Энгельсина с обложки «Огонька» История

Tatiana Pertseva

Владимир Ханелис, Бат-Ям

Лет двадцать назад я был редактором международного еврейского журнала «Алеф». Редакция его помещалась на улице Нахмани в старом квартале Тель-Авива. Свою машину я часто оставлял на параллельной улице – Мазе. На ней, это я узнал позже , находился ЦК коммунистической партии Израиля. Как я об этом узнал – отдельная история и к Энгельсине отношения не имеет… Но другого случая рассказать ее у меня, вероятно, не будет, поэтому – вот она.

Компьютеров тогда еще не было. Журнал мы набирали на композерах – «быстроходных» пишущих машинках с памятью , меняющимися шрифтами, размером строк и т.д. Металлические головки у композеров часто ломались, и нам приходилось приглашать мастера.

Однажды, не дозвонившись, я пошел к нему на квартиру. Мастер жил на улице Мазе. Номер дома я знал, а вот номер квартиры – нет. Вспоминая фамилию мастера, я остановился у ворот дома. Возле них сидел старый человек. Посмотрев на меня, он сплюнул. Сперва я подумал – случайно. Но старик плюнул еще раз…

— В чем дело? — спросил я его/
— Вы думаете, я не понимаю, кого вы ищете? – ответил он. — Вы ищете этих газлуным («разбойников» – идиш) коммунистов…

Потом я долго смеялся, а он, смущенный, извинялся…

… Так уж случилось, что в тот же день, на той же улице, в куче мусора, выброшенного кем-то из отремонтированной квартиры, я увидел старый журнал «Огонек». С обложки мне улыбались Сталин и девочка с раскосыми глазами. Эту картинку я хорошо знал. Ее знали все советские люди – большие и маленькие, с раскосыми и круглыми глазами. Она висела в каждой школе до середины 1950-х. Журнал я принес домой…

…Как писали в толстых романах позапрошлого века, шли годы. Иногда в печатных изданиях я наталкивался на материалы об этом снимке и девочке на нем. Потом появился Интернет… Я все собирал и собирал информацию о девочке. (Как оказалось – девочках. Но об этом ниже). Вот что мне удалось «накопать»…

…Энгельсина (Геля) Ардановна (Сергеевна) Маркизова (Дорбеева, Комарова, Чешкова) родилась 16 ноября 1928 года. Ее отец, Ардан Маркизов, с 1936 года стал наркомом земледелия Бурят-Монгольской АССР и 2-м секретарем Бурят-Монгольского обкома ВКП(б). Мать звали Доминика Федоровна, младшего брата – Владлен. Семья жила в Улан-Удэ, на улице Сталина.

27 января 1936 года Геля вместе с отцом (он был одним из руководителей делегации от Бурят-Монгольской АССР, прибывшей в Москву на общесоюзный слет колхозников) и матерью присутствовала на встрече с руководством ВКП(б) и СССР в Кремле. По рассказам Энгельсины, ее отец договорился, «что она в нужный момент преподнесет цветы» Сталину и маршалу Ворошилову.

Знаменитое фото — «Сталин и Геля». Справа — первый секретарь Бурят-Монгольского
обкома ВКП(б) Михей Ербанов

В интервью белорусскому режиссеру А.И. Алаю в 2004 году Энгельсина Сергеевна рассказала об этом событии: «Нарядили меня очень красиво – мама купила мне новую «матроску» и дала туфельки, которые папа, конечно, забыл мне надеть. Я потом так и стояла в президиуме в валенках. Когда мы подошли к Кремлю, папа очень волновался, но часовой сказал, что детям можно проходить без пропуска. Мы вошли в зал, все расселись за столиками. И тут начались выступления колхозников. Эти бесконечные речи продолжались очень долго. Мне было страшно скучно. Я терпела-терпела, а потом встала и пошла…».

На вопрос встретивщихся на пути девочки партийных деятелей: «Ты куда идешь?» Геля ответила: «К Сталину!» и добавила, что ей нужно вручить цветы товарищу Сталину. «Ну иди, иди…» — отвечали партийные деятели.

По словам Энгельсины Сергеевны, Сталин сидел к ней спиной, но сидевший рядом Ворошилов похлопал его по плечу и сказал: «К тебе пришли». Сталин обернулся, сказал: «Привет», взял оба букета цветов и поставил ее на стол президиума. «Девочка хочет сказать речь», – объявил Ворошилов. И Геля «выпалила»: «Это вам привет от детей Бурят-Монголии!». Из зала стали кричать: «Поцелуй его, поцелуй!». Девочка поцеловала Сталина. Зал едва не рухнул от аплодисментов. Этот момент засняли множество фотографов и кинооператоров.

Энгельсина Семеновна рассказывала: «Помню ощущение счастья от того, что оказалась на руках у Сталина. Это не было ощущение, что… вот я вижу какого-то совершенного небожителя, великого человека. Просто… но какое-то счастье у меня присутствовало. Я чувствовала, что делаю что-то необыкновенное».

… После приема в Кремле делегатам вручали подарки от Советского правительства, а они преподносили национальные халаты, трубки, ножи руководителям партии и правительства. Услышав слово «подарки», Геля Маркизова громко спросила: «А мне будет подарок?». Все притихли… Сталин спросил: «Что ты хочешь получить в подарок – часы или патефон?» Геля попросила и часы, и патефон.

К концу вечера Геле вручили маленькую красную коробочку. Сталин взял ее и открыл. Внутри были золотые часы. Сталин спросил Гелю, нравятся ли они ей. Девочка ответила: «Да». «Ну, а патефон ты не унесешь», – сказал вождь. «Я позову папу», – ответила ему Геля.

На этой встрече Ардан Маркизов уже получил патефон, но он снова поднялся на сцену за другим патефоном с набором пластинок.

На часах и металлической пластине, прикрепленной к патефону было выгравировано: «От вождя партии И.В. Сталина – Геле Маркизовой. 27.1- 36 г.». Кроме того, Сталин вручил Геле памятную медаль с такой же надписью. Все эти вещи еще до распада СССР стали экспонатами Музея революции. (Существует миф, что Сталин произнес по-грузински будто бы присутствовавшему на встрече Берии: «Убери эту вшивую!». Но фото- и кинохроника не запечатлели присутствие Берии рядом со Сталиным, да и неизвестно, был ли он вообще на этой встрече).

… Тогдашний главный редактор «Правды» Лев Мехлис заметил: «Сам Бог послал нам эту буряточку! Мы сделаем ее живым символом счастливого детства». На следующий день после встречи центральные газеты опубликовали фотопортрет Гели со Сталиным, сделанный официальным фотографом Кремля Михаилом Калашниковым, со словами: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!».

Весь день Геля ходила по гостинице с газетой в руках и, показывая ее всем, повторяла: «Смотрите, это я!». Ставшей знаменитой девочке приносили подарки. Комната гостиницы, в которой остановилась семья Маркизовых, стала походить на магазин игрушек.

А через несколько дней, 1-го февраля 1936 года, отец Гели был награжден орденом Трудового Красного Знамени «за перевыполнение государственного плана по животноводству и за успехи в области хозяйственного и культурного строительства».

Геля стала кумиром советских школьников. Возросла продажа «матросок». Детей стали стричь «под Гелю». Портреты Гели со Сталиным висели в школах, пионерских лагерях, детских садах…

Фотография стала основой для плакатов, открыток, использовалась в оформлении грамот и коробок конфет.

В 1936 году скульптор Г.Д. Лавров создал пятиметровую скульптуру «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» («Сталин и Геля»). Было изготовлено три миллиона копий. Их установливали на школьных дворах, в парках, скверах…

Но счастливое детство Гели длилось недолго… В 1937-м Ардан Маркизов был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной пан-монгольской организации и проведении контрреволюционной шпионско-диверсионной работе… Его обвиняли и «в организации антисоветского панмонгольского заговора, целью которого был срыв посевной и использование колхозных лошадей для организации сабельных рейдов в тылы Красной Армии».

Не верившая, что ее отец — японский шпион и враг народа, Геля под диктовку матери написала письмо Сталину. В этом письме, к которому она приложила фотографии с памятного приема, Геля писала, что ее отец «пламенный большевик, преданный партии и лично товарищу Сталину, он воевал в гражданскую войну и помогал организовывать Бурят-Монгольскую республику». Ответа не последовало. Ардана Маркизова признали виновным и приговорили к расстрелу. 2-го июня 1938 года приговор был приведен в исполнение. Семье сообщили, что он осужден на «десять лет без права переписки».

Есть несколько версий относительно судьбы матери Гели – Доминики Федоровны. По одной из них она с дочерью и сыном была отправлена в ссылку в Туркестан (Южно-Казахстанская область Казахской ССР). По другой – Доминика Федоровна после расстрела мужа была арестована и через два года, освободившись, по собственной воле переехала с детьми в Казахстан.

В Туркестане Доминика Федоровна работала врачом городской больницы. Однажды на ночном дежурстве ее нашли мертвой. По одной из версий – с перерезанным горлом. По другой – отравление. По одной из версий – «самоубийство», по другой – «убита при загадочных обстоятельствах». Ей было 32 года…

… После расстрела Ардана Маркизова возникла ситуация, недопустимая с точки зрения дальнейшего использования образа Гели в пропагандистских целях. Получилось, что на скульптурах Лаврова, воспевающих счастливое детство в СССР, вождь обнимает дочь «врага народа».

Соответствующие «органы» приняли решение. Надписи «Сталин и Геля» на постаментах к скульптурам Лаврова (кстати, тоже репрессированного) перебить на «Сталин и Мамлакат». Этим же именем стали называть девочку на плакатах с изображением Гели. Пионерку – участницу стахановского движения Мамлакат Нахангову — в 1935 году наградили орденом Ленина. Ее фотография со Сталиным во время встречи в декабре этого года в числе передовых колхозников южных республик, была широко известна. У Гели и у Мамлакат был монгольский разрез глаз. А то, что Мамлакат было к тому времени уже 13 лет – тоже не беда. Можно сказать, что со Сталиным Нахангову сфотографировали в раннем детстве.

Гелю вымарывали отовсюду, а на тех изображениях, где ее сложно было стереть, переименовывали в Мамлакат Нахангову. Спустя много лет Энгельсина Сергеевна позвонила Мамлакат Наханговой, чтобы, как она вспоминала «расставить все точки над «i», но разговора не получилось». Мамлакат Акбердыевна общаться не захотела…

… О судьбе Энгельсины после смерти матери тоже существуют несколько версий. По одной — выполняя ее наказ: «Если со мной что-нибудь случится, забирай братика и поезжай в Москву к тете» — Геля уехала в столицу. По другой — Геля сначала была отправлена в детский дом (спецприемник), и родственники сами забрали ее в Москву.

Тетя Гели, которая была лишь на 12 лет старше племянницы, и ее муж Сергей Дорбеев (по одной из версий он был мелким служащим НКВД и уволился оттуда ради Гели) удочерили ее. Отсюда и отчество «Сергеевна», и новая фамилия. С ними Геля пошла в школу, расположенную во дворе своего нового дома.

Ученики и учителя знали, кто она, их новая ученица. Энгельсина Сергеевна вспоминала: «И первое, что я увидела на лестнице, — огромный портрет девочки со Сталиным. Скорее всего тетя нечаянно проговорилась директору, что это я. Началось настоящее паломничество детей – все хотели на меня посмотреть». Дочь Энгельсины Сергеевны Лола предполагала, что «мама и сама тогда проболталась. Она по натуре своей не была скрытным человеком».

Вскоре Энгельсина Дорбеева переселилась в Йошкар-Олу, где жила ее двоюродная сестра Гета (Церима), Местный стадион украшал огромный плакат, на которым были изображены Сталин и Геля.

В 1947 году она поступила в Марийский пединститут, а в следующем году — на исторический факультет МГУ, где училась вместе с дочерью Сталина Светланой. «Мы учились на одном факультете, — вспоминала Энгельсина Сергеевна, — Я знала, что она – дочь Сталина. А она знала, что я – та девочка, которая была на приеме у ее отца. Но сблизиться мы с ней не пытались. Если наши отцы – враги, как же мы можем с ней общаться…».

Кстати, на этом же факультете в то время училась будущий деятель диссидентского и правозащитного движения Людмила Алексеева, с которой Энгельсина дружила. Геля (на снимке) стала настоящей красавицей, чье присутствие в ресторанах, по словам ее подруг, «заставляло и мужчин и женщин нечаянно ронять вилки».

Вскоре Энгельсина Дорбеева вышло замуж за советского культурного атташе в Индии, востоковеда-индолога Эрика Наумовича Комарова. Вместе с ним Энгельсина Сергеевна работала в Индии, встречалась с Джавахарлалом Неру и посещавшим Индию Никитой Хрущевым (фотографии с которым были опубликованы во многих газетах). От этого брака родилась дочь Лола, впоследствии ученый-психолог.

В 1960-х годах Энгельсина Сергеевна вышла замуж во второй раз – за ученого-востоковеда Марата Алексеевича Чешкова, с которым прожила до 2004 года. У них был сын Алексей.

Энгельсина Сергеевна окончила Институт востоковедения РАН. Как специалист по Юго-Восточной Азии, доктор исторических наук, изучала, главным образом, историю Камбоджи.

В годы перестройки она дала несколько интервью российским и иностранным журналистам. Белорусский кинодокументалист Анатолий Алай в 2004 году договорился с ней о съемках документального фильма. По его словам, они решили, что Энгельсина Сергеевна отдохнет, подлечится, тогда и начнутся съемки: «Она очень хотела выглядеть на телеэкранах еще краше, и поехала в Турцию, в Анталию, подзагореть».

11 мая 2004 года Энгельсину Сергеевну нашли в шезлонге без движения. Она умерла от сердечного приступа…