Автобиография бывшего переводчика канцелярии Туркестанского Ген.-Губер. Асфендиярова История

Фонд И-1 (канцелярия Туркестанского генерал-губернатора). Опись-27. Дело-30

Хан Малой Киргиз-Кайсацской Орды Абул-хайр, находясь в стесненном положении в борьбе с волжскими Калмыками, Башкирами и Яицскими казаками в начале 1734 года послал в С.Петербург к Императрице Анне Иоанновне посольство с просьбой о принятии его с Киргиз-Кайсацским народом в подданство России. Просьба эта была благосклонно принята Императрицей, что свидетельствуются Её Высочайшей грамотой, присланной Абул-хайр хану от 10 Июня 1734 г., копия с которой при сем прилагается [Копия эта изъята в 1926 году и отправлена в Ленинград – Б.Б.].

В 1798 году в Малой Киргиз Кайсацской Орды на Ханское достоинство был избран третий сын Абул-хайр хана Айчуван Султан, утвержденный в этом звании Императором Павлом 1, о чем свидетельствует грамота этого Императора, от 28 февраля 1798 года, копия с которой при сем прилагается [И эта копия изъята в 1926 году и отправлена в Ленинград – Б.Б.]. Еще при жизни этого Хана старший сын его Согалий Султан – родной мой дед – получил от Императора Александра 1го грамоту, которой была пожалована ему дельта р. Амударьи с обитавшим ее Каракалпакским народом. Сын этого Согалий Султана Исфандияр или Асфендияр в начале тридцатых годов текущего столетия поступил на Русскую Государственную службу и дослужился до чина есаула. Когда в начале сороковых годов была основана первая русская крепость и устья р. Сырдарьи – Раим , защита её от нападений Кокандцев и Хивинцев была вверена моему отцу Асфендияру, и он на этом посту оставался несколько лет.

Отец мой умер в 1864 году. Еще при жизни моего отца, в начале пятидесятых годов был учрежден в г. Оренбург при Областном Правлении Оренбургских Киргиз первый пансион для обучения Султанских детей русской грамоте. В 1856 году по требованию Генерал-адъютанта Катенина, бывшего тогда Оренбургским и Самарским Генерал-губернатором, я был определен в этот пансион для показания примера Киргизскому народу. По окончании полного курса наук в этом закрытом заведении, где я содержался на полный казенный счет, был определен в 1864 году на государственную службу письменным переводчиком в Оренбургское областное Правление, где прослужил до 1го Октября 1867 года, а в конце этого года по приглашению покойного Генерал-адъютанта Кауфмана перевелся на службу в Туркестанский край. Движение по службе в этом краю в течении 30 лет подробно изложено в послужном моем списке, имеющемся в Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора.

Человек я семейный; женился в 1874 году на дочери одного Киргизского Султана, от которой имею восемь человек детей.

Строго придерживаясь священного для меня завета отца моего: стараться всегда и во всем служить примером своему народу в преданности Русскому Правительству и глубоко проникнутый мыслью, что исполнение этого завета требует от меня не одной только преданности моей на службе Императорскому правительству, но и внушения этого чувства другим моим сородичам, я во все время моей довольно продолжительной службы, неуклонно преследую эту мысль — при удобных и подходящих случаях моего сношения с народными представителями старался вселить в них убеждение о необходимости тесного сближения их с великим русским народом путем обучения своих детей в устраиваемых в крае русских школах, доказывая тем, что этого требует их же интерес, как в данное время, так и в будущем.

В этом стремлении я, однако, не ограничился одними разговорами с народными представителями. Зная хорошо, как наглядные примеры в деле прогресса действует на народ более увлекательно* [*Примером чему может служить стремление Кирчин Уральской, а в особенности Тургайской областей в том направлении], чем всякое действие силой, я старался давать образование моим детям и выставить их примером для народа. Усилия мои в этом отношении остались небесплодными. Две дочери мои уже окончили курс в Ташкентской женской гимназии, а третья – кончает его в будущем году в той же Гимназии; двое же мальчиков моих учатся в ташкентском […] училище. Остальным еще не настала пора учиться.

Я не отвергаю, что из-за этого некоторые из моих единоверцев, может быть, смотрят на меня с презрением, но на деле — это месть и утешительная сторона для меня. Это то, что я начинаю замечать, что по примеру моему некоторые из влиятельных туземцев склонны дать образование своим дочерям в Ташкентской женской гимназии, о чем недавно высказался мне старший сын бывшего Кокандского Хана, Мухамед-Амин бек, относительно своей дочери.

Что касается до имущественного моего положения, то я никаких сбережений теперь не имею. Часть моих средств ушла на воспитание детей, а на остальные я приобрел два участка земли в окрестностях г. Ташкента. занимаясь сельским хозяйством я надеялся иметь возможность открыть со временем в г. Ташкенте частный женский пансион, хотя бы на десять мусульманских девочек, где бы мои дочери могли быть преподавательницами русской грамоты. Вследствие крайне неблагоприятных условий для земледелия, сложившихся в течении последних пяти лет, идея моя о пансионе не удалась: я потерял свои земли и вошел в долги, с которыми до настоящего времени не в состоянии вполне рассчитаться.

Султан Асфендияров
21 октября 1898 г.
г. Ташкент