Это популярное кафе «Дружба» на Сквере История

Автор Фахим Ильясов.

Модное и популярное в Ташкенте кафе «Дружба», располагалось в самом центре города, на небольшом пригорке, в тени вековых деревьев на сквере имени Октябрьской Революции. Я, уже таки не знаю, какое отношение имеет ташкентский сквер, к этой самой Октябрьской Революции, может там и собирались когда — то, давным-давно, рабочие и солдаты, но они же там не воевали, и они никогда не брали в Октябре месяце ташкентский сквер, чтобы это место потом назвать именем Революции, ведь это кажется в Питере, уже таки не помню в каком году, с ума сойти, как давно это было, вот там, в Питере, говорят, что какие — то пьяные матросы и солдаты брали почту, телеграф, вокзалы и мосты, и это они, кажется, делали революцию, и город потом назвали Колыбелью Трех Революций, лучше бы Питер стал колыбелью для всех новорожденных детей, от которых часто отказываются современные мамаши.

А может, наш Ташкентский Сквер назвали в честь тех матросиков и дали революционное название мирному ташкентскому скверу.
Но вы, уже таки, скажите мне, где находится наш сквер, и где расположен этот дождливый и промозглый Питер ? Ведь между ними расстояние в три лаптя по карте.
А может назвали этот сквер именем Октябрьской революции в честь бухарских евреев, которые во времена советской власти, имели смелость собраться в этом сквере в октябре……… года ( рядом со сквером находилась сапожная будка их дяди Юсупа), бухарские евреи пришли на революционный сквер, чтобы обсудить причину отказа Республиканского ОВИРа, в выезде в Израиль (читай в США), братьям Сёмику и Славику, а также их родителям, это не считая их многочисленной родни.

Сия информация была получена по телефону из надежного источника работавшего в ОВИРе. Собравшиеся родственники даже хотели написать какое — то письмо, САМОМУ…., да не будет упомянуто всуе, имя этого видного советского государственного деятеля, так любившего целоваться взасос, но дядя Семика и Славика, очень уважаемый в городе сапожник и перворазрядник по шахматам Юсуп Михайлович, на корню пресек смуту, осудил вольнодумцев, и предупредил всех своих родственников, что он не потерпит никаких «отказников» и «узников совести», Юсуп Михайлович сказал, что среди совсем не бедных, но гордых бухарских евреев из махалли Кукча, никогда не было ни диссидентов, ни всяких там «узников совести», что они живут в родном Узбекистане, где все можно узнать и решить на месте, и тут же, под его чутким руководством срочно был избран делегат от клана кукчинских бухарских евреев и направлен ходоком в ОВИР, естественно, избранный делегат от клана бухарских евреев шёл в ОВИР не прямой дорогой, а он пошел другим путем так, как научил его идти сам дедушка Ленин, который тоже любил ходить другими путями. Были задействованы все внутренние финансовые ресурсы , а также секретный агент влияния (секретарь в ОВИРе), и наконец таки, призвав на помощь государственной важности человека, Заместителя Заведующего Обувным Складом «Узбекбрляшу» — «Узпотребсоюза», многоуважаемого Илью Давыдовича Мушеева, участники сбора на сквере нашли выход на самого офицера ОВИРа, ответственного исполнителя , некоего лейтенанта Ташпулатова. Когда делегат в сопровождении Ильи Давыдовича на «Москвиче» уехал в ОВИР, остальные участники этого несанкционированного сбора бухарских евреев решили пообедать в кафе «Дружба», думая, что уже таки, им там подадут кошерные отбивные, как они ошибались. Сидя в кафе «Дружба», Семик и Славик решили, что когда им ОВИР даст разрешение на выезд, то они устроят небольшую вечеринку для кукчинских одноклассников именно в этом кафе.После сложных переговоров и финансовой торговли, делегат от клана и сотрудник ОВИРа (который быстро смекнул, что деньги ему, сами падают с неба), пришли к долгожданному консенсусу.

После вложения потных и измятых десятирублевок в карман лейтенанта, не по годам и не по чину развитого, почти как как социализм, этот сотрудник ОВИРа, улыбаясь сообщил делегату, что Семику и Славику надо было хорошоучить матчасть в школе, то есть, знать русский язык, причина отказа братьям Семику и Славику, а также их родителям, а честно говоря, это даже не было отказом, а просто их документы никто и не рассматривал из -за ужасного количества ошибок и исправлений, в анкете было очень много грамматических ошибок, причем на каждой строчке, и даже фамилии в нескольких местах были написаны неправильно. Сотрудник ОВИРа милостиво разрешил Семику и Славику, уже на следующей неделе подать в ОВИР документы ещё раз, но при этом попросив делегата, чтобы братья наняли для заполнения этих, таких важных и необходимых документов как редактора , так и корректора. Совсем не бедные братья Сёмик и Славик, кое — как закончив семь классов школы номер сорок на Кукче, больше в своей жизни никогда не учились, им это было вовсе не нужно, они полностью посвятили себя подпольному бизнесу, они стали работать , сперва учениками слесаря в цехе по выпуску металлоизделий, затем они стали ремонтировать холодильники на фабрике «Север», что находится между двумя мостами, и между улицами Чиланзарская и Дружбы Народов, потом они вошли в небольшой пай к «цеховикам» по производству голландских печей, потом Семик отделился и, практически, выкупил мастерскую по ремонту телевизоров на улице Пионерская, а также и в других местах.

Откуда же,этим не бедным еврейским братьям, было взять время на учебу? Они умели считать в уме до миллиона, а больше им и не надо было, они могли выписать фальшивую квитанцию, они даже могли достать по блату, эти самые, дефицитные бланки квитанций, но учить грамматику русского языка, это уже таки смешно, зачем им нужна эта грамматика, ведь они никому не собирались писать письма, зачем писать дурацкие письма, терять драгоценное время, когда можно позвонить по телефону в любую точку земного шара. Дома они говорили на смеси таджикского диалекта дари, на работе с клиентами общались немного по русски, и немного узбекски, в махалле они разговаривали по узбекски, но в последнее время, в своей махалле они мало с кем разговаривали, так как они уезжали на работу засветло, а возвращались уже в темноте, их знаний русского языка, для них было выше крыши, они никогда не читали ни одной книги русских классиков, ни одного современного детектива, и даже никогда не брали в руки ни одного журнала типа «Юность», «Москва» «Наука и жизнь» и другие. Заканчивая эпопею с революционными настроениями клана Семика и Славика, скажу одно, что октябре следующего года, Семик и Славик, а также их родители, одними из первых уехали на ПМЖ в США.

Ребята из Кукчи , так и не узнали о благих намерениях братьев Семика и Славика «накрыть им поляну» в кафе «Дружба». Братьям стало не до сабантуев, им надо было выгодно продать свой бизнес, им надо было держать все в секрете, чтобы не дай Бог, кто — нибудь узнает об их намерениях уехать в США, у братьев все было покрыто завесой секретности , не одной завесой, а десятью завесами. Братья отправили несопровождаемый груз на станцию Ташкент — товарныйиз дома ночью, выставив дозоры (двоюродные братья сидели в «Москвиче») в конце квартала, чтобы обнаружить слежку (а вдруг, не дай Бог бандиты), затем подогнав три грузовика с контейнерами, загнав их по очереди во двор, погрузив в контейнеры несколько десятков крупных ящиков и коробок с грузом под названием «Нажитое непосильным трудом», и наконец отправив всё это на станцию, через пару недель, братья Семик и Славик, а также их родители, отчалили сами, навсегда покинув Кукчу и Ташкент, в поисках новой Родины. Потом была обвинительная статья в газете «Правда Востока», о предавших Родину братьях Муллаевых, главным обвинителем в статье выступал их дядя Юсуп Михайлович, который через пять лет сам уехал вслед за братьями и племянниками.

В настоящее время, Семик и Славик, а также их дети, владеют несколькими ювелирными лавками в Нью Йорке, живут в Квинсе, и что самое странное, они сами, хотя и не владеют свободно английским языком, но усиленно заставляют своих внуков учить в первую очередь русский, а во вторую узбекский языки, а мол, английский язык, дети и так выучат. Разговаривают Семик и Славик у себя в Нью Йорке, как на работе, так и дома, исключительно по русски, таджикский диалект дари, они уже вообще не используют, да, кстати, как они не хотели раньше писать письма, но теперь, и это им приходится делать на компьютере, причем по русски, так как все их друзья и родные разбросанные по всему свету, знающие по несколько языков, между собой предпочитают переписываться, только, на русском, давно ставшим для них родным языком.

А теперь вернемся к нашему кафе. Вход в «Дружбу» охраняли два цербера, помнится, что одного их них, кажется, звали Карим — ока, а второго Хашим ока, первый из них, по имени Карим — ока работал в «Дружбе» постоянно, чуть ли не двадцать пять лет, а вот вторые номера менялись время от времени,церберы были мастерами на все руки, после восьми вечера ( в наиболее популярные годы), в кафе «Дружба», без бакшиша, никого и на порог не пускали, размер чаевых составлял от степени знакомства со швейцарами, и разнился от пятидесяти копеек до трёх рублей, за три рубля они организовывали столик, если в кафе не было посадочных мест, то Карим — ока и его напарник откуда — то приносили дополнительный столик, нагло просили сидящих в зале немного подвинуть столы, и на освободившемся пространстве ставили столик и усаживали своих клиентов, это были два знаменитых персонажа кафе и сквера, они же и гардеробщики, они же и подпольные торговцы портвейном, они же и вышибалы для заезжих выпивох из провинции ( своих не трогали), они же могли и обобрать пьяного клиента, но тут они подходили к делу творчески, сами не ввязывались, для этого у них были свои подмастерья, и они же, иногда, даже вызывали милицию, например, в случае пьяной драки между столами, или спора из — за женщины, и так далее, но чаще, они просто громко свистели в милицейский свисток, и этого было достаточно, чтобы пьяные посетители разбежались в разные стороны. Милиционер у Карима — ока всегда был под рукой, милиционер ежедневно проведывал кафе, и его можно было обнаружить в районе девяти часов вечера, за скромным столиком на кухне кафе. Вкусно поев, он с чувством исполненного долга, забирал кое — какое мелочишко у Карима — ока и уходил.

У входа в кафе, постоянно толпился народ, происходило это не всегда, но такое случалось, очереди в кафе «Дружба» бывали в шестидесятых годах, и в начале семидесятого. Всяк, новенький, войдя в кафе сразу останавливался , так как там было два зала, постоянные посетители знали, что в правом от входа зале , по вечерам всегда играет живая музыка, а в зале слева был, только, бар, где клиенты сами покупали спиртное и потом рассаживались по столикам. Говорят, что были времена, а это были шестидесятые годы, когда в кафе «Дружба» даже отапливалось помещение, но начиная с семидесятого года, в левом зале , зимой без пальто невозможно было сидеть.

Посетители кафе «Дружба» диаметрально отличались друг от друга, тут вы могли увидеть как молодых тружеников из ТАПОИЧ, так и колхозников из областей, впервые приехавших в Ташкент на какое — нибудь совещание в обкоме партии, посвященное окончанию хлопкового сезона. Ташкентские студенты могли сдвинуть столы с военными из ТУРКВО и пить на брудершафт с защитниками отечества, в кафе приходили отмечать дни рождения небольшими компашками девчата из института «Ташгипрогор» и «Текстилькомбината», также отмечали свои праздники продавщицы из ЦУМА и врачи из соседнего роддома, по моему, номер шесть, частенько можно было увидеть сотрудников теле и радиокомитета, актеров театра имени Горького, и конечно же известных спортсменов. Иногда, в кафе могли заглянуть и денежные тузы в виде «цеховиков», но по большому счету,
в кафе «Дружба» собиралась молодежь, если конечно, не брать в расчет приезжих из областей, те заходили в кафе всегда компаниями, причем разных возрастов, для них было престижно приехать в Ташкент, и отметиться в «Дружбе».

Официантки очень любили таких приезжих, они в этот день имели тройную выручку. Иногда , около кафе «Дружба» случались драки. Это бывшие жители грозной Кашгарки, переехавшие жить в другие места Ташкента после землетрясения, но не терявшие связи между собой, могли начать выяснять свои отношения с «Хадринскими» или «Эски — Джувинскими» ребятами,
«Кашгарку» всегда поддерживали ребята из «Рабочего Городка», причина драки могла быть самой разной, от банального, — «Дай закурить» и до не менее тривиального, — «Ты почему сейчас танцевал с моей чувихой»? Хотя данная «чувиха» ни сном, ни духом не ведала о том, что она является девушкой какого — то выпившего малолетки, и которая по разу станцевала с какими — то выпившими ребятами, ныне заочно претендующими на её внимание. Высокие стороны не подбирая слов накручивали себя до состояния индейского шамана вошедшего в транс для разговора со своими Богами, потом следовала короткая драка между толпой из общего числа в человек тридцать сорок и более человек, и стороны , грозя друг другу нешуточными карами в светлом будущем, расходились в разные стороны.

Это были мелкие потасовки между пацанами допризывного возраста. Но случалась и поножовщина, тогда в дело вмешивалась милиция, кое — кого из зачинщиков находили и забирали, кое — кого отпускали потом, но это было все на усмотрение милиционеров.

A вот год пуска в эксплуатацию гостиницы «Узбекистан», стал первым серьёзным артиллерийским обстрелом по кафе «Дружба», ещё играла музыка в правом зале, ещё известный любимец всех ташкентских официанток, «цеховик» Багор, не перешел полностью в «Узбечку», ещё по инерции провинциалы гордо заходили в кафе, но броня «Дружбы» уже была пробита мощным артиллерийским, сто пятидесяти двух миллиметровым снарядом. Если вечерами в правом зале ещё собиралась молодёжь и играла музыка, то левый зал вместе с баром, резко пришел в запустение, уже Карим — ока и Хашим — ока, бравые швейцары «Дружбы», начали дежурить не вдвоем, а по одному, так как количество посетителей значительно сократилось, а значит их заработки тоже, уже никому не был нужен лишний столик, а качество игры и уровень мастерства часто менявшихся музыкантов стал намного ниже. Первыми начали уходить из кафе резчики лука, то есть помощники повара, так как часть их неофициального заработка, полностью зависела от количества нарезанного ими лука, а количество лука необходимого для резки, сократилось в разы. Помощники повара и сами повара, эти ребята быстро смекнули, что им уже нечего ловить в «Дружбе», и начали стройными рядами переходить на работу в рестораны и кафе гостиницы «Узбекистан». Любимое кафе ташкентцев, «Наше всё» города Ташкента в шестидесятые годы, родная и в своё время, многим людям, даже недоступная «Дружба», постепенно становилась местом проведения дешевых корпоративных посиделок. А в левый, барный зал «Дружбы», даже калачом невозможно было заманить самых отъявленных выпивох из соседнего летнего кафешантана под названием «Лотос», в простонародье его называли «Пятак». Главное и фешенебельное кафе Ташкента, по меркам «шестидесятников», постепенно превращалось в обыкновенную забегаловку с портвейном, который немилосердно «бодяжили» разбитные, калейдоскопически меняющиеся официантки и барменши, кроме выпивки они могли предоставить клиенту (в основном провинциалу) и интимные услуги.
Короче говоря, кафе «Дружба» из модного и популярного кафе, постепенно превращалось в столовую и забегаловку.

А когда заработал ресторан «Зерафшан», со своими многочисленными ресторанами, кафе, барами, современной обстановкой, классной музыкальной техникой и отличными музыкантами, то этот удар снес уже все несущие стены «Дружбы». После такого удара, кафе «Дружба» начало быстро оседать, как оседает здание после прямого попадания бомбы во время усиленной бомбежки, «Дружба» уже никогда не оправилась от этого удара, потихонечку превращаясь из дневной столовой, в провинциальную забегаловку, одно время там с раннего утра готовили плов на открытом воздухе у кафе, в большом казане, чтобы распродать этот плов в обеденное время, иногда, особенно, в летнююсвадебную пору, «Дружбу» выручали заказы на утренние свадебные пловы, человек на пятьсот и более. Но это был не тот уровень для внезапно поседевшей «Дружбы», так после потери любимой или серьёзного удара седеет мужчина. В семьдесят пятом году, несколько ребят , как — то, глубокой осенью, сидели в кафе «Лотос», что в двух шагах от «Дружбы», они только вернулись со сбора хлопка из Сырдарьинской области, был конец ноября, было очень и очень зябко, пахло будущим первым снегом, но даже в такую промозглую погоду, ребята отказались перейти под крышу «Дружбы», чувствуя себя намного комфортней в «Лотосе», во время их разговора, к ним подошёл бывший игрок команды «Пахтакор» Олег Моторин, ребята усадили его за свой стол, Моторин опьянев после первого же стакана, начал рассказывать ребятам о поездке «Пахтакора» в Китай, ребята слышавшие эту историю несколько десятков раз, уже хотели перейти в «Дружбу», зная, что в «Дружбе» Моторина уведут от них его собутыльники, но тем не менее , они остались сидеть на открытом и холодном воздухе, предпочтя нулевую температуру на сыром воздухе, ставшей неуютной и прокуренной «Дружбе», даже перспектива слушать весь вечер охотничьи истории футболиста «Пахтакора», не соблазнила их уйти из холодного и продуваемого «Лотоса», в относительное теплую «Дружбу», но потерявшую свой стиль и дух шестидесятых годов.

Кафе «Дружба» начала хиреть и разваливаться. Уже в помине не было никаких музыкантов, качество вечерней пищи стало отвратительным, если в обед ещё можно было поесть плов на улице, рядом с кафе, для этого специально выносили из помещения столики и стулья, то вечером уже кроме синюшного цыпленка «табака» ничего не светило редким посетителям, но Карим — ока и тут не упускал своей возможности подзаработать, он продавал оставшийся с обеда плов, подогревая его на кухне, и делал он это для своих постоянных выпивох — клиентов.

Но иногда жизнь в «Дружбе» начинала теплиться, а его работники шевелиться, и даже в один год прошел слух, что в «Дружбе» могут заменить всю сантехнику, сделать ремонт и наконец вернуть тепло в кафе, увы, слухи не подтвердились.
Один, бывший завсегдатай кафе «Дружба», его постоянный клиент по имени Алик, а по прозвищу «Дух», большой любитель портвейна, посещавший «Дружбу» еженедельно с конца шестидесятых и до середины восьмидесятых, несколько лет тому назад высказывал своим ребятам — собутыльникам умную и глубокую мысль, что народ перестал ходить в кафе «Дружба» не потому, что там стало неуютно, холодно, сыро и противно, а запах из туалета поселился в обоих залах навсегда, а просто потому, что в Ташкенте перестали производить настоящий портвейн марки № 26 и марки № 53, вот если бы, снова наладить производство и продажу вышеназванных марок вин, то все покинувшие кафе клиенты, как пить дать, вернулись бы в «Дружбу». Но история не признает сослагательного наклонения.

Кафе «Дружбу» снесли несколько лет тому назад, но память о ней хранится среди ташкентцев, наведывавшихся туда в шестидесятых — семидесятых — восьмидесятых годах. У каждого из них свое мнение. Для кого — то это было центральным местом Ташкента, для кого — то простой забегаловкой, для кого — то местом встреч с друзьями — собутыльниками, кому — то «Дружба» оставила после себя хорошую память, кому — то нет, но то, что это кафе было очень популярным среди молодежи в шестидесятых, это неоспоримый факт.

P.S. Впервые, автору этих строк, удалось посетить кафе «Дружба» зимой семидесятого года, к сожалению, уже тогда чувствовалось, что начинается его закат. Это моё субъективное мнение.