Пройдёмся по Бродвею. Часть первая История

Автор Татьяна Перцева.

Дорогие барышни и кавалеры! Пойдемте, а? Так хочется пройтись от самого Сквера по Бродвею, вспомнить время, когда Сквер был Сквером, ТашГУ — ТашГУ, театр Горького был на Бродвее, а универмаг еще не снесен, и много-много еще чего не снесено…

И Бродвей тогда казался нам самым-самым-самым. Круче не было в Ташкенте улицы: она была такой широкой, такой людной, такой оживленной, такой красочной… Сейчас все это вызывает грустную усмешку. А тогда… настоящий Бродвей казался чем-то невероятно сказочным, средоточием некоего волшебства, вот стоит оказаться там — и мостовые из золота, и миллионеры разгуливают ордами, и Элвис Пресли поет…. очередное разочарование — обычная улица, где много театров и театриков, много световой рекламы.  А вместо Элвиса уличные оркестры, таки неплохие. И толпы, орды, стада туристов. И, пожалуй, все. А наш Бродвей уникален нашей памятью. Я о том, доземлетрясенческом, Конечно, о нем написана тыща статей. И в каждой — частица души автора. Ну, а это — коллективная частица…

Начинаем, конечно от Сквера. На самом выходе из аллеи, ведущей на Бродвей, стояла будка с газводой, тут же иногда продавали булочки, и болгарский рахат-лукум. В перерывах между лекциями мы выбегали к этой будке, и на ходу обедали, честно говоря, не помню никаких студенческих столовых в том, старом здании гимназии.  Левая половина ТашГУ — физики и ромгерм, правая — биофак и филфак… Большие неуютные аудитории с грубыми,столами. такими же, как в старших классах школы, широкие коридоры, иногда поиски свободной аудитории…. Двери высокие, окна огромные.  Мы ходим по струночке, ой, умел наш декан внушить страх и почтение. Не то, что физики, народ свободный, вольный, будущее страны. Мода тогда была на физиков, вернее, не столько мода, сколько умопомешательство.. Конкурс такой же, как сейчас в МГИМО. Tempora mutantur….

ЕС, ваша мама права, собаки за Доской Почета вечно лаяли, только это был не питомник, а, видимо, наоборот, несчастные подопытные животные. Биофаковских лабораторий. Такой же лай вечно слышался в старом здании института Травматологии и Ортопедии на углу Каблукова-Энгельса.
Интересно, что мы с филфаковцами не водились, а водились с физиками. Этакая межфакультетская дружба… А два факультета невест между собой по определению дружить не могут!

Сразу за нашим зданием был Университет марксизма-ленинизма, большое серо-голубое здание, я внутри ни разу не была, но там преподавала наша любимая семейная учительница истории Лидия Ивановна Суздальцева. Недавно я получила письмо от ее сына, который благодарил меня за память о матери. Это была необыкновенная женщина. Красавица, поразительного ума и знаний. Нам с мужем повезло — мы у нее учились. Он в седьмой школе, я — в пятидесятой. Напротив Университета и была знаменитая Городская Доска почета. Мраморная между прочим! Маленькой девочкой, только что научившейся читать, я торчала возле этой доски, испытывая терпение несчастной мамы, отказываясь двинуться дальше и громко, на всю улицу, читая фамилии почетных людей. Очень завидно было и обидно, что мои родители — не на этой Доске почета. Вот, по-моему, тогда возле Доски почета росли цветочки… или я ошибаюсь?

Ан, нет, если верить Элвете:
— Росли вроде бы на узкой клумбе у подножья, — подтверждает она, и тему тут же подхватывает Энвер:
— Таня, мне кажется, я уж рассказывал «моменты» в связи с Доской почета. Повторюсь, если не осудят. Задняя сторона этого места с дверью (чтоб войти и поменять почетных) выходила во двор нашего (правого) корпуса ТашГУ. Как раз, около спортплощадки, где вечерами играли в «парагвай» (футбол без вратаря) на пиво или просто употребляли пиво вне связи с футболом, и процесс был в самом разгаре, была обнаружена незапертость двери, ведущей в  Доску почета. Наш курс, отличавшийся исключительной хулиганистостью (притом исключительной же коммуникабельностью и дружбой с курсами старшими, младшими и вечерниками), не преминул сим воспользоваться. В лицевую зону Доски почета вышли лучшие «хулиганские» представители нашего курса и «изобразили фигуры» на фоне фотографий понятно кого. Остальные, в качестве группы поддержки, (отдельное спасибо вечерникам) и главных получателей кайфа, собрались снаружи, на КарлеМарле. Честно, не ожидали такой восторженной поддержки со стороны гуляющих по нашему Бродвею. Когда подъехала милиция, все успели благополучно смыться.

— Ура и слава богу, — это говорю я, потому что подобные подвиги грозили исключением из комсомола с последующим выпиранием из универа.
Оказывается и Акулина помнит тот флэшмоб, выражаясь нынешним жаргоном: — — Вот-вот. Дойдя в таниных воспоминаниях до доски почета, я сразу вспомнила этот твой пивной подвиг.
М-да… ну и жили же люди! Господи, мы по сравнению с вами были просто чем-то вроде смолянок! Только что парами на переменке не гуляли!  Попробовал бы кто у нашего Ваганова Евгения Федоровича такое выкинуть! Без соли бы съел!!! Но Энвер доставил мне немало радости своим рассказом! Ибо я в душе хулиганка редкостная, хоть и приходилось разыгрывать пай-девочку… Впрочем, от того, что творилось в наших общежитиях, волосы дыбом вставали!

Но Энвер не совсем со мной согласен:
— Тань, иной раз незлобное весёлое хулиганство, назвать его правильнее озорством, было даже функцией «выпуска пара» при строгом руководстве. Е.Ф.В., насколько знаю, по суровости меркнет в сравнении с деканом геолфака С.Х.М. старых времен!!! Легенды!!! У нас она была уже не деканом, а завкафедрой. Но, после школы А.Ф.Сдобникова №18, нам, пришедшим оттуда на геолфак, все было совершенно приемлемым, понятным (в смысле «правил игры-поведения») и прекрасным. Да. Ну пьянствовали по чуть-чуть, и не только студенты. А то — нет? И вот, поутру, в уже жаркий весенний день, один из наших уважаемых и любимых преподов, выглядывая в окно во двор универа, загибал пальцы, сколько к нему сейчас на лекцию явится «орлов» в не совсем адеватном состоянии. И что было системно (но для некоторых, поступивших на геолфак по-случаю и т. д. —  возмутительно) — это балдёжное хулиганьё сдавало зачеты и экзамены на-раз! Особенно, по спецпредметам. Осечки лишь по «Истории КПСС» и подобной мути.

Так: Бродвей!  Вот он! Наши любимые, очаровательные, замечательные однокурсницы всегда были готовы скинуться по 20 копеек, и нам (вместе с нашими ресурсами) хватало на портвейн, полбуханки вкуснейшего ташкентского «серого» хлеба, который стоил 16 коп. и некоторое количество кильки (3 копейки 100 грамм — соленая либо 5 копеек — маринованная). И с этим богатством мы шли по КарлеМарле в кафе «Москва» / полуподвал? А по мне так даже вовсе никакой не полуподвал, а с стекляшка, у меня свидетели есть, не знаю, в каких там полуподвалах он пивом наливался!:)) Т. П. ) . Ну, совсем рядом, по правой стороне, за универмагом, около книжного, напротив спортивного с фототоварами. Детали: фотоувеличитель и ванночки для проявителя-закрепителя, купленные именно там, у меня до сих пор хранятся (зачем???) на антресоли, а в комнате у дочи лежит гитара чешская «кремона», приобретенная в музтоварах, рядом с «Москвой» году, наверное, эдак, в 66-67м… Там же, на удивление, тогда продавались и банджо.

Еще что вспомню — напишу, если не скучно, всё ж, совсем «из другой оперы»…

Из другой-то другой, да не очень -то!!!

И все ошибки немедленно подмечает Вася:
— Всё было бы хорошо если бы: 1 — кафе «Москва» — не полуподвал! 2 — супротив спортивного с фототоварами была «Фергана» опять таки ступенек  4-5, причём вверх . Да…. на портво надо было налегать поменьше.
Но и Вася тоже неправ!  Вот и мне кажется, то-есть, я уверена, что «Москва» — не полуподвал, а стекляшка, причем самообслуживания. Через Иканскую улицу на углу была «Минутка», где подавали только кофе с немудреными пирожными!
Энвер так честно и признается, что мог быть неправ!
— Вполне мог запамятовать, как-никак — более сорока лет прошло, и сколько потом еще было подвалов и полуподвалов, даже малозаметная румынская виноразливочная точка на иерусалимском продуктовом рынке,где мы «нарушали» сухим вином в песах! :-) (1996)!

Стыд и позор! Вином! В песах!!! Не ожидала!!! Бывает же такое! Совести у них ни на грош!!!! Вот они, неискоренимые пороки социализма!

Тут разговор самым решительным образом переходит к Элвете:
— Дамы и господа! Так как мы гуляем поперёк времени и пространства, давайте указывать, в каком десятилетии пребываем. Не знаю я в первой половине 50-х никакой «Ферганы». По нечётной стороне за Узкитабом — «Академкнига», за ним «Культтовары», где действительно продавались банджо, пианино и балалайки, а в соседнем зале уже в шестидесятых -замечательные немецкие куклы, потом ювелирный, потом комиссионный. Дальше на углу Маркса и бывшей Иканской -«Москва». Так ведь? А через Иканскую эта самая «Фергана»? Это собственно что? Ресторан?
Ничччо подобного!!! — энергично возражаю я. — Напротив, через Иканскую — «Минутка», я же писала — кофе. С парожными. А вот за углом от нее. уже на Иканской — кафе-автомат. Там можно было за денежку получить … напиток… а может и продукт, никогда не бывала,это я про шестидесятые. А никакой «Ферганы» не знаю.

— А дверях «Академкниги» долго висело рукописное объявление о подписке на Апулея, — ностальгирует Акулина.
— Акулина. — утешаю я, — тогда Апулей не -котировался, впрочем, как и сейчас…. а вот я за ювелирный. иногда там тааакие вещи попадались, я, со своим помешательством на побрякушках, просто отпадала. Там при мне купили кольцо с желтым бриллиантом за ТРИ с половиной тыщи! А в культтоварах продавались какие-то странные металлическое вазы цветов побежалости — это когда в воду капнуть бензина, такие радужные разводы получаются. Нет, я еще в Узкитаб загляну. Чего там только не было! А какие ноты продавались! Я туда ныряла ноты покупать, не поверите. до сих пор хранятся !И книги какие были!  Не перестаю благословлять местное издательство, тут тебе и Фенимор Купер, и Жюль Верн, и всякие приключения /мне тогда чуть больше десяти было/ и заметьте: кто сейчас отпустит десятилетнюю девочку гулять по всему городу. А тогда отпускали!

Акулина:
А я простаивала в отделе филателии, даже не мечтая что-нибудь купить. Зато каким счастьем было однажды получить в подарок на день рождения серию польских марок про народные костюмы. Они у меня до сих пор есть.
 Но тут дамскую беседу прерывает Вася — человек решительный и деловитый. Ля-ля не разводит, а сразу переходит к делу:

— Узкитаб — ворота какой то спортивной управленческой организации — маг. ткани — культтовары, ювелирный — подписных изданий, кафе «Москва» — обслуживаемое— ул.Иканская — магазин  галантереи — кафе «Фергана» после денежной реформы -кафе закусочная-автомат (в народном эпосе-автопоилка.
Точно, автопоилка. Вот и Акулина подтверждает:
Мои сотрудники мужеского пола часто вспоминали и автопоилку, и пельменную в здании кукольного театра.
Ура, к нам присоединился Борис, человек много чего знающий и щедро этими знаниями делящийся.
Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, кафе «Москва» (стекляшка) было построено но месте чего-то снесенного на углу Иканской и Карла Маркса. Во всяком случае, где-то в первой половине 60-х, на Иканской на этом месте в одноэтажном строении располагался первый в Ташкенте магазин полуфабрикатов. Продавалось там что-то малосъедобное. и этот магазин просуществовал недолго. А потом то ли в нем, то ли это было в угловом доме уже по Карла Маркса располагалось кафе-автомат.
В самом кафе «Москва» продавались вареные сосиски. Можно было их купить и сырыми, но по цене вареных и по блату или с еще небольшой переплатой. Но это уже было, по-моему, после землетрясения.

Похоже, тоска по сосискам, обуяла не только Бориса, но и Энвера:
—  Борис, хорошо, что вы припомнили сосиски в «Москве» (что их можно было купить сырыми домой, не всегда они в то время свободно в магазинах бывали). Вася точно перечислил ряд магазинов — заведений на этом отрезке Бродвея., по этой стороне. А я понял, почему у меня «Москва» в памяти трансформировалась в полуподвал — это на контрасте с «Ферганой» , где вход был вверх по ступенькам. Обслуга в «Москве» была. На приносимую с собой выпивку закрывали глаза из-за собираемых потом пустых бутылок — деньги за стеклотару были, все же, заметные…
Ну, да, бутылки считались собственностью уборщиц, зарплата которых была ничтожной.

Нас поддержала Элвета, которая, к тому же поделилась воспоминаниями о Бродвее:
— Да! Я тоже помню, что кафе было капитальным зданием. Даже фотографию где-то видела недавно: за спиной гуляющей публики — вход в кафе «Москва».

И вообще…
На центральной аллее тенистого сквера, неподалёку от затрапезного общественного туалета (замызганного сарая, воздвигнутого напротив бывшей мужской гимназии), внезапно материализуется фигура в ночной рубахе до полу. Кто это? Ребёнок, взрослая девица, почтенная старушка? Не разобрать! Какой-то фантастический симбиоз!!! Что скрывать? Это я, ЭЛВЕТА, которую вы, такие — сякие, вытащили на прогулку прямо из койки в четыре утра по нашему времени!

Интересное дело: мы же еще и виноваты. Сама у компа торчит до четырех утра, я вот каждый день так ложусь и не жалуюсь при этом!!!/

— Хороши друзья!! Дождались, когда я засну, и рванули вдоль по Карла Маркса! Не успев хорошенько обдумать план нашего путешествия, не определившись во времени и пространстве, задравши подол ночнушки, лечу вдогонку! В три прыжка оказываюсь на чётной стороне Маркса… Стоп! Нету Маркса! Сразу за углом САГУ — сплошной забор, за ним деревья, и так почти до самого углового магазина, где потом электробытовые товары продавали. Ага! Перестаралась я маленько, проскочила аж до 19 века и очутилась на Кауфманском проспекте. «Абрра-швабра-кадабрра»-кричу я. и переношусь в начало 50-х 20-го в. Вот она родная партейная школа, серенького цвета! А вот стайка нарядных, модно одетых (по меркам послевоенной поры), хорошо причёсанных и подстриженных мужчин и женщин, абсолютно непартийного вида, они звонко смеются, говорят звучными, «поставленными» голосами и исчезают… в дверях Университета марксизма — ленинизма. Да это же артисты театра им. Максима Горького! Они спешат на политзанятия, которые тогда проходили в этом самом здании. Будут конспектировать в аккуратные тетрадочки труды революционных классиков (год за годом), как и мы в будущем. ( Несчастные, угораздило же, их-то за что?!) Но, смотрите, какой-то пожилой господин поотстал, присел в тени на рукоять массивной трости, машет в воздухе руками и что-то шепчет себе под нос. Мизансцена требует комментария. В позапрошлом веке мужчины умудрялись использовать свои щеголеватые батожки. как подставку для тела во время прогулки. Нет, не надо бежать за каретой скорой помощи, девчонки и мальчишки! Он не сумасшедший. Просто большой чудак, ушибленный театром. Видимо, думает о новом спектакле. Может быть, уже находится на репетиции, творит, доказывает что-то актёрам! Точка на улице Маркса, возле партийной школы — его воображаемая творческая лаборатория. Это главный режиссёр русского театра Арсений Григорьевич Ридаль (1884-1975). Да, господа-прогульщики и прогульщицы, он уже засветился на страницах нашего альманаха в публикации «Петровский, 13». Но легендарный, неподражаемый Владимир Рецептер пересказал со слов престарелой Н.А., тоже замечательной актрисы, довоенную «самарскую» мутную историю, которая сильно отдаёт закулисной интригой. В общем, о странностях в личной жизни ничего не знаю! Арсений Григорьевич театральному ремеслу учился в школе самого Макса Рейнхардта. А это Вам не   жук начхал!!! В Брюсселе закончил консерваторию( по классу композиции и дирижирования), в Томском университете — медицинский факультет. В Первую мировую —  он врач в действующей армии, в годы революции- лекарь на санитарной плавучей базе «Ориноко». Думаю, пароходик постепенно превращался в плавучий театр… Ридаль даже в воронежских партийных списках засветился, как анархист! Он много, где играл, режиссировал. Тогда ведь служители Мельпомены постоянно переезжали. Всюду его, хоть одним словом, но вспоминают тепло. Хотя, нет, уже стали забывать. В интернете то «Георгиевичем» назовут, то Алексеем, то Александром… В русском театре были актёры, шагнувшие на ташкентскую сцену, прямо с театра военных действий. Наверное, отягощённые разными послевоенными синдромами. Они всегда поминали его добром. Ой! Что-то я заболталась! Но теперь вся улица Карла Маркса знает, какие люди творили там в начале 50-х! Не пьяненькие «шмаги», не ободранные «счастливцевы», а РЕЙНХАРДОВЦЫ, РАДЛОВЦЫ, ТАИРОВЦЫ!!! А ведь это высокая планка!

Дальше, дальше, друзья мои! Вот он, РЕСПУБЛИКАНСКИЙ РУССКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР! ОЙ! Где же портик с колонами? И почему фасад такой короткий? Давайте отдохнём на бережку арыка и призадумаемся…