Прогулки по улице Пушкинской в славном городе Ташкенте, пятидесятых-шестидесятых годов прошлого столетия. Часть вторая История

 Татьяна Перцева:
— А где «стертая лента каких-то домов», — улыбается Таня Вавилова, — до школы 47, там теперь памятник Хамиду Алимжану и многоэтажки, был давным-давно памятник Куйбышеву, а где-то за ним, уже на Учительской? — райвоенкомат, где я состояла на учете, как лейтенант мед. службы (в глубоком запасе). Платье, конечно, трапеция, а туфли? Гвоздик высокий или карликовый, с воробьиный нос? Или хоттабычи с задранными носами?
А вот некоторые, тем временем, сидят в классе, тоскуют… поскольку весна… Акулина, сочувствую!

Рядом с 47-й школой на углу узенькой улицы Льва Толстого особняк командующего округом. Из окна моего класса виден садик с бассейном, скорее хаузом, розы, солдаты, подметающие дорожки. А сама 47-я состоит из двух зданий: на Пушкинскую выходит старое одноэтажное здание, а чуть глубже во дворе П-образное новое здание — спереди актовый и спортивный залы, мастерские, а позади классы. 12 апреля 1961 года. После уроков занятие литературного кружка и дурной голос в коридоре: «Человек в космосе!»
Мы решили, что это шутка. Нам некогда слушать всякие глупости, мы стихи читаем.
А ворота на всей улице были деревянные с калитками

Отвечает Акулине Людмила:
— По поводу особняка, в котором проживал командующий округом. Насколько я помню, Иван Иванович Федюнинский (именно он был тогда командующим ТуркВО) проживал в своем особняке на ул. Пушкинской как раз напротив бани. Его жена Елена (отчество забыла) ходила туда в парикмахерскую. А я часто приходила туда в каникулы поплавать в бассейне, где из пасти львов бил фонтан прямо в бассейн, а во дворе росли кусты граната.
— А меня с собой не взяли… — жалуюсь я, — а я от сорок четвертой, нырнула в кондитерскую, /бывшую Эйслера/и купила мой любимый шоколад «Гвардейский» там на столе стоял кувшин, расписанный тюльпанами… потом нужно перейти на другую сторону, и мимо серого дома, где жил мой друг — в книжный… А на мне зато уже модная юбка -макси — конец шестидесятых, блузка в стиле начала двадцатого века с круглой брошью, волосы забраны в узел, французские туфельки… умереть — не встать! И дальше, дальше по тротуару, под завистливыми взглядами проходящих девиц, которые еще в мини… А сидеть на львах уже неприлично, как- никак двадцать пять. Представляете, здоровая девица взгромоздилась на бедного левушку! Вот Бернару Кариеву я не встретила, потому что иду прямиком до Жуковской, и дальше до Дархана. Там в большом проектном институте арендует помещение «ВНИИВОДГЕО», где я работаю переводчиком и библиотекарем по совместительству, во времена-то были!
Я так спешу, по обыкновению, что Элвэта не выдерживает:
— Татьяна, ты так несёшься сквозь время и пространство, что я не успела крикнуть:»Сорок восемь, половинку просим!» Так что свой шоколад ты съела одна, в книжном магазине (на ТЫ я обращаюсь по условиям игры ). Т.В., на мне хорошенькие туфельки со срезанным носиком, каблук — пенёк. Тогда 168 см казались высоким ростом.
Но тут полностью проявляется мой зловредная натура:
— А нечего было Танюшу мою в компанию брать а меня коварно оставлять! Я бы поделилась!!!! И я тоже с вами хотела. А ты меня обидела! А у меня был рост метр семьдесят пять, так что мой козырь старше. И французские темно-красные туфли со срезанным носиком на высоком квадратном каблуке, лакированные. кстати, нас две Тани, а тебя как величать? Сим-сим, откройся! Если стараешься сохранить ник, пиши на личку!
— Нет-нет!(воскликнула Элвэта). Гуляем мы все вместе! И ТатьянЫ, и Акулина, и Аида,и Нилета, и я ЭЛВЭТА. Вообще-то , я- Лида, но Лидию каждый день в зеркале вижу. Она старовата, толстовата, скучновата…Господи прости! А Элвэта — чудо как хороша во всех отношениях. 175см? Замечательно!(воскликнула Элвэта и захлопала в ладоши) — Когда-то я комплексовала из-за своего роста. Казалась себе слишком высокой и носила пеньки, а не шпильки. Рядом с тобой, Татьяна, чувствую себя просто дюймовочкой.(Ведь я ещё не знаю, что вот-вот грянет АКСЕЛЕРАЦИЯ. И придётся уворачиваться от стад двухметровых бизонов с детскими лицами.) Мы гуляем, как положено в южном городе, свободно и раскованно. Не солдаты же мы, чтобы строем ходить. Ну вот, опять Т.П. пропала! Таняяяяяяяяяя!!! Где ты?
— Тута я, тута! Мы рабоооооотаим. Заходим примерно раз в час, когда осточертевает строить глазки «В угол, на нос, на предмет», то-бишь: книга-клавиатура-экран

Лидочка-Лида, хорошая девочка, это в тебе комплексы. Изживать надо было… Я сначала тоже шибко комплексовала из-за своего роста — самая высокая девочка в классе и выше многих мальчиков, эх и поедом же меня ели… А потом постриглась и резко похорошела. И — все. Каблуки — десять см, походка гордая, /научила соседка , бывшая балерина, от бедра/нос кверху…знай наших! И плевать мне: выше-ниже… я еще и постоянным спутником обзавелась почти двухметровым, и черт мне был не брат! Знаешь, я тебя сейчас, ну, никак не считаю скучноватой, это ты кокетничаешь. А что старовата и толстовата… и ЧО?!!!! Вот заметь, во мне почти центнер, а я на это плевать опять же хотела. Старость — явление временное и преходящее… Мы по-прежнему молоды, высоки, красивы, главное — жажда жизни. Главное — когда в душе ты молода, и жадно хлебаешь эту самую жизнь огромными глотками! Все остальное — химеры. Продолжаем гулять?! Как насчет книжного, опять же? Ой, чего там только не бывало, слава издательству Гафура Гуляма! Какой только дефицит оно не издавало!!! Тоннами перла книжки в Москву!

— А где тогда книжный магазин?/это уже Акулина/. Далее следует пост окончательно «перевербованной» Тани, которую одолела ностальгия по тогдашним временам.:

— Ага! Каблук- пенек и срезанный носик, значит мы в начале 60-х. Я стараюсь подстроиться угадав эпоху, потому что надо же знать, в какие годы мы из машины времени вышли на Пушкинскую. А по росту все мы, я вижу,выделяемся среди прохожих и в идеалы времени не вписываемся. 12 апреля 1961 года я тоже занималась литературой, но не в кружке: выпускной 10-А в 43 школе писал сочинение. Известие о полете Гагарина подняло всю школу на ноги, и сочинение мы побросали. У меня восторг был неописуемый, я страстно хотела тоже в космос и готова была стать хоть собачкой Лайкой, но не годилась даже на эту скромную роль. У соседки по махалле, где я жила, в этот день родился сын и счастливый отец нарек его Гагариным. Но, это так, отступление. Мы, значит, около 47-й и видим дом и типичные ташкентские ворота с калиткой. И можем войти, заглянуть, например, к маминой приятельнице тете Ларисе. За воротами двор, тоже типичный. В апреле набирают цвет кусты сирени и бульденежи, скоро и ирисы зацветут. В середине двора — пара деревьев и бельевая веревка, увешанная простынями. Рядом на маленькой табуреточке сидит пожилая дама в папильотках из чертежной кальки, караулит белье. Двор ограничивает строение, в котором не узнать первоначального дома. Каждая комната- ЖАКТовская квартира с примазанной кухней и крыльцом. Если нет тети Ларисы, чай нам заварит ее мама. В вазочку на длинной ножке она положит варенье из маленьких белых ферганских персиков, которые носили с Алайского большими ведрами, или из вишни без косточек, вынутых дамской шпилькой. Но, я не могу долго задерживаться в гостях и даже не продолжу прогулку по улице вместе с Вами, мне пора зубрить химию. Это Танечке еще только на следующее лето поступать, а мне скоро держать экзамены в медицинский. И уже на современном языке я говорю вам: «Пока, пока».
— Этточно, и даже не на следующее лето, а через лето, потому что одиннадцатилетка. И я пока на сайте:

— На Льва Толстого жила моя портниха, Анна Ивановна. Она и ее муж очень напоминали старосветских помещиков: уютный домик, прекрасный сад, за одним печальным исключением: у них два сына погибли на войне. Прекрасные и добрейшие были люди!

А рядом с ними был дом ректора Транспортного института, а напротив — отобранный у Хамракула Турсункулова и отданный под детсад дом. Турсункулов — это был председатель колхоза-миллионера… Улочка в самом деле была узенькой и короткой…На нее можно было попасть с Пушкинской…
А Акулина вспоминает, как под бельевые веревки подставляли палки с рогульками, чтобы белье не провисало до земли. Тут же очень кстати Таня пишет о летних душах. Они действительно строились в коммунальных дворах, обычно в самом конце рядом с сараюшками и кладовками. Деревянная кабинка, на которой стоял бак с водой. Вода нагревалась солнцем, можно было купаться. Такой был у нас. Целых две кабинки бревенчатых, наверху огромный бак, все лето купились, в баню не ходили. Грели воду, тащили туда, мыли головы. Иногда сток засорялся, и мужчины нашего двора собирались вместе, стояли по пояс в мыльной воде, чистили… Только двери у нас были не фанерные, а дощатые. На полу были деревянные решетки. Богатая была организация «Средазуголь». Приличный душ построили!!! Служил он очень, очень много лет! Не знаю, как сейчас… вряд ли…
Ага, тут спохватывается Акулина.
-Забыли мы все бензоколонку, за которой тоже были ворота во дворы — на нынешней пощади Х. Алимджана.
Вот и Элвэта появилась, и сходу включилась в разговор. Гуляем дальше!!

— Сколько всего случилось, ПОКА МЕНЯ НЕ было! Целый район прошли! Хлопковый завод помню по грандиозному пожару. Пламя поднималось до самого небушка! Баня, здравствуй старушка! Уж она-то старше всех нас. Не знали вы, девчонки, один секрет, потому и томились в очередях. Ведь в Пушкинских банях существовали «номера», такие же непритязательные, как общие отделения, но с огромными старинными ваннами. Надо было скооперироваться, собрать немного денюжек в карманчик банщицы и мыться с комфортом. Мама с соседкой тетей Люсей всегда так делали. Четыре женщины мылись на мраморных лавочках, четыре ребёнка плавали в ванне одновременно. Если мы все станем пятилетними, то нас можно было бы и по пять- шесть запустить. Ныряем?

— Ныряем! — соглашаюсь я. —  Нужно сказать, я ненавидела ходить в баню. По двум причинам: первая — длинные, очень путлявые волосы, которые потом расчесывать было мукой. Второе, что сохранилось до сих пор: я не выношу банного жара. У меня сразу горло перехватывает и в груди печет. Позже я даже не могла сидеть под идиотскими сушуарами. но выхода не было: такая роскошь, как ванна, была у ооооочень избранных. Поэтому обычно мы ходили в баню на Широкую. Раз в неделю.. Шайки, номерочки, шкафчики, банщица… многочасовая очередь, клубы пара, цементные полки, которые мама приказывала обдавать кипятком, а посредине стояк с кранами с горячей и холодной водой…ненавижу!.И для меня было истинным счастьем, когда мама разорялась на эти номера: она и мы с сестрой. Там не было этого ужасного жара, не было диких очередей, была нормальная обстановка ванной комнаты. И это уже было счастьем. Позже на Широкой открыли душ, и я ходила только туда. Но и в номера мы тоже продолжали ходить. Не помню, чтобы мама платила что-то банщице. Она заказывала номер заранее. Там была повременная оплата, можно было мыться только определенное время, кажется час. До сих пор вспоминаю общую баню, как некий филиал ада. Почему-то внутри все было выкрашено в оранжевый с желтым цвета. Вот станция метро «Рижская» у меня всегда вызывает четкие ассоциации с баней именно по этой причине.
Господи, какая улица красивая! Почему-то правая сторона от сквера мне представляется тенистой, левая — солнечной….
— Ну да! — подтверждает Зухра, которая и сейчас живет на Жуковской, — правая тенистая, солнце большую часть дня находится за домами по правой стороне, а левая освещена солнышком! Только неделю назад я говорила подружке, чтобы она ушла от меня по стороне консерватории, т.к. там, «на солнечной стороне дороги» снег уже растаял, а со стороны книжного скользко!
Ну, все! Тут же посыпались воспоминания о бане. Оказалось, что в самом выгодном положении была Акулина.. уууууууу, завидно-то как!

— А вот я в баню в очереди не стояла, у нас в городке был душ, в который, правда, нужно было заранее записываться, а вот очереди в парикмахерскую — это да! Правда, свою косу я заплетала сама аж до 11 класса, но вот маникюр делала, и именно в парикмахерской в бане. Мастеров там было много, но очереди стояли солидные, особенно перед субботой и  праздниками.
 — Я тоже там маникюр всегда делала, но от косы избавилась в седьмом классе. Вот было счастье! Я сразу такой успех у мальчиков заимела! А косу позже выменяла на собрание сочинений Брехта… — радуюсь я. Ностальгия находит и на Аиду:

— Моя баня была на Шофайизе, и с жаром тоже были проблемы. Зато для похода в баню бабушка выделяла «сухой паек» — конфеты и печенье всем детям. После мытья мы чуть перекусывали. Моя косичка прожила две жизни — пастижер сделала из нее парик для мамы, и он еще долго жил дома, даже после того, как мама его перестала носить. Лежал свернутый в старой шляпке ))
Ага, Таня испугалась, что нас сейчас попрут с сайта:

— Ну, милые мои, банный вопрос закрываем. Чувствую, терпение гостеприимных хозяев скоро закончится, и наш женский журнал прикроют за несоответствие главной тематике. Нас не зря предупреждали. 685 дней назад ОлегНик про баню все рассказал в «Культпоходе по Ульяновской». Даже рекламку поместил: «Дворянские Бани Метрикова, Ташкент, Пушкинская улица. Номера общие. Души. Ванны. Вода из Салара. Безукоризненная чистота. У подъезда бани станция трамвая.» Теперь-то вы понимаете в КАКИЕ бани ходили? Нисколько не жалею, что в очереди сидела. Как я про Метрикова пропустила, ума не приложу. Единственное чем могу загладить вину перед настоящими краеведами, так тем, что знаю кому принадлежал дом 13 по Ульяновской, записанный на Полякову, он там же упоминается. До войны бывший царский офицер Поляков работал с моими родителями в САНИИРи и жил на Ульяновской. У него было хобби, которое переросло в небольшое дело. Он выращивал великолепные цветы и составлял такие букеты и венки, что к нему обращался весь город. Ташкентцы говорили с гордостью:»Букет от Полякова». И это была марка.

Нетушки, не закрываем!!! И не погонят нас, мы мирно гуляем. Никому не мешаем!!!Поэтому я возражаю:

— Таня, про бани ВСЕ рассказать невозможно. Слава Олегу Николаевичу, разумеется, но во-первых пост был очень давно, во -вторых у каждого была своя баня, и это не так уж неинтересно, просто мальчишки мыться не любили, вот и не помнят ничего. А насчет Полякова… почему же, я тоже знала, где он жил, этот дом мой муж посещал, как на работу! Он знал, как я люблю цветы, и покупал их только у Полякова! Потрясающий был человек. Они с мужем подружились и часто беседовали. А цветы какие были!!! Однажды муж даже туберозу принес. До этого я вообще только название знала, а так никогда не видела. Это такой стебель, как у орхидеи , только потолще, на котором растет несколько цветков, немножко похожих на розы. Я видела чуть желтоватые, но может есть и другого цвета. Вот запах — очень сладкий, тяжелый, тяжелее чем у гиацинта или черемухи. Пришлось на ночь на кухню выносить.

— Это сын того Полякова, — поясняет Таня, — о ком я вспомнила Приятно, что ты тоже знаешь!
И не только я знаю. Полякова помнят очень многие. Царствие ему небесное, хороший был человек, а главное — не рвач и не жадина.
Ага, это Нилета снова подключилась:

— Да-да, точно, были в бане отдельные номера, и действительно мы купались в ванных, и мою косу тоже отрезали в парикмахерской в бане, маме сделали из нее шиньон. А еще около стадиона «Динамо» была 23 столовая, у меня тетя там работала. / смотрю, у всех, кроме меня мамы «эксплуатировали» косы дочерей, одна я выгоду поимела!:)
Отвечает ЕС, на которого тоже нашла ностальгия…
— В эту столовую меня маленького мама водила на шашлык. А в старших классах ходили в нее пить пиво разливное.
— ЕС, а здание столовой осталось, да? Его видно, когда метро на поверхность выезжает? Если об этой столовой, то в 65-м мы зал снимали под какой-то банкет.
Это Таня Вавилова вспоминает. И она же всей душой мне сочувствует:

— Танюша, у нас и в этом много общего, я тоже в детстве ненавидела общую баню, я в жаре сознание теряла, банщица меня нашатырем приводила в чувство. А номерами мама брезговала, говорила, что у кого на коже всякая сыпь, туда идти стараются. А души появились позже, с развитием прогресса. Так что руганные-переруганные хрущевки были настоящим спасением, когда появились кооперативы, и первый взнос смогли осилить многие преподаватели и врачи, научные работники, все, кто не имел доступа к государственному жилью.
Оказывается, и Акулина столовку помнит. Да еще такие сведения выкладывает!
Я совсем недавно допрашивала человека, окончившего ТВОКУ в 72 году, что такое 23 пост. Он не знал. А в середине 60-х у нас ее дружно называли 23-м постом. Поздно пришедший со службы офицер рассказывал, что проверял посты, на что его ехидно спрашивали, проверил ли он 23-й. Не знаю, было ли это во всех семьях, но название такое бытовало до тех пор, пока ее не переименовали в кафе «Райхон».

Летом перед столовой открывали летнее кафе-мороженое, куда я любила водить своего братишку. Надо сказать, что столовая возникла не на пустом месте. В 53-м году на месте, где она была позже построена, стоял павильон с надписью «Пиво-вино-водка». Я посылала снимок.