Трагедия 1916 года и спекуляции вокруг нее Разное

Ю. Флыгин

В текущем году исполняется 100 лет со времени антиправительственного движения 1916 года, охватившего почти всю территорию Средней Азии и часть Казахстана. Поводом для него стал указ императора от 25 июня 1916 года «О привлечении мужского инородческого населения Империи для работ по устройству оборонительных сооружений», т.е. на вспомогательные тыловые работы.

Причина указа понятна – страна уже два года вела изнурительную войну против держав, развязавших мировую войну – Германии, Австро-Венгрии, Турции. На передовой жертвовали своими жизнями русские, белорусы, украинцы, татары, евреи и представители многих других национальностей, в основном из европейской части Империи.

Население тогдашнего Туркестана, также, как и некоторых других регионов России, не привлекалось к военной службе и тем более не отправлялось на фронт. И причина тут была не в мифическом страхе российских властей перед вооружением «туземцев», как любят по примеру историков советской поры утверждать некоторые современные авторы постсоветской Центральной Азии. Главная причина гораздо прозаичнее – незнание русского языка абсолютным большинством населения Туркестана.

Ситуация на фронте потребовала максимально широкого призыва на военную службу европейского населения. На передовую отправлялись даже те, кто ранее по тем или иным причинам, в первую очередь связанным со здоровьем, исполнял свой долг на вспомогательных позициях – таких как военное снабжение, транспорт, строительство укреплений. Но этих людей ведь надо было кем-то заменить.

Повальная мобилизация привела к нехватке рабочих рук на производстве, в том числе ориентированном на нужды армии. Призывавшихся в Туркестане по указу от 25 июня 1916 года и планировали отправить на замену тех, кого отправляли на передовую. Работа у туркестанцев предполагалась нелегкая, но угрозы жизни для них не было. Было бы естественно и справедливо, если бы народы Средней Азии, как и другие подданные Российской империи, протянули руку помощи тем, кто защищал, в том числе и их, от порабощения странами, развязавшими войну.

Хотя указ, понятное дело, никого в Туркестане не обрадовал, и краевая администрация сразу заявляла об ожидаемых трудностях его реализации, поначалу ход дела не предвещал трагических последствий. В разных городах Средней Азии прошли манифестации местного населения в поддержку указа. Причем в первых рядах манифестантов с портретами императора и государственными флагами шли джадиды, которые охотно заявляли о готовности исполнить царский указ. А вот потом ситуация резко изменилась.

Причины этого были разные.

Сыграла свою роль антирусская пропаганда исламского духовенства, таившего недовольство за лишение его прежней роли в государственном управлении и посчитавшего, очевидно, трудное положение России на фронтах мировой войны подходящим моментом для очередного мятежа.

Просматривается, несомненно, роль иностранной – турецкой, германской резидентуры, не терявшей возможности организовать в России внутренние проблемы.

Были и действительные поводы для недовольства определённой доли местного населения, в частности, в Семиречье таким поводом стал земельный вопрос. Хотя вокруг него и в советское и в постсоветское время нагромождено много лживых и спекулятивных домыслов.

Не надо забывать, что российские власти произвольно на самом деле никакие земли у местного населения не забирали. Земли, как правило, покупались, и здесь киргизам следует обвинять своих манапов (представителей феодально-родовой аристократии), которые ради собственного обогащения продавали под видом излишков участки, нужные соплеменникам.

В ряде случаев речь идет о землях, введенных в сельхозоборот самими же русскими переселенцами, как например заболоченные территории, прилегающие к Иссык-Кулю. Эти земли совершенно не использовались киргизами, скотоводами-кочевниками. А когда они были осушены и облагорожены, то, конечно, стали востребованными.

Но едва ли не главной причиной недовольства коренного населения явилось мздоимство своей, «туземной» низовой администрации – многочисленных волостных старост, аксакалов и прочих. Они привыкли обирать соплеменников по любому поводу, кивая при этом на русскую администрацию.

Указ императора содержал ряд норм, призванных ограничить возможный произвол – призывной возраст определялся от 19 до 43 лет (но как это проконтролировать в регионе, не знавшем регистрации актов гражданского состояния), нельзя было призывать единственного сына, двоих сыновей из одной семьи. «Туземная» же администрация, которой поручалось составление списков, в этом деле руководствовалась не нормами указа, а соображениями родства, кумовства, а главное – своими материальными интересами. Отсюда – произвол и, следовательно, недовольство народа.

Задолго до юбилея трагических событий в разных странах постсоветской Центральной Азии – в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане – стали появляться статьи историков, общественных деятелей, посвященных антиправительственному движению 1916 года. Особенно много публикаций исходит из Киргизии. До известной степени это понятно, ведь именно в Семиречье, на территории нынешней Киргизии, движение приобрело особенный размах.

Вместе с тем, очевидно, что в Киргизии тема 1916 года (тема «Уркуна» – исхода) приобрела характер какой-то эпидемии. Многочисленные киргизские авторы, часто не владея материалом, не утруждая себя объективным, всесторонним анализом произошедшего, идя на поводу своих эмоций, буквально соревнуются между собой по части хлесткости и безответственности своих псевдоисторических утверждений. Спекулятивно заявляется о, якобы, геноциде киргизского населения, об исторической ответственности России и русских.

Некоторые, видимо, совершенно потеряв представление о реальности, требуют какого-то покаяния, компенсации, явки с извинениями высших должностных лиц Российского государства. Многократно завышается число жертв со стороны киргизов, игнорируются многочисленные жертвы среди русского населения, которое первым стало жертвой зверской резни со стороны киргизов.

Кстати, жертвы со стороны русского, вообще европейского населения Семиречья замалчивались и в советские годы. А разве цена крови определяется цветом волос и глаз?

Откуда берутся астрономические цифры жертв со стороны киргизов? Какова методика подсчета? Ведь на самом деле количество жертв давно подсчитано и известно (подсчитано, между прочим, самими киргизскими учеными).

Доктор наук, профессор Киргизского Национального университета им. Ж.Баласагына Ш.Д.Батырбаева доказывает, что непосредственными жертвами подавления восстания в Семиречье стали около 4 тысяч киргизов. Общие потери населения, в т.ч. вследствие исхода беженцев, составили 37,1 тысячи человек.

Вокруг «бегства в Китай» громоздится гора вымыслов. Замалчиваются давно известные, документально подтвержденные сведения, что никакой необходимости бежать в Китай не было, российские военные отряды не только не гнали киргизов, но, напротив, русская администрация настойчиво призывала местное население остаться, гарантируя защиту и помощь. В Китай бежали киргизские манапы и предводители, непосредственно руководившие нападениями на русские села и убийствами, и понимавшие, что за свои преступления придется отвечать. Они то и увлекли в бегство своих соплеменников.

Постаралась тут и китайская агентура, имевшая свои интересы. Собственные цели имели и пограничные региональные китайские власти, завлекавшие беженцев и обещавшие им многие блага. На деле все это вылилось в настоящий грабеж, китайцы ободрали киргизов как липку и без скота, чуть не голых выгнали обратно.

Вот тут уж начались действительные страдания беженцев, которые закончились бы еще трагичнее, если бы не подоспела русская помощь. И русские люди кормили, лечили, помогали обустроиться недавним своим врагам.

Тема событий 1916 года стала своего рода жупелом в руках некоторых киргизских псевдопатриотов, в первую очередь из числа тех, кто ничего другого для родного Отечества делать не умеет, кроме как кликушествовать в духе оголтелой русофобии. Этим людям полезно было бы прислушаться к мнению киргизского историка, профессора Эгемберди Маанаева, который писал недавно, что история событий 1916 года в Средней Азии является весьма болезненной проблемой, требует чуткого, объективного и деликатного к ней отношения, «она как никакая другая, требует предварительной тщательной концептуальной трактовки, как в общеисторическом, так и политическом, моральном, социальном плане».

Демагогической тенденциозности некоторых киргизских авторов вторит автор из Таджикистана – К.Абдуллаев. Превратно толкуя ряд реалий российской и среднеазиатской истории, он мешает в кучу самые разные процессы и явления, не имеющие отношения к теме. Он так же живописует выдуманные зверства власти, что, якобы, казахов и киргизов «массово вешали», разглагольствует о презрении русских к инородцам, о гибели «сотен тысяч инородцев» и т.п. Понятно, что ни источников, ни методики подсчета он не сообщает.

Все жертвы, независимо от нации и веры, заслуживают сострадания и памяти. Долг историков откровенно освещать все страницы отечественной истории. Но не меньший их долг заключается в следовании объективности. И очень важно, руководствоваться сознанием того, что историк не должен провоцировать ненависть между народами.

Юрий Флыгин, историк.
Источник.

Комментирование статьи закрыто. Комментарии к другим статьям на тему этой статьи не допускаются. ЕС.