Штабс-капитан, курбаши, краском Сулейман Кучуков История Старые фото Ташкентцы

Вертелецкий Владимир

Еще одним интересным моим дальним родственником был Кучуков Сулейман Юсупович.

В 1889 году в ауле Алай-Гульчинской волости Ошского уезда Ферганской области родился мальчик, которого нарекли Сулейманом. Спустя годы ему будет суждено стать героем Первой мировой войны, чья храбрость будет по достоинству отмечена Российской империей и поистине удивит Британскую.

В десять лет, приехав с отцом на ташкентский базар, Сулейман потерялся. Подобрал его купец-башкир Юнус Кусуков (на киргизском – Кучуков), промышлявший лошадьми. Бездетный, он усыновил шустрого мальчишку, дав ему свою фамилию, а когда для юноши пришло время зрелости, способствовал поступлению его в Оренбургский Неплюевский кадетский корпус.

За месяц до производства Кучукова в поручики отчим умер, почему-то не сильно веря в офицерскую карьеру приемного сына. Вместе с Сулейманом учился в кадетском корпусе Карбышев (тот самый генерал, превращенный немцами в ледяную глыбу в Маутхаузене). Во время Великой Отечественной войны он помог сыну Сулеймана Шахвали попасть в действующую армию.

В 1909 году после окончания корпуса Сулеймана Кучукова произвели в подпоручики. Молодого офицера манила романтика воинской службы. В Первую мировую войну его командирские качества и офицерская честь проявились в полную меру.

Вот выписка из послужного списка Кучукова:
с 16 сентября 1906 года – нижний чин;
с 15 мая 1908 года – подпоручик 1-го Туркестанского стрелкового полка;
с 15 ноября 1911 года – поручик;
с 21 июля 1915 года – штабс-капитан.

Службу Кучуков вначале проходил в Туркестане. В Ташкенте познакомился с Ибрагимовым. Их, очевидно, связывало и раннее сиротство и многое другое. Кроме того, офицерство – это узкая корпоративная среда. Через Ибрагимова он познакомился с его родственницей Хосият, 1894 года рождения, и женился на ней. В семье Ибрагимовых помогали родственникам в воспитании и образовании: занимались музыкой, французским языком. У Сулеймана с Хосият родилось двенадцать детей. Выжило восемь:  Рашид-Бек, Дилорам, Эльмира, Минира, Шах-Вали, Гульнур, Ойниса, Рафаат. Сыновья погибли на фронте во время Великой Отечественной войны. Шах-Вали сразу после школы, Рашит-Бек – поработав главным агрономом в Зерабулаке после окончания Сельхозинститута. Старшая дочь Диляра почти всю свою трудовую жизнь проработала в артели по росписи тканей, переросшую в сегодняшнюю Ташкентскую фабрику художественных изделий. Там до ухода на заслуженный отдых Диляра была начальником цеха. Мунира была старшим научным сотрудником Института геологии и геофизики имени академика Абдуллаева (ее научного руководителя). Гульнур – медсестра первой туберкулезной республиканской больницы. Ойниса и Рафаат – заслуженные артистки УзССР, оперные певицы ГАБТ имени Навои.

Известная ташкентская  писательница Алмаатинская рассказывала Рофе, что необыкновенная любовь русского офицера и местной девушки в ее книге «Гнет» списана с Сулеймана и Хосият. В другой книге о худжуме, написанной Алмаатинской совместно с Махмудовой, есть персонажи «черноволосая» (это Рисолят) и «с вьющимися каштановыми волосами» (это Хосият).

На фронтах Первой мировой Кучуков был с первых дней. Показал себя храбрым, толковым офицером.

Сулейман и Хосият Кучуковы. Варшава 1914 год

Командовал конной разведкой дивизии, был ранен.

В районе города Лыково 1 октября 1914 года Кучуков собрал под своим командованием часть отступающих солдат, отбил у противника орудие и пулеметы, чем спас вооружение части. В результате контратаки отбил у противника мост, по которому остатки полка отошли к своим.

Боевая российская награда – орден Святого Георгия IV класса – была получена им в звании поручика 25 апреля 1915 года.

На фронте в районе города Пинска генерал Гуревич, выживший из ума самодур, пьяный решил прорвать фронт. Поднял в атаку полк и бросил на пулеметы. Атака захлебнулась, потери были страшные. В их числе погиб и сам генерал. Немцы подняли генерала на проволочные заграждения на нейтральной полосе, так чтобы его было видно из русских окопов. К несчастью для солдат этот генеральский идиот оказался императорских кровей. Что вызвало особую рьяность российского командования по вызволению «драгоценного» тела. С завидной регулярностью они бросали солдат на отбитие тела. Но этот участок фронта был настолько пристрелян, и там немцы сосредоточили столько пулеметов и орудий, что участие в этой операции означало даже не вероятную, а верную смерть.

Шквальный немецкий пулеметный и артиллерийский огонь уничтожал всех. Воплощение злого рока – генерал – и после своей смерти лишал жизни солдат. Вначале шли добровольцы, потом посылали в приказном порядке. Солдаты чувствовали себя приговоренными к смерти: не ели, не спали, прятались от офицеров. В это время в районе Пинска появился Кучуков, который набирал пополнение в конную разведку дивизии. Сулейман решил помочь ни в чем не повинным солдатам и спасти их от этого проклятия. Он лично снял генерала и притащил тело в расположение русских войск. К сожалению, нам не известны подробности этой операции. Вообще о жизни Кучукова отсутствуют детали – время безжалостно, а человеческая память несовершенна. За этот подвиг указом английской королевы он был награжден высшим английским орденом  (генерал Гуревич был родственником российской императорской семьи, а, следовательно, и английской королевы). Спустя некоторое время, Кучуков был вызван в Петроград, где в присутствии Николая II и всего генералитета английский посол от имени короля Георга V прикрепил к мундиру героя высший британский воинский орден «Крест Виктории». Кучуков был первым из российских офицеров, награжденных этим орденом .

Кроме того, Кучуков был награжден золотым георгиевским оружием.

Сулейман Кучуков 1915 год.

За два года поручик стал штабс-капитаном и был зачислен в именные списки героев полка.

Кстати, воевал он в тех же местах, где воевал и другой мой родственник Иосиф Ибрагимов, и, вполне возможно, они там встречались.

Ранения, полученные в боях, не прошли бесследно. Служить в строевых частях он больше не мог, и высочайшим указом от 25 декабря 1915 года был причислен к главному управлению государственного конезаводства.

Вернувшись в 1916 году в родные края, штабс-капитан Кучуков стал управляющим узгенской конюшни и занимался набором лошадей для воюющей армии. Затем стал управляющим ошских государственных конюшен. Жил в Оше. Кони — это была его стезя и страсть. Всю жизнь занимался лошадями.

После Октябрьской революции вокруг Кучукова группировались видные алайские киргизы: Шамырбек Досматов, Бурманас Сулайманов, внуки Курманджан датки («царица Алая») – Кадырбек Камчибеков и Джамаатбек Карабаков и другие.

Чтобы несведущему читателю была понятна обстановка дальнейшей кучуковской жизни, придется провести краткий исторический экскурс. Экскурсантам предлагаю нырнуть в приложение к этому материалу (см. ниже).

Когда стала организовываться повстанческая крестьянская армия, ее командующий Монстров прислал ему письмо с предложением вступить в эту армию. Кучуков ничего ему не ответил. Но в это время в рамках борьбы с повстанцами ЧК стала формировать «Список главарей контрреволюционного мятежа Ошского уезда и их семей, проживающих в Оше, которых можно взять в заложники, чтобы ликвидировать мятеж в зародыше». В скобках было добавлено: «Гнусный мятеж против светлого будущего». В этот список попал и Кучуков с семьей, как возможный участник этих событий. При обсуждении кандидатуры Кучукова, он был признан полезным Красной Армии и против его фамилии поставили два крестика. А предатель, находившийся в руководстве Оша, показал Кучукову список и сказал, что эти два крестика говорят о том, что он будет расстрелян в первую очередь. В то время Кучуков стоял на пороге выбора своего дальнейшего пути. И этот «толчок» направил его к повстанцам. Поэтому он собрал семью и на арбе ушел к Монстрову в Куршаб.

Переход к Монстрову был осуществлен в то время, когда у Кучукова еще не сформировалась своя позиция в Гражданской войне. Но, впоследствии, наблюдая за армией Монстрова и кавалерией Мадамин-бека, он пришел к выводу, что их идеи и методы их проведения в жизнь противоречат его жизненной позиции.

Когда прибыл в Куршаб в стан восставших и посмотрел, то понял, что Монстров фигура одиозная (сродни фамилии), ему претило как честному офицеру то, что творилось у Монстрова, поэтому принял решение примкнуть к Мадамин-беку, который по преданию был в родственных отношениях с Сулейманом, как наиболее деятельному, энергичному и сильному. Мадамин-бек, учитывая кучуковский фронтовой опыт, поручил ему свою конную разведку. Сулейман создал отряд из порядка двухсот охотников Гульчи, обучением которых занимался сам. Таким образом, он стал курбаши у Мадамин-бека.

Большое влияние Кучуков оказывал на Мадамин-бека, который перенимал у него манеру одеваться, разговаривать, стричься, выправку. Стройный подтянутый офицер, хороший военный специалист, знаток языков вызывал уважение у Мадамин-бека. Надо сказать, что Мадамин-бек из всех главарей басмаческих формирований был самым образованным.

Во время штурма Оша по приказу Кучукова запрудили арык и направили воду к глинобитной крепости, в которой засели большевики. Вода подмыла стены, и они рухнули. Это было сделано для того, чтобы защитники сдались, и чтобы среди них было как можно меньше жертв.

Во время перипетий Гражданской войны Кучуков был тесно связан с Борисом Лавреневым, будущим известным писателем и драматургом. В то время Лавренев выполнял разведывательную миссию среди басмачей и белогвардейцев по поручению ЧК. Кучукова и Лавренева связывали дружеские отношения, кроме того, Сулейман оказывал ему помощь в разведывательной деятельности.

Лавренев, Кучуков и Мадамин-бек спасли дочь генерала Муханова, которую хотели вывезти в Кашгар.

В 1978 году во Фрунзе в издательстве «Кыргызстан» издана книга «Война без фронта», авторы Гарий Амосович Жильцов и Николай Никитович Кузьмичев, в которой в качестве главных действующих лиц выведены Сулейман Кучиков (Сулейман Кучуков) и Борис Затонов (Борис Лавренев). Жильцов автор, сотрудник Ошского музея. Он нашел в архиве музея документы о награждении Кучукова английским орденом. На протяжении двадцати лет собирал материалы. Ему в нагрузку дали Кузьмичева, «искусствоведа в штатском», который от КГБ курировал создание книги. Жильцов встречался с Буденным, Веревкиным-Рохальским, родственниками и сослуживцами Кучукова для сбора материалов.

Отряд Сафонова, командующего Ферганским фронтом, в 350 человек выдвинулся на помощь осажденному Ошу. Кучуков разработал операцию по окружению этого отряда в ущелье. Докладывал на военном совете Монстрову. Мадамин-бек выделил отряд в тысячу сабель и Монстров пятьсот штыков.

Увидев, что в контрразведке Монстрова легально работает бывший сотрудник особого отдела большевиков, тот, что показал ему список заложников, Кучуков понял, что это провокатор, обманувший его со списком и толкнувший к мятежникам. Кучуков перешел на сторону Советской власти, но пока оставался у Монстрова. Далее мои предположения (я не могу говорить за Кучукова). Решение перейти к Советам, наверное, вызвано выбором из двух зол. Большевики все больше становились на ноги и организационно крепли. За ними на деле стоял порядок. А басмачество и белогвардейство вырождалось и все больше отрывалось от простого народа.

Он решил спасти отряд Сафонова. На входе в ущелье он оставил небольшое число басмачей, перебросив основные силы на другую сторону ущелья.

Кучуков послал к окруженному отряду Сафонова парламентера из бывших большевиков, сдавшихся в Оше. Тот передал записку, в которой говорилось, что им нужно выходить из ущелья. Но Сафонов не поверил и решил прорываться в горы. В  верховье отряд попал под огонь пулеметов, повторная атака тоже не принесла успеха. Тогда Сафонов бросил отряд на заслон у входа в ущелье. Если бы басмачи с гор атаковали отряд, то он был бы разгромлен, а поскольку Кучуков послал основные силы в обход скал, то отряд вырвался из ущелья. Он потерял убитыми сорок человек, бросил обоз, но смог уйти от преследования.

Выделив Лавреневу своего человека, Кучуков помог тому в разведывательной операции в Гульче, в курсе которой был. Лавренев служил у мятежников телеграфистом. Он должен был расстроить операцию Монстрова по покупке у англичан оружия.

Подчиненные Кучукова напали на караван с оружием, шедший из Кашгара, и взяли в плен агента английской разведки Томпсона. Оружие спрятали, оно потом перешло к Красной Армии.

Монстров с Мадамин-беком окружили Андижан. Несколько атак были отражены осажденными. На помощь со станции Федченко пришел Казанский полк Красной Армии, который обнаружил, что отряд Кучукова, бывший на этом направлении снялся и ушел в Гульчу. С другой стороны на помощь осажденным шел отряд Кужело. Совместными усилиями окружение было прорвано, и Монстров бежал с потерями в Куршаб. Над головой Кучукова сгустились тучи, так как никто не верил, что такой квалифицированный офицер мог случайно совершить подобное. Но Кучукову удалось убедить Монстрова, что ему было приказано оставить позицию изменником в штабе Монстрова, и этот изменник пытался оклеветать Кучукова и сделать предателем в глазах мятежников.

Кучуков был послан Монстровым в Индию к английскому резиденту. Там он сделал все, чтобы провалить миссию.

Когда Красная Армия прижала формирования Мадамин-бека, Кучуков посоветовал тому: «Деваться тебе некуда. Я советую тебе перейти на сторону Красной армии», что тот и сделал впоследствии. Потом Мадамин-бека воевал на стороне Красной Армии, много делал, чтобы басмачи складывали оружие. Но вместе с парламентерами красноармейцами его убили басмачи. Мадамин-беку отрезали голову.

Среди басмачей было много обманутых, многих заставляли воевать против красных. Мадамин-бек был, наверное, самым  «цивилизованным» среди главарей. Не то, что Хал-ходжа и Курширмат – отъявленные головорезы.

В конце концов, в Гульче отряд поднял восстание против монстровцев и Хал-ходжи, свирепого басмача. Услышав стрельбу в Гульчу ворвался отряд Красной Армии во главе с Парамоновым, который знал, что заслоны Кучукова на перевале не окажут сопротивления.. Но Монстрову и Хал-ходже, благодаря предательству, удалось скрыться. Парамонов не знал, что Кучуков сотрудничает с Советской властью, и готовились к бою с ним. Поэтому, чтобы избежать кровопролития, Кучуков построил отряд как на парад и сам поскакал на встречу.

Подскакав вплотную, Кучуков осадил коня и потребовал командира. Подъехавшему Парамонову он доложил: «Я Сулейман Кучуков – командир отдельного кавалерийского полка, преданного Советской власти. Мною задержан курбаши Муэтдин-бек, пожелавший перейти на сторону Красной Армиию Прошу принять мои части под ваше командование». Кучукову было приказано идти в Горчаково, где сформировать особый дивизион.

В частях, сформированных из бывших басмачей, началось брожение и они стали заниматься разбоем. Штаб Туркестанского фронта приказал немедленно принять меры. Дивизион Кучукова и полк Мадамин-бека вытеснили бандитов в горы. А другим полкам было приказано прибыть в Ташкент для переформирования. Один отряд Кучукова остался благополучным.

Решением штаба фронта не раскрывалась истинная деятельность Кучукова у Монстрова, чтобы не вызывать мести со стороны обманутых басмачей. Может быть, именно поэтому бытовала версия о преданной службе Кучукова у Мадамин-бека и переходе его как обыкновенного курбаши на сторону Красной Армии вместе с Мадамин-беком. Этой же версии придерживался Полыковский в своей книге «Конец Мадамин-бека». Разговор с дочерью Сулеймана Рафаат и ее рассказ о действительной роли ее отца в этих событиях не убедили автора в необходимости переписать образ Кучукова в соответствии с реальностью. Возможно, он не хотел заниматься исправлением уже опубликованной книги. Позднее, перечитывая эту книгу, я прочел в ее конце, что она подготовлена с помощью писателя Эд.Арбекова (А.Бендера). Писатель с фамилией Бендер это уже говорит за себя. Здесь в роли «искусствоведа в штатском» выступал сам Полыковский. Так, что просить его изменить что-либо в книге – это все равно, что просить Л.И.Брежнева что-либо изменить в «Малой земле».

Кучуков был вызван в Скобелев к Фрунзе. Он предложил Сулейману провести операцию по разоружению отряда Ахунджана, перешедшего на сторону Красной Армии, но бывшего ненадежным и стоящим на грани предательства. Кучуков вместе с частями Красной Армии провел эту операцию.

Потом в составе частей Красной Армии дивизион во главе с Кучуковым участвовал в походе на Алай, в ходе которого были разгромлены басмаческие формирования. В мае 1920 года ударная группа войск в составе 2-й Туркестанской стрелковой дивизии под командованием Э.Кужело и Кара-киргизский дивизион С.Кучукова вступили в Алайскую долину для борьбы с басмачеством.

Чтобы понять всю сложность проведенной военной операции, необходимо знать, что совсем недавно места боев были «белым пятном» на географической карте, и российские ученые-географы проводили научные экспедиции в этот район, которые считались без преувеличения подвигом. И вот тоже, только под огнем противника в несоизмеримом с научным походом темпе, пришлось проделать бойцам Красной Армии.

В авангарде войск двигались бойцы Кучукова. Прекрасно зная родные места, они успешно сбивали заслоны противника с горных перевалов и освобождали путь для прохода красноармейцев.

В том походе наибольшее сопротивление противник оказал на перевале Талдык. Снежные бури, горная болезнь, холод не остановили красных конников. Миновав сторожевые пикеты, обходная группа Кара-киргизского кавалерийского дивизиона неожиданно обрушилась на врага. С фронта ударили бойцы краскома Э.Кужело. В коротком, но кровопролитном бою перевал был взят. Киргизские кавалеристы устремились к Сарыташу и прорвались в Алайскую долину. Впереди еще предстояли бои за айилы Акбосого, Доорт, Коргон, Ачыкама и выходы из ущелья реки Исфайрам-сай.

Мужество и отвагу проявили бойцы дивизиона Кучукова в сражениях за освобождение родного Алая от банд Курширмата, Алаяра, Нурмата и других курбаши.

По возвращению из похода в Алай Сулейман Кучуков был вызван в Ташкент, и Фрунзе лично вручил ему орден Красного Знамени – высшую награду того времени (по преданию вручил свой орден, сняв его со своей груди). Приказом Реввоенсовета от 17 октября 1920 года за алайский поход, майско-июньские бои Сулейман Кучуков был награжден орденом Боевого Красного Знамени.

После чего Кучукову было поручено сформировать полк из коренного населения, принявшего Советскую власть и ненавидящего басмачей. Это необходимо еще и потому, чтобы местное население осознало сущность басмачества. Для успешных действий против басмачей полку придавались горные орудия и пулеметы. В полку были не только киргизы, но и туркмены, казахи, каракалпаки и другие народности. Это был, можно сказать, интернациональный полк, но основу его составляли киргизы, почему полк и был назван Кара-киргизским.

Создав кара-киргизский полк, на первом построении Кучуков зачитал приказ.

«В половине минувшего мая обстановка потребовала направления в Алайскую долину особого отряда для разгрома сосредоточившихся там басмаческих шаек. Несмотря на то, что поход пришлось совершать по высокогорному Алайскому хребту, неоднократно проходить по крутым, каменистым перевалам при тяжелых климатических условиях, пробивая себе дорогу боем, отряд блестяще выполнил свою задачу, разметал всю басмаческую организацию и гнал ее остатки до бухарского города Гарма.

Особой лихостью и энергией отличился кара-киргизский дивизион, показавший себя отлично сплоченное, дисциплинированной и вполне надежной частью

Считаю для себя приятным долгом отметить столь беззаветно доблестную службу конного отряда и объявляю всему командному составу и товарищам красноармейцам самую сердечную благодарность. Пусть этот выдающийся пример доблестной службы на пользу трудящегося народа не останется одиноким. Уверен, что все другие части Туркфронта столь же самоотверженно выполнят свой долг. Приказ прочесть во всех эскадронах, батареях и командах.

Надо сказать, что в то время казахи назывались киргизами, а теперешние киргизы – кара-киргизами. Таким образом Кучуковым было создано первое регулярное киргизское воинское подразделение. И он вошел в историю Кыргыстана как национальный герой. О нем написано в «Истории Киргизской ССР», материалы о нем есть в Ошском и Фрунзенском (Бишкекском) музеях истории, а сам он ошибочно назван киргизом. Кстати, в исторической литературе его называют то кыргызо, то казахом, то башкиром. На самом деле по утвнрждению его дочери Рафаат Сулемановны Кучликовой он был узбек из рода кипчак.

Сразу после прочтения приказа полк отправился на боевую операцию по разгрому банды Курширмата. Последний бой отважный комполка Кучуков принял у кишлака Карасал. Курбаши Курширмат в надежде взять реванш за поражение ввел в сражение все остатки своего отряда. Двое суток продолжался неравный поединок. Противник сосредоточил на флангах конницу, прилагая все усилия для окружения и уничтожения полка Кучукова. В самый критический момент сражения на помощь красным кавалеристам прибыли красноармейцы под командованием М.Полыковского.

Разгром басмаческих сил в этом сражении был сокрушительным. Несколько разрывов осколочных снарядов в гуще конницы противника были сигналом для атаки. Лавина алайцев устремилась на позиции басмачей и закружилась в яростной схватке. В ходе ожесточенной рубки выстрелом в упор был ранен Сулейман Кучуков. Рана Сулеймана оказалась тяжелой: пуля порвала сухожилия под коленом. После госпиталя его комиссовали, и он вернулся в Ош на «дипломатическую» работу: уговаривал мелких курбашей сложить оружие, а если они не соглашались, то вызывал отряд его друга Кадырбека Камчибекова и тот «помогал» уговорить. Официально считалось, что в уезде с басмачеством покончено, но банды появлялись то в Араване, то в Узгене, и ему хватало работы.

Работа с басмаческими отрядами была смертельно опасной. Об этом говорит, хотя бы, трагический конец Мадамин-бека.

За подвиги в гражданской войне Кучуков был награжден золотыми именными часами Реввоенсовета.

На Ферганском фронте ходил рассказ, что после Алайского похода, в котором отличился Кара-киргизский дивизион, Фрунзе прикрепил к груди Кучукова собственный орден Красного Знамени.

Вскоре Киргизский кавалерийский полк передислоцировался в Андижан, где участвовал в разгроме басмачей в Фергане, на Алае, в Гарме, штурмовал город Кермине и крепость Гиждуван в Бухарском эмирате. В июле 1920 года полк за боевые заслуги удостоен ордена Красного Знамени. Награждение части высшей революционной наградой было в те времена очень редким явлением.

Но основной деятельностью Кучукова стало развитие коневодства в Средней Азии. Его организаторский талант и знания помогали возрождаться конным заводам Туркмении, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. Почти во всех возрождениях и открытиях конных заводов в Средней Азии есть участие Сулеймана Юсуповича. В Барнауле конезавод носит имя Кучукова. Открытие Ташкентского ипподрома проходило с его участием. Мало того Сулейман Юсупович сам принимал участие в скачках, так как был прекрасным конником. В Ташкенте, там, где потом была женская колония (около завода «Электроаппарат»), были конюшни Романова. И там работал Кучуков. Вклад его был настолько значительным, что спустя много лет во время своих гастролей по Средней Азии если его дочь Рафаат, известная оперная певица, упоминала о своем родстве с Сулейманом Кучуковым, то встреча приобретала особенно теплый характер. Так, во время декады искусств в Казахстане она попала в Кокчетав, и на тамошнем ипподроме по трансляции было торжественно объявлено, что среди зрителей присутствует дочь знаменитого Кучукова, и на беговых дрожках она совершила круг почета по ипподрому.

После окончания гражданской войны, выйдя в отставку, Сулейман Юнусович заведовал джалалбадскими конюшнями. Киргизский кавалерийский полк был расформирован, но его бойцы, для которых защита Родины стала делом всей жизни, составили костяк созданного в 1925 году Киргизского отдельного национального эскадрона, в 1932 году преобразованного в полк. Командный состав полка составляли киргизы, прошедшие суровую школу гражданской войны и окончившие объединенную Среднеазиатскую военную школу. Для них командир Кучуков всегда оставался в памяти как первый наставник и боевой товарищ.

Сулейман и Хосият Кучуковы 1927 год.

Большую селекционную работу Кучуков вел по улучшению породы карабаиров. Перед смертью Сулейман Юсупович закончил написание книги о конезаводстве. После смерти из Наркомзема пришел представитель и забрал рукопись, сказав, что книга будет выпущена, и родственникам доставят экземпляр. Но книги им не вручили. Вышла ли книга, под каким названием, под чьим авторством сведений нет.

Деятельность Кучукова была высоко оценена и в Средней Азии и в Москве. Сталин прислал телеграмму, в которой пригласил его на должность заместителя наркома Наркомзема. Это было в 1931 году. Тучи уже сгущались перед людьми типа Кучукова: царский офицер, участвовал в Гражданской войне на стороне басмачей. Сулейман чувствовал опасность вызова в Москву. Поэтому Кучуков послал телеграмму, в которой попросил отсрочить вызов, чтобы его беременная жена родила ребенка на родине (она собиралась родить в апреле).

Во время командировки вместе со своим денщиком (денщик был у Кучукова всегда) в Сырдарьинскую область в Милютинск в поезде ему что-то подсыпали, от чего ему стало плохо. Он вышел в тамбур, и его сбросили с поезда. При падении ему отрезало ноги. Когда увидели, что он еще живой, то его еще раз бросили под поезд, так что ему отрезало голову. Это было 2 ноября 1931 года. Было ему сорок лет. Ребенок Рофа родилась уже после его смерти. Рафаат была в местах его гибели на столетии села Крестьянское и видела Романовские конюшни. Жильцов нашел очевидца, и тот рассказал, как было дело.

Домой Кучукова привезли в цинковом гробу. Родственники считали, что это происшествие было не без ведома и участия НКВД. Но, возможно, это была месть кого-то из басмачей или монстровцев.

«Папа, был умный, талантливый, – делилась воспоминаниями о Сулеймане Кучукове его дочь заслуженная артистка Узбекистана Рафаат Кучликова. – Он был очень грамотный – знал несколько иностранных языков. Отец прекрасно играл на рояле, на национальных инструментах. Все эти инструменты долгое время хранились у нас дома».

Таким он был, Сулейман Кучуков: парень из киргизского аула, с честью носивший погоны русского офицера, человек, служивший своему Отечеству и готовый в лихую годину заслонить его собой.

На фоне любимых коней. Последние годы жизни.

Похоронен Кучуков на Коммунистическом кладбище города Ташкента. Могила его затерялась. Это связано с тем, что родственники боялись афишировать свою связь с басмачом и царским офицером.

По распоряжению Сталина и вдове и детям до совершеннолетия была назначена персональная пенсия.

Но его вклад в формировании первой регулярной киргизской воинской части и в развитии коневодства в Средней Азии будет помниться всегда.

Сейчас в Кыргыстане прилагаются усилия по увековечиванию памяти Сулеймана Юнусовича Кучукова. Предлагается назвать его именем Бишкекское военное училище или лучшую воинскую часть, учредить переходящий приз его имени среди воинских частей. А также назвать его именем улицы в Оше, Гульче, Узгене, Джалалабаде и других городах Кыргызстана. На доме в Оше, где он жил последние годы установить мемориальную доску, а также памятник ему и его красным джигитам, воевавшим в годы гражданской войны.

Инициатором этих мероприятий является доцент Кыргызского национального университета им. Ж.Баласагына Н.Тунтеев, опубликовавший в газете «Советская Киргизия» от 10 марта 2004 года большой материал под названием «Командир красного полка» о Кучукове.

Нижний ряд слева направо: Дилором с нянькой, Эльмира, Минира на руках няньки, Рашид-Бек. Второй ряд: Дилина няня Мария, неизвестный, Хосият, Сулейман, Ханафья. Остальные: адъютант, пленные австро-венгры. 1919-1920 года.

К сожалению, ничего подобного не делается в Узбекистане, хотя это его родина, и он узбек по национальности.

Для пытливых читателей есть убедительная просьба уточнить детали судьбы Сулеймана Кучукова. Это можно сделать по следующим материалам:

• Дело на Кучукова в НКВД (КГБ, СНБ);
• Материалы краеведа и журналиста Тюрикова;
• Книги о коневодстве в Средней Азии;
• Книга о коневодстве самого Кучукова (она существует);
• Документы ташкентского ипподрома;
• Книги по истории киргизских воинских подразделений;
• Материалы Ошского и Бишкекского музеев истории;
• Мемуары Веревкина-Рохальского, Сафонова, Ибрагимова и других участников борьбы с басмачеством;
• Книги о Карбышеве – материалы о Неплюевском кадетском корпусе;
• Материалы о награждении Георгиевскими крестами;
• Материалы о награждении высшим английским орденом.

Автор с благодарностью примет любую помощь в сборе материалов по описанным событиям.
Вертелецкий Владимир

Исторический экскурс

В лукавых социалистических книгах природа возникновения басмачества подана, как всегда, не с той стороны. Там это преподносится как процесс, вызванный обманом народных масс мироедами и инспирированный английскими империалистами. Как говорил Райкин: «Сила в твоих словах есть, только ставишь их ты не там, где надо». Да, все выше перечисленное было. Но главное другое.

Рухнул старый миропорядок. Плохой он был или хороший в данный момент не важно. Важно, что это был порядок. Это только в песне поется: «И на обломках самовластья напишут наши имена». На обломках власти пишут не имена, а короткие слова, типа из трех букв, и расцветает бандитизм. Кстати басмачество было и до революции. Это явление одного порядка с абреками на Кавказе. Термин «басмач» возник до революции от узбекского слова «босмок» — нападать. А бандитизм, он и в Африке бандитизм.

Если до революции басмачество было исключительным явлением, то после – рядовым. И массовость ему придали многочисленные и вопиющие ошибки «ура-революционеров». Сверяясь с гимном «Мы старый мир разрушим до основанья…», эту фазу «переустроители» выполнили с блеском. Благо «ломать – не строить», да и старая система подгнила изрядно, да и была чужеродна на родном феодальном организме.

Революция двигается не только идеями и фанатиками, но и «бабками». А «бабок» у революционеров не было. Выход был найден традиционный (большевизм вскормлен на «эксах»). У дехкан подчистую реквизировали запасы хлопка, предназначенного на продажу. А специфика сельского хозяйства Туркестана заключалась в том, что еще тогда (а не в период социализма) хлопок стал монокультурой. Выращивание его было очень выгодно, и, прежде всего, самому дехканину. А на вырученные от его продажи деньги покупалось все необходимое, в том числе и хлеб. Отняв весь хлопок, большевики обрекли местное население на вымирание от голода в буквальном смысле этого слова. В Туркестане начался страшный голод, особенно в Ферганской долине, где хлопок в большей степени был монокультурой. Там это бедствие приобрело зловещий характер: люди умирали, наблюдались случаи людоедства. Людей, можно сказать, насильно вытолкнули на занятия грабежом, чтобы выжить. Еще одной целью ухода в басмачи было защита от продразверсточных отрядов.

Пышным цветом расцвело заложничество. Большевики набирали заложников, зачастую случайных людей, выбранных по классово-имущественному принципу. И часто безжалостно, как и их басмаческие оппоненты, расстреливали их, не жалея ни стариков, ни женщин, ни детей.

Следующей ошибкой было радикальное  и сиюминутное решение религиозного вопроса. В мечетях устраивали коновязи и гадили, мулл расстреливали, срывали паранджи и делали прочие «милые атеистические шалости».  И это в стране, где весь уклад держался на исламе и шариате.

Еще одними «граблями», на которые наступили большевики, были попытки изменить водно-земельные отношения. Вроде бы хорошие начинания – отнять у мироедов и раздать бедным – в Туркестане, в отличие от России, вызывали противоположный эффект. В Туркестане существующий порядок в водно-земельных отношениях слагался веками и освящен исламом и шариатом. Для его изменений, даже исходя из марксистских постулатов, не было никаких предпосылок. Да и азиатский менталитет не предполагает революционных преобразований. Народ не то, что не созрел для этого, он даже не зацвел. Большевики были чужаками, несли чуждую идеологию, никто не верил в длительность их существования, и отношение к ним было: «Вы пришли и ушли, а нам здесь жить».

В Туркестане единственной образованной прослойкой было духовенство, на которое большевики опираться не хотели (естественно) и не могли. Местного пролетариата было «раз, два и обчелся». Выбор пал на местных, забранных на тыловые работы в годы Первой мировой войны. Они как раз потянулись на родину. Но это был своеобразный контингент. Каждое территориальное образование должно было выставить определенное количество человек для тыловых работ. Естественно никто из крепких хозяев идти туда не хотел. Выход был найден. Зачастую люди скидывались «бабками» и нанимали или бродягу, или кишлачную «голь перекатную», или прочий «человеческий отброс». И вот это «чудо», поварившись в революционном котле, стало возвращаться на родину. В результате варки у него появилась тоненькая пленка революционной фразеологии, прикрывшая старое маргинальной нутро. Маргинал – это элемент, у которого отсутствуют профессиональные,  имущественные, а зачастую и родственные корни. И вот на это «перекати-поле» сделали ставку большевики, надо же было организовывать Советы на местах. Дорвавшись до власти, маргиналы развернулись во всю, окончательно дискредитировав и без того не сильно любимых большевиков. Еще один миф – о несчастных людях, отобранных на тыловые работы. Да, отбирали их не для санаторно-курортного оздоровления. Но не на фронт кровь проливать и жизнь отдавать, а лопатой махать далеко от взрывов и ядовитых газов. Так, что на фоне потерь коренной России убитыми и ранеными этот «грех» право выглядит не существенным.

Среди формирований Красной Армии были отряды по методам ведения войны ни чем не отличавшиеся от басмачей (в частности армянские отряды, образованные из сторонников партии «Дашнак-цутюн»). Полностью изнасилованные кишлаки и детские головы на пиках красноречиво свидетельствовали об этом. Это тоже дискредитировало большевиков среди местного населения.

Все вышеуказанное привело к массовому уходу населения в басмаческие отряды. Забегая вперед, скажу, что и басмачи были далеки до образов «херувимов», которые старается прилепить к ним официальная узбекская историография. За долгие годы басмачества из него вымылись «трудовые косточки», вернувшиеся к нормальному труду и семье. А впитывались и «колосились» личности с бандитскими наклонностями. Сама специфика басмачества, как лакмусовая бумажка, проявляла нутро человека, там он реализовывал свою потребность грабить, убивать и насиловать. Жизнь – она как сито – все время просеивает человеческий материал, и в зависимости от ситуации в сухом остатке остается  та или иная фракция. Так, если с вами случалась беда, то рядом остаются лучшие люди, а в ситуациях типа басмаческого формирования всплывают всякие отбросы. Они все больше скатывались с идейных рельсов на обыкновенный бандитизм. Все это отвернуло простой народ от них и позволило большевикам, исправившим свои вышеуказанные ошибки, в конце концов, покончить с басмачеством. Кроме того, в воинских формированиях Красной Армии шел противоположный процесс. Укреплялась дисциплина, руководство становилось твердым и квалифицированным, безжалостно избавлялись от криминальных попутчиков.

С лета 1918 года басмаческое движение стало возникать в южных районах Киргизии, особенно активизировалось оно в  Ошском и Кокандских уездах. Басмачи производили налеты на кишлаки и русские селения, грабили и расстреливали мирных жителей. На борьбу с басмачеством поднялось население Кургатской долины. В селах создавались отряды самообороны. Эти отряды в первое время были малочисленными, но наличие в их составе старых солдат и унтер-офицеров с богатым опытом Первой мировой давало им преимущество в столкновениях с басмачами. Это побудило командование Ферганской группы войск приравнять крестьянские отряды к отрядам Красной Армии в целях использования их в борьбе с басмачами. Так создалась «крестьянская армия», которая летом 1918 года в оперативном отношении была подчинена штабу Красной Армии; ей было выдано вооружение и другие средства, необходимые для ведения боевых операций.

В руководстве «крестьянской армии» был зажиточный крестьянин Монстров, царский генерал Муханов и еще несколько царских офицеров. Крестьянство по своему менталитету антиреволюционно, причем это проявляется во всех странах, вспомним Вандею. Это, а также вышеприведенные ляпы большевиков, привели к тому, что «крестьянская армия» повернулась против Красной Армии.

У Мадамин-бека к ноябрю 1918 года после объединения мелких басмаческих групп образовался значительный отряд, носивший наименование «мусульманской армии». Царские офицеры обучали басмачей военному делу, инспектировали и разрабатывали планы их операций.

Для борьбы с басмачеством был образован специальный фронт, командующим которым был назначен М.В.Сафонов.

Во второй половине 1919 года басмаческое движение принимает угрожающий характер. Все больше случаев уничтожения фабрик и заводов, железной дороги, шахт и нефтепромыслов. Они сознательно разрушали экономику края. Монстров и Мадамин-бек пополнили свои ряды офицерами.

В сентябре 1919 года Монстров подписал договор с главарем басмаческих банд Мадамин-беком о создании «автономного правительства». Царские офицеры в «крестьянской армии» становились командирами отрядов. Постепенно «крестьянская армия», призванная бороться с басмачеством, превратилась в кулацкую, объединилась с басмачами, стала грабить мирное население, выступать против Советской власти. Попытка командования Красной Армии Ферганы разоружить  ее окончилась неудачей.

Контрреволюционные отряды Мадамин-бека и Монстрова в это время намеревались захватить Ошский и Андижанский уезды, а затем нанести удар по Ташкенту. Когда они подошли к Ошу и окружили его, к ним присоединились басмачи Хал-ходжи и других курбашей. Общая численность их составила несколько тысяч человек.

Ошский гарнизон состоял из 300 штыков и входил в состав войск Ош-Андижанского участка общей численностью до 1300 штыков. Небольшому гарнизону Оша, городскому населению пришлось оборонять город в трудной обстановке.

Осаждающие предъявили требование о сдаче города. Красноармейцы гарнизона вступили в бой, но были вытеснены из города в крепость. Чтобы принудить обороняющихся к сдаче и избежать дальнейшего кровопролития по предложению Кучукова перегородили два канала, вода залила несколько улиц и крепость. После того, как подмытые глинобитные стены крепости рухнули, начальник Ошского гарнизона подписал договор о сдаче. Памирский отряд пограничной стражи перешел на сторону осаждавших.

Красноармейский отряд М.В.Сафонова, вышедший на помощь Ошскому гарнизону, в районе Аравана попал в окружение, но вырвался и отступил. Это стало возможно только благодаря Кучукову, намеренно ослабившего группировку, запирающую вход в ущелье и сообщившего об этом Сафонову.

Успехи мятежников вскружили им головы, и они предприняли наступление на Андижан. 17 сентября начались бои за Андижан. Наступающих было более 5 тысяч человек, в 4-5 раз превосходя численность защитников.

22 сентября на помощь андижанцам прибыли Казанский полк под командованием А.П.Соколова, отряд М.В.Сафонова и интернациональный отряд Э.Ф.Кужело. Бой длился двое суток, басмачи понесли большие потери и отступили. Красные войска, преследуя врагов освободили Ош и Джалал-Абад.

Большую помощь осажденным оказал уход из рядов нападавших отряда Кучукова, ослабившего направление удара Казанского полка, пропаганда коммунистов среди монстровцев и разочарование в целях и методах борьбы, приведшая к разложению их войск (в этом же направлении сыграла удаленность монстровцев от родных сел и менталитет крестьянской армии, не способной воевать в удалении от родных мест).

Мадамин-бек и Монстров с остатками войск ушел в Гульчу. Но борьба еще не прекратилась. При содействии бывшего царского консула России Успенского в Иркештаме 24 октября 1919 года было образовано «Временное правительство Ферганы». В его состав вошли: Мадамин-бек в качестве главы правительства, Монстров – в роли его заместителя, генерал Муханов – военный министр, адвокат Ненсберг – министр внутренних дел. Успенский взял на себя обязанности по снабжению английским вооружением и боеприпасами.

В октябре 1919 года в кыштаке Аим созвалось совещание всех басмаческих формирований. На нем принято решение объединить все силы басмачей под командованием Мадамин-бека, причем последний был провозглашен ханом.

Командование Туркестанского фронта, учитывая обстановку в Фергане, где в это время развертывались решающие бои с басмачами и монстровцами, свело все войска в три дивизии: в первую очередь воинские части Закаспийского фронта, во вторую – действующие подразделения Ферганского фронта, в основном состоящие из лиц местных национальностей, в третью – войска Семиреченского фронта. Усиливались интернациональные части из военнопленных (чехов, венгров, румын, югославов, немцев, австрийцев), и  концу 1919 года была сформирована трехтысячная интернациональная бригада под командованием Э.Ф.Кужело. А по указанию М.В.Фрунзе в Фергане создан Военно-оперативный штаб. Вся территория, где появлялись басмачи, была разделена на два боевых участка, а гарнизоны, части Красной армии и боевые дружины территориально объединены и подчинены штабу участка. Усилены пехотные и кавалерийские части (местными жителями, знающими местные географические условия), которое легко можно было передвигать на те участки, где появлялись басмачи. Налажена хорошая связь между гарнизонами.

Чистка партийных и воинских рядов, сочетание военных действий с политическими и экономическими мероприятиями и проведение в жизнь ленинской национальной политики привели к положительным результатам в борьбе с басмачами.

Во второй половине января 1920 года части татарской бригады под командованием Ю.И.Ибрагимова и кавбригады Э.Ф.Кужело нанесли сильное поражение басмачам Хал-ходжи и районах Мархабада, Уч-Кургана, Узгена, Куршаба.

Части 2-ой Туркестанской дивизии, в составе которой были бойцы местных национальностей, в районах Гульчи, Иркештама, Кара-Тахты, Чигирчика и Шатахана нанесли решительный удар басмачам Мадамин-бека и остаткам банды Хал-ходжи и кулацкой банды Монстрова. 17 января 1920 года скрывавшийся в горах Монстров был взят в плен.

Видя бесполезность дальнейшего сопротивления, главарь басмачей Мадамин-бек капитулировал и подписал документ о признании Советской власти, не последнюю роль в этом сыграл Кучуков, убедивший его пойти на этот шаг.

Из воспоминаний Н.А.Веревкина-Рохальского:

«27.02.1920 года я доносил в Ташкент РВС Туркфронта: сегодня вернулся из района Гульчи. Считаю своим долгом доложить о беззаветной храбрости и самоотверженности частей, принимавших участие в операции… Считаю поход суворовским по своей трудности и по выполнению. Разбитые остатки банд Курширмата в паническом бегстве направились через Кизил-Курган, Алайскую долину…. Сжигая и грабя все на своем пути. Местные жители-киргизы в ужасе разбегаются. С Курширматом ушли генерал Муханов и еще 12 русских – под угрозой, по полученным мной сведениям группа Муханова направилась на Иркештам.

Мною из Гульчи послано в Иркештам письмо Муханову с предложением вернуться и своими знаниями и работой в рядах Красной Армии искупить свою вину. Рассчитываю, что это письмо дойдет, Муханов со всеми русскими придет к нам. Красноармейцы, занявшие Гульчу, показали своим благородным отношением к сдавшимся, как на деле может Советская власть прощать заблудившихся…

Письмо Муханову согласился доставить разведчик штаба Хамракул Турсункулов… Хамракул выполнил поручение, передал письмо Муханову. Муханов прибыл в Ташкент и счел нужным явиться в штаб Туркфронта…».

Для начдива Веревкина-Рохальского было полной неожиданностью, когда в середине марта 1920 года к нему явился генерал А.В.Муханов с предписанием штаба Туркфронта о его назначением помошником начальника 2-ой Туркестанской стрелковой дивизии. Встреча вышла натянутой. «Мы не знали, о чем начать разговор, ведь когда-то, в первую нашу встречу во время мировой войны, он был полковником Генштаба, а я подпоручиком».

М.В.Фрунзе принимает парад полка Мадамин-бека. Март 1920 года. Мадамин-бек слева.

Чрезвычайно интересны и ценны для истории гражданской войны в Средней Азии воспоминания Веревкина-Рохальского о переходе на сторону Советской власти Мадаминбека, «Главнокомандующего армией мусульман», и о его трагической гибели.

Предложение о начале переговоров Мадамин-бек послал после того, как чудом избежал окружения и полного уничтожения своих отрядов.

2 марта 1920 года он послал письмо в штаб 2-ой Туркстанской строелковой дивизии: «… Прошу дать ответ: желаете ли вести мирные переговоры?»

Командующий фронтом М.В.Фрунзе дал санкцию начать переговоры. 4 марта прибыли парламентеры от Мадамин-бека.

«С нашей стороны – писал Веревкин-Рохальский – были предъявлены условия, как это было приказано РВС Туркфронта: непременное, полнейшее и безоговорочное признание и подчинение Советской власти, и что не может быть никаких условий и территориальных претензий».

По телеграфу В.В.Куйбышев от имени РВС фронта дал директиву на переговоры с Мадамин-беком. Он обратил внимание на возможное стремление последнего оттянуть время, чтобы дождаться таяния снегов на перевалах и уйти. Поэтому переговоры необходимо было закончить возможно скорее.

5 марта 1920 года в городе Старый Маргелан состоялась встреча делегаций. Советской делегацией руководил начдив Веревкин-Рохальский.

6 марта 1920 года им была послана в РВС Туркфронта телеграмма: «Командующий мусульманской армией Мадамин-бек подписал мирный договор, согласно которому весь отряд при 4-х пулеметах, находящийся в данный момент при нем, передается на службу Советской власти».

Мадамин-бек, побывав в Ташкенте, представившись РВС и Советскому правительству Туркестана, вернулся в Фергану. Он с радостью рассказывал о встрече с М.В.Фрунзе, заверял, что считает себя в большом долгу перед Советской властью и делом своей чести – покончить с басмачеством в Ферганской области. Он уверял, что убедит все крупные отряды разоружиться или перейти на службу Советской власти. М.В.Фрунзе придавал огромное политическое значение переходу Мадамин-бека  со своим отрядом на нашу  сторону .

Это видно также из того, что в середине апреля РВС фронта в полном составе во главе с Фрунзе прибыл в Скобелев (Фергану) для инспектирования вновь сформированного мусульманского кавалерийского полка №6.

В семейном архиве начдива сохранилась фотография этого парада.

Н.А.Веревкин-Рохальский:

«Командир полка Мадамин-бек строго по уставу подал команду «Смирно!» и отрапортовал командующему фронтом:

• Товарищ Фрунзе! Полк Мадамин-бека 1200 человек!

Он отсалютовал шашкой и сопровождал объезд полка на положенном уставном месте, то есть сзади и справа от принимающего парад командующего Турккфронтом.

Фрунзе выступил с краткой речью, после чего на рысях прошел перед трибуной.

Комиссаром полка был назначен коммунист, бывший командир 18-го стрелкового полка С.Л.Сухов».

Увы, история нового полка была очень недолгой.

….Когда горные перевалы освобождались от снега – не позднее середины мая, — басмаческие банды спускались в долину, неся смерть и страдания.

Весной 1920 года этого не должно было случиться. Все перевалы, выходы и проходы в долину были перекрыты. На решающих участках врага поджидали сильные и боеспособные части. Все было сделано для того, чтобы при появлении противника отсечь и уничтожить его. В этой операции должен был участвовать и полк Мадамин-бека.

Перед выездом на боевую операцию в штаб дивизии прибыли Мадамин-бек и комиссар Сухов. Начдив уточнил боевую задачу.

Мадамин-бек был в приподнятом настроении, клятвенно заверял, что эта операция закончится сдачей отряда Курширмата и Хал-ходжи.

14 мая Мадамин-бек и Сухов в сопровожднии конвоя из 15 всадников проскакали через Уч-Курган на разведку. Больше их никто не видел.

Подробности трагедии разъяснил через много лет Веревкину-Рохальскому старый чекист Д.Н.Романов.

В нескольких километрах от Уч-Кургана их встретил разъезд басмачей Курширмата.

Мадамин-беку оказали ханские почести, вплоть до целования стремени. Тщеславный и импульсивный, Мадамин-бек забыл об осторожности. Он со своим конвоем отправился в расположение басмачей. В кишлаке Караул их встретили главари басмачей, заклятые враги Мадамин-бека – Курширмат и Хал-ходжа. Мадамин-бека и Сухова пригласили в юрту для переговоров. Из юрты они уже не вышли. Их зверски убили.

Этим трагедия не закончилась. С пальца Мадамин-бека сняли его личную печать. Ею удостоверили подложное письмо, которое отправили с нарочным в Уч-Курган, где стоял полк Мадамин-бека. В письме говорилось, что курбаши прекращают борьбу и переходят на сторону Советской власти. Торжественную встречу сдавшихся он, Мадамин-бек, приказывает отметить парадом, для все части гарнизона должны выстроиться на площади без оружия.

Утром гарнизон выстроился на площади, а вскоре появилась конная колонна со знаменами, с муллами, под звуки карная. Затем на площадь выехали главные курбаши Курширмат, Хал-ходжа и другие со своими джигитами. Отряд басмачей выстроился против отряда красноармейцев. По сигналу басмачи с ножами бросились на безоружных…

По счастливой случайности пулеметный взвод занимал позицию на пригорке в центре кишлака. Увидев подлое нападение, он открыл огонь из двух станковых пулеметов. Только поэтому гарнизон не был весь вырезан.

Красный отряд в походе на Памире. 1924 год

Но, ни коварство, ни жестокость басмачей не могли повернуть ход событий. Народ отвернулся от них.

В военной тактике главное внимание М.В.Фрунзе уделяет разгрому основных баз басмачества, важнейшее место среди который занимал Памиро-Алай. Это район являлся продолжением Синьцзянского плацдарма, где собрались остатки белогвардейских и басмаческих отрядов, с выходом в Ферганскую область – хлопковую жемчужину Туркестана. Памиро-Алай был также связующим звеном между бухарским эмиратом и Ферганой. Учитывая стратегическую значимость Памиро-Алая, М.В.Фрунзе в мае 1920 года подготовил сильный боевой кулак. Под командованием интернационалиста-коммуниста Э.Ф.Кужело был собран отборный отряд численностью 22.5 тыс. сабель в составе двух кавполков и Киргизского дивизиона. Командиром дивизиона был назначн С.Кучуков, политкомиссаром – Н.В.Классовский. Отряд действовал решительно, двигался он быстро, навязывая басмачам бои в невыгодных для них условиях. 25 мая 1920 года отряд вышел из города Оша, а 28 мая уже вел бой за перевал Тагралык. Сбитый с перевала противник отступил к Суфи-Кургану, а утром следующего дня после упорного боя басмачи были вынуждены уйти еще дальше.

Действуя стремительно, отряд занимал пункт за пунктом, заставляя басмачей метаться по ущельям Алайского жребта. Все годы гражданской войны – с 1918 по 1920 – главари басмачества считали Алай своим заповедным местом. Сюда не проникал ни один отряд Красной Армии, настолько трудными были походы в эти места. Над Памиро-Алаем не развевался советский флаг.

Почти полмесяца кавалерийский отряд преследовал басмачей по Алайской долине. Им занят был Дараут-Курган, а банда изгнана в Бухару. Оставив сотню из киргизского дивизиона в Дараут-Кургане, отряд 13 июня направился в город Фергану. Задача, поставленная командующим Туркфронтом, была выполнена успешно, несмотря на огромные трудности и опасности, подстерегающие бойцов на каждом шагу.

Высоко оценивая героизм бойцов всего отряда и Киргизского дивизиона, М.В.Фрунзе издал специальный приказ по Туркестанскому фронту, в котором отмечена также и доблесть воинов киргизского народа. «Особенной лихостью и энергией, — писал М.В.Фрунзе в этом приказе, — отличился кара-киргизский дивизион, выказавший себя отлично сплоченной дисциплинированной и вполне надежной частью.

Считаю для себя приятным долгом отметить столь беззаветно доблестную службу конного отряда и объявляю всему его командному составу и товарищам красноармейцам самую сердечную благодарность. Пусть этот выдающийся пример доблестной службы на пользу трудящегося народа не останется одиноким». Приказ был объявлен во всех ротах, эскадронах, батареях и командах красноармейских частей Туркестанского фронта.

После проведения этой операции Киргизский кавалерийский дивизион преобразован в кавалерийский полк, который в июле совместно с другими полками провел несколько успешных боев с главными силами Курширмата, понесшими при этом значительные потери, и вынудил басмачей скрыться в песках, камышах и горах.

Наибольшей напряженности бои достигли в сентябре-ноябре 1920 года. Преследуемые частями Красной Армии и добровольческими орядами из местного населения, басмачи, неся большие потери, метались по горным ущельям, перевалам, скрывались в лесах, в камышовых зарослях. Басмачи потеряли несколько тысяч человек убитыми и раненными. Убиты были самые жестокие курбаши – Хал-ходжа и Ахунджан, выловлены многие другие главари. В результате к концу 1920 года Ферганская долина в основном была очищена от басмачей. Многие рядовые басмачи из рядовых дехкан, насильно загнанных в банды, стали переходить к мирной жизни.

За умелое руководство боевыми операциями многие командиры, а также бойцы Красной Армии и добровольческих отрядов были награждены орденами боевого Красного Знамени и ценными подарками.

Орденами боевого Красного Знамени за разгром басмачества среди многих награждены:
Кучуков Сулеман Юсупович – командир Киргизского дивизиона и полка того же наименования;
Классовский Николай Владимирович – комиссар Киргизских дивизиона и полка;
Осмонбеков Арстаналы – командир Киргизского дивизиона (в киргизских районах Наманганского уезда);
Командиры и бойцы добровольческого Киргизского дивизиона Алдакеев Сарыбай, Майреков Суванкул, Исангалиев Данканай, Нуркеев Кыдык, Мюзюров Сыдык, Джанузаков Кокчо, Закиров Кайс, Абулкасымов Умурзак.