными зрителями этого действа.
Нам было чрезвычайно интересно и любопытно глазеть на то, как прихорашиваются молоденькие наборщицы, многие из которых, судя по всему, фотографировались впервые в своей жизни. Все происходящее давало им возможность оставить будущим потомкам свои изображения в молодости и, по этой причине, они хотели выглядеть красивыми.
Описываемое мной событие имело место в самом конце войны, когда все уже понимали, что Победа не за горами. Тогда почти никто из девушек не пользовался косметикой, но тут произошло нечто необычное: все работницы типографии ярко накрасили губы. Мало того, очень многим из них так понравилась новая внешность. что они и после этого стали приходить на работу «в цветном изображении».

Я недаром упомянул выше о будущих потомках. Для того, чтобы такие потомки появились на свет, этим девушкам нужно было выйти замуж. Все они очень хотели найти любимого человека и быть любимыми. Но во время войны и после нее такие мечты было очень трудно осуществить, так как почти все потенциальные женихи воевали на фронтах ВОВ, к тому же многие из них не вернулись домой с полей сражений. И попытки молоденьких наборщиц стать более привлекательными явно имели под собой подсознательную надежду на то, что это поможет им завоевать сердце кого-либо из вернувшихся домой победителей. И, наверное, они поступали так не напрасно.
Девушки-наборщицы были самыми востребованными сотрудницами типографии, так как, несмотря на наличие корректоров, они должны были обладать достаточно высокой степенью грамотности. С ними были связаны очень интересные события, касавшиеся детей, живших в нашем дворе, но происходившие позже, когда мы уже учились в тех классах, в которых после окончания учебного года нам приходилось доказывать на экзаменах наличие у нас объема приобретенных за прошедший год знаний, достаточного для успешного перевода в последующий класс.

Общеизвестно, что во всех странах мира имеются документы и материалы, помеченные грифами «совершенно секретно» и аналогичными им «scisle taine», «streng geheim», «top secret» и т.п. Казалось бы, какой такой «top secret» может содержаться в материалах Народного комиссариата просвещения УзССР? Тем не менее, у данного Наркомата имелись такого рода материалы. Это были ежегодно сочиняемые его сотрудниками экзаменационные билеты для тех классов школ-десятилеток, в которых проводились экзамены с целью проверки уровня знаний учащихся. И печатала такие экзаменационные билеты типография Наркомпроса.

Конечно же, эти билеты представляли для нас, школьников, огромный интерес, так как они давали нам возможность во время подготовки к экзаменам точно знать, на что именно нужно обратить самое пристальное внимание, а также понять, какие темы можно будет вовсе не рассматривать в процессе повторения пройденного.
Это прекрасно понимали и девушки-наборщицы типографии, которые считали нас почти что своими родственниками. Естественно, они не могли дать нам эти билеты, как говорится, из рук в руки. Но им очень хотелось нам помочь, и они нашли весьма оригинальный выход из создавшегося положения.
В каждом деле почти невозможно избежать брака. Такой брак имел место и в процессе работы типографии. Девушки собирали бракованные листы отпечатанных типографией экзаменационных билетов, и относили их на дворовую мусорку, предварительно известив нас о том, в какое именно место они их положат. Таким образом, мы имели экземпляры всех этих билетов задолго до того, как они официальным путем поступали к руководителям школ.

Точно так же замечательно к нам, детям, относились и другие работники типографии. В этой организации в описываемое мной время имелась должность технорука (технического руководителя производства), соответствующая теперешнему званию «главный инженер». Ее занимал такой же благородный человек, как и Яков Борисович Пятецкий. Во время учебы на пятом курсе Энергофака САзПИ (Среднеазиатского политехнического института), я пришел к нему с просьбой помочь мне переплести текстовую часть (пояснительную записку к чертежам) моего дипломного проекта, естественно, не бесплатно. Он взял эти материалы и, как оказалось, собственноручно изготовил великолепный переплет из самых высококачественных материалов, с превосходным тиснением. Когда я с благодарностями протянул ему деньги, он категорически отказался их взять и, с укоризной, сказал мне: Как я могу взять деньги за это от тебя, ведь ты был все эти прошедшие годы, как сын полка, сыном всей нашей типографии?

Думаю, что всех этих работников типографии Наркомпроса уже нет в живых. но я вспоминаю их с огромным уважением и самой сердечной благодарностью. До сих пор переживаю за Якова Борисовича Пятецкого, которому очень не повезло со здоровьем. У него был диабет, из-за которого он полностью ослеп. Уже после окончания института, бывая в Сквере революции, я встречал его в теплые солнечные дни, сидящим там на скамейке. Когда я подходил к нему и здоровался, он тут же узнавал меня по голосу, и обращался ко мне по имени. Я всегда подсаживался к нему, и мы подолгу разговаривали. Яков Борисович был общительным человеком, его многие знали, и он также знал многих. Так что его появление в Сквере революции явно помогало ему получать позитивные эмоции в слепой старости, общаясь со знакомыми людьми и перекидываясь с ними хотя бы парой добрых слов.

В 1902 году Максим Горький написал пьесу «На дне», в которой была замечательная фраза: Человек — это великолепно! Это звучит гордо! И эта фраза как нельзя лучше подходит для таких людей, каким был Яков Борисович Пятецкий. Он был именно таким Человеком.