Две статьи о Николае Николаевиче Раевском История Ташкентцы

Прислал Игорь Клишин.

История «странного человека»
Из блокнота исследователя.

Уважаемая редакция!
По специальности я селекционер. Занимаюсь тонковолокнистым хлопчатником. Дело это имеет свою историю. Много людей занималось селекцией. Как-то я узнал из старого справочника, что выведением новых сортов занимался задолго до революции Н.Раевский, живший в Ташкенте. Фамилия эта историческая. Хотелось бы узнать подробно о жизни этого человека.

Нормумин ТАШМИРОВ.
Младший научный сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского института селекции и семеноводства хлопчатника имени Г. С. Зайцева.

Тем, кто изучает историю хлопководства Средней Азии, фамилия Раевского знакома. «А, это тот, который более ста лет назад разводил под Ташкентом высококачественные сорта хлопчатника?

Да, тот! Но кем он был как человек и общественный деятель? Здесь следы памяти оказываются зыбкими, несправедливо теряющимися в дали десятилетий.

…Раевские.   Старинный дворянский род, давший, однако,   не   только помещиков-крепостников, но и людей, чьи имена прочно вписаны в светлые страницы истории нашей страны. Достаточно вспомнить прославленного героя Отечественной воины 1812 года генерала   Николая Раевского — старшего, других ее участников — сыновей генерала,

двадцатилетнего тогда Николая и семнадцатилетнего Александра, вместе с отцом шедших на врага под градом пуль в сражении под Могилевом. Дочь генерала Мария — жена декабриста С. Г. Волконского, разделившая с мужем его тяжкую сибирскую ссылку, другая дочь—Екатерина – супруга декабриста М. Ф. Орлова. Другом Л. И. Толстого был И. И. Раевский, погибший от тифа во время борьбы с голодом в 1891 году.

К числу Раевских, достойных памяти и уважения, следует отнести и Николая Николаевича Раевского — сына   Н. Н. Раевского-младшего и внука Н.Н. Раевского — старшего. Год рождения его — 1839-й, год героический гибели— 1876.

В 1858 году Николай Раевский – студент физико – математического факультета Московского университета. И в этом же году он деятельный участник студенческих волнений, вызванных введением драконовских «университетских правил». На квартире Николая будет составлено дерзкое обращение на имя царя: «Откройте вновь (закрытый властями) университет… допустите и неимущих к слушанию лекций». Стойко и мужественно вел себя Николай на допросах в следственной комиссии. Его имя в связи с этим станет известным А. И. Герцену и будет фигурировать на страницах «Колокола».

О научных интересах и пытливости братьев Раевских свидетельствует факт издания ими в университетские годы «Библиотеки естественных и математических наук» (1859—1860). В годы учения проявилась их склонность к занятиям сельским хозяйством, которому они посвящали свое каникулярное время, находясь в Крыму в имении отца.

Окончен университет. Родные настойчиво советуют поступить на военную службу. И вот Николаи в лейб — гвардейском гусарском полку. Все, казалось бы, предвещало ему быструю, блистательную   карьеру. Он унтер-офицер, затем корнет, поручик,    штаб-ротмистр, командир эскадрона. Но не соблазняет Николая военная профессия. Он, по свидетельству   современника, натура, «неустанно ищущая живого дела».

В 1870 году Раевский в Самарканде. Зачислен в 9-й Туркестанский линейный батальон. Раевский? Из того самого прославленного рола? К нему благоволит «сам» Кауфман — всемогущий генерал-губернатор Туркестанского края.

А Николая Раевского чем дальше, тем больше душит затхлая атмосфера близких к высокому начальству кругов, атмосфера чинопочитания, карьеризма, подхалимства, стремления к наживе. Его влекут природные особенности и богатейшие возможности развития сельского хозяйства Средней Азии. Только ведется это хозяйство по старинке, нерационально. Взять, к примеру, хлопководство. Местный сорт хлопчатника – «гуза» — дает волокно жесткое, короткое, толстое. А горькая неудача, от которой, однако, он не пал духом: посев хлопчатника сорта «си айленд» не оправдали себя. Сорт этот не был приспособлен к местному климату. Надо было начинать опыты с разновидностями сорта «упланд» и другими.

Тем временем тучи сгущались над Раевским и в ином направлении. Военно — чиновничья и бюрократическая среда Ташкента не замедлила окрестить его кличкой «странного человека». В самом деле, его не было в числе участников веселых вечеринок с обильными возлияниями. Росло число близких ко двору генерал-губернатора блюдолизов и прихлебателей, обозленных меткими репликами в их адрес остроумного и смелого Раевского. Недоумение и даже подозрение выбывали хозяйственные начинания Раевского.

Менялось и отношение генерал-губернатора к Раевскому. Дерзок, независим и

непочтителен, ставит   под сомнения и критикует его, Кауфмана, действия, осуждает как показные и лицемерные, пышно организуемые парадные приемы местных богатеев, имеющих цель показать якобы милостивую заботу колониальных властей о благе коренного населения края.

Развязка надвигалась. В начале 1874 года Раевский вышел в незамедлительно принятую отставку и в том же году покинул Среднюю Азию. По словам современника, «зачисленный безапелляционно в разряд юродивых, Раевский бежал из края, отряхая пыль от ног своих. Тысячи рублей, вложенных им в землю, остались в добычу зноя и людского забвения».

А впрочем, забвения ли? Все же усилия Раевского – хлопковода не остались бесплодными. Они влились в усилия других зачинателей разведения в Средней Азии новых сортов хлопчатника, что, в конечном счете, увенчалось успехом. Это от его, Раевского, инициативы потянулись нити к созданию в начале 80-х годов двух хлопковых ферм под Ташкентом и Самаркандом и к посылке специалистов за границу – для изучения постановки хлопкового дела. В 1884 году в Москву из Ташкента уйдут первые восемь кип хлопкового волокна улучшенных сортов и уже в 1886 году посевы семян этих сортов 12000 десятин. В сравнении с бурным развитием хлопководства в советское время всё это, конечно, лишь первые робкие предвестники будущего. Но советский народ чтит память тех, кто, подобно Раевскому, отдавал своё время, силы и энергию делу развития сельского хозяйства Средней Азии и верил в наступление времени экономического подъема…

Дальнейший жизненный путь Раевского? Он был трагичен и славен. После отъезда из Ташкента Раевский жил в Одессе. 3десь застало его известие о восстании народных масс на Балканах. Начиналась борьба да свободу сербов, болгар и других, борьба, в которой на их стороне принимали горячее участие русские люди. Как писала о том недавно газета «Правда», и поныне «память народная бережно хранит события вековой давности, когда благодаря совместной борьбе возродилась   независимость балканских народов».

А он, Раевский, со студенческих лет питал живую симпатию к народам Балканского полуострова, сочувствовал их горькой подневольной судьбе, был связан с находившимся в подполье Болгарским освободительным движением,   помогал ему деньгами.

Выбор был ясен. 4 августа 1876 года Раевский был уже в Белграде. Его зачислили в качестве волонтера и в чине подполковника в ряды Сербской армии. В считанные дни, стоя во главе отдельного отряда, он стяжал репутацию волевого и бесстрашного воина, умело руководившего боевыми действиями.

Вечером 20 августа 1876 года пуля попала ему в висок, сразив насмерть.

Известие о гибели Раевского облетело печать многих стран мира. На всем пути гроба с телом павшего на поле брани героя (от Делиграда до Белграда) его сопровождали тысячные массы людей. На своих плечах, сменяя друг друга, несли гроб крестьяне, горожане, солдаты…

… И ещё об одном. По словам биографа рода Раевских профессора Б. Л. Молзалевского, «все бумаги Н. Н. Раевского после его смерти в 1876 году в Сербии… погибли в Ташкенте, где он служил и жил до конца 1874 года». А быть может, не погибли, быть может, сохранились где-либо и ещё ждут своего открывателя и исследователя?

Б.Лунин
Профессор, доктор исторических наук.
«Правда Востока», 31 июля 1977 года.

О Раевском:
https://mytashkent.uz/2010/11/18/ego-serdtse-ostalos-v-serbii/
https://mytashkent.uz/2013/07/23/moya-sluzhba-v-turkestanskom-krae-fedorov-g-p-1870-1910-chast-pyataya/

Загадка смерти Вронского
Станислав Лоэн Грин

Многие литературоведы признают, что «Анна Каренина», один из наиболее реалистичных романов в творчестве Л.Н.Толстого, где описывались действительно происходившие события. Да и сам Л.Н.Толстой однажды признался, что в рукописи ставил настоящие фамилии прототипов своих персонажей.

Как сейчас хорошо известно, образ Анны Карениной создавался на основе образов трех женщин: А.С.Пироговой, соседки писателя по Ясной Поляне, бросившейся под поезд из ревности; дочери Пушкина М.А.Гартунг, которую Толстой видел единственный раз, но чей образ глубоко врезался в его память и М.А.Дьяковой — ее роман обсуждался в то время в салонных кругах С.Петербурга.

Прямых сведений о прообразе Вронского Толстой нам не оставил. Нет их и в воспоминаниях современников и сына писателя С.Л.Толстого. Однако он пишет, что его отец «мог вспомнить гвардейских офицеров, знакомых ему по Крымской войне или тех, которых он знал во время своего пребывания в Петербурге».

В таком случае, единственным человеком, чья судьба полностью совпадала бы с судьбой Вронского, был Николай Николаевич Раевский, внук прославленного героя Отечественной войны 1812г.

Раевский Н.Н. детство провел за границей, вернувшись в Россию, поступил в Московский университет и закончил физико-математический факультет на кафедре проф. Грановского. Военную службу проходил в лейб-гвардии гусарском полку элитной части российской армии, однако обладал крайне скверным и неуживчивым характером. По свидетельству хорошо знавшего его генерала В.А.Полторацкого Раевский обладал несдержанным языком, постоянно со всеми ссорился и в конце концов был вынужден оставить армейскую службу из-за какого-то инцидента с сослуживцами.

Вскоре Раевский оказывается в Туркестане. Кстати и по первоначальным наброскам Толстого его герой появляется в Ташкенте. Сначала это Гагин, потом Балашов (Удашов). Именно здесь Раевский знакомится с генералом Черняевым. Однако за молодым графом тянется скандальный шлейф его похождений в столице и его всюду принимают холодно, а кое-где и вовсе не принимают.

Когда до Раевского доходят слухи, что Черняев собирает русских волонтеров, чтобы сражаться на стороне сербов против турок, он тотчас же отправляется в Сербию к Черняеву. Все это происходит поздним летом 1876года — года окончания действия романа у Л.Н.Толстого. И в романе после смерти Анны Вронский направляется волонтером в Сербию.

Как же сложилась судьба Раевского (Вронского) в Сербии на полях сражений сербско-турецкой войны?

14 августа 1876г. Раевский прибыл в штаб армии в Алексинец и был представлен главнокомандующему объединенными русско-сербскими силами генералу Черняеву. П. Тодорович, сербский доброволец, записал в своем дневнике: «Когда я передал визитную карточку Раевского генералу, мне показалось, что его приезд далеко не так обрадовал генерала, как появление других русских». Другие русские офицеры также отнеслись к Раевскому весьма сдержанно, если не сказать презрительно.

Слава Раевского опережала его. Его уход из армии, якобы из-за отказа принять вызов на дуэль и особенно его нашумевшая «неприемлемая для офицера авантюра» с женщиной из высшего света (она покончила с собой из-за любви к нему) стали причиной неприязни между Раевским и другими офицерами.

Незадолго до своей смерти у Раевского случилась крупная ссора с Черняевым. Этот эпизод, который приводит в своей книге «Сербско-турецкая война» Владей Джорджевич, непосредственный участник этого столкновения. «Не успел я сесть, как дверь открылась и вошел офицер в походной форме сербского полковника. Через правое плечо висела на тонком ремне черкесская сабля, а на груди были два русских ордена. Генерал Черняев посмотрел на него с удивлением и указал на стул:

— Откуда вы, полковник Раевский? — спросил главнокомандующий.

— С Прчиловских высот, ваше высокопревосходительство. Я приказал всей армии отступить к Джунису! Ложка выпала из рук Черняева.

— Да вы в своем уме?! Какое отступление, Господи Боже мой!

— Но, ваше высокопревосходительство, дальше держаться было невозможно,- произнес Раевский, вставая.

— Да как вы смели без особого распоряжения оставить вверенные вам позиции?

— Я дважды посылал за распоряжениями, но, не получив ответа…- начал было Раевский.

Черняев схватился за голову и заходил по приемной.

— И так поступает полковник русской армии!..

Желчь закипала в Черняеве. Он остановился перед Раевский и, жестикулируя у самого его лица, процедил сквозь зубы:

— Вы… вы… недостойны носить фамилию Раевских. Вы запятнали честь своего деда, который так

славно дрался против Наполеона, вы осрамили своего брата, государева адъютанта!

Бледный как смерть, Раевский отпрянул назад, словно наступил на змею, и только произнес:

— Это неправда, Михаил Григорьевич! — схватил шапку и вышел.

В этом разговоре бросается в глаза одна неясность. Кто же управлял армией, если полковник прибывший менее недели назад мог отдать приказ на отход всей Моравской армии?

В статье «Последний бой Вронского» опубликованной в сборнике Плеяда изд. «Терра» 1996г.говорится следующее: Многие участники войны, видевшие тридцатишестилетнего русского полковника в деле, отмечают его бесстрашие. Он не терял присутствия духа и в самые трудные моменты. Так вел он себя и 20 августа около Алексинца. После ожесточенных боев туркам удалось переправиться через Мораву на правый берег. Передний край сербских позиций проходил по Голой горе, слабо укрепленной, с небольшим гарнизоном в двадцать тысяч человек. В решающий момент Раевский был назначен его командиром. Вскочив на коня и пожав на прощание руку генералу Черняеву, он умчался в сторону передовых позиций. Обычно мрачный и молчаливый, вспоминает один из участников этого сражения, Раевский перед боем был весел и, вопреки своей манере, чрезмерно разговорчив. 20 тыс. человек это численность двух дивизий. Назначение на должность командующего в звании полковника сразу перед боем говорило о том, что сербская армия к этому времени уже испытывала жесточайший дефицит в командных кадрах. На это накладывается и недисциплинированность сербских солдат, которые в большинстве являлись крестьянами из близлежащих областей. Поэтому они часто массово оставляли позиции и на несколько дней возвращались домой, не обращая внимания на русских офицеров.

Воспользовавшись одним из таких «уходов» турки в числе 60 тысяч атаковали сильно ослабленные позиции отряда Раевского на Голой горе. Сдерживая их яростный натиск, он тем самым не давал

возможности обойти с фланга основные силы. Батареи Раевского вели себя героически, солдаты и офицеры проявили подлинную отвагу. В разгар боя Раевский был на одной из этих батарей, выдвинутых далеко вперед по склону виноградника. Он готовил контрудар и уже приказал трубить сигнал атаки, когда его и поразила насмерть шальная неприятельская пуля. Сохранилось донесение капитана Косты Шаматовича, командира батареи, на которой был сражен Раевский. Его тотчас отнесли в тыл на перевязочный пункт, но было уже поздно.

На том месте, где был убит Раевский, воздвигли часовню. На западной ее стене и теперь еще можно разглядеть портрет человека в форме сербского полковника. Надпись на старославянском языке гласит, что здесь изображен потомок геройского рода, преданный душой родине Николай Раевский. Такой же точно портрет хранился и в одной маленькой «кафане» в городе Нише. Но это было, как говорят, до войны с фашистами.

Сербы чтут память русского патриота Н. Н. Раевского, отдавшего жизнь за освобождение братского народа. И многие считают, что на их земле закончилась история Вронского-героя романа Л. Толстого.

© Станислав Лоэн Гринн, 2013

Свидетельство о публикации №213020401356