Встреча двух россиян — В. Л. Вяткина и С. П. Бородина — на раскопках древнего Афрасиаба История Ташкентцы

Автор УФИМЦЕВ Г.П.

Истоки дружбы двух государств – Российской Федерации и Республики Узбекистан, русского и узбекского народов лежат в глубокой старине. Многочисленное население Средней Азии, Узбекистана обладает очень богатой историей, которая неизменно привлекала и привлекает зарубежных, в частности, российских ученых.

В.Л.Вяткин – историк, археолог и С.П.Бородин – известный писатель, общественный деятель, как и др. русские (российские) ученые тоже внесли свой заметный вклад в развитие науки и культуры нашего края, в укрепление дружбы двух государств и народов.

В середине 20-х годов прошлого, XX века они случайно встретились на раскопках древнего Афрасиаба: в годах историк, археолог В.Л.Вяткин и молодой человек, студент московского литературного института Сергей Бородин – будущий знаменитый писатель.

По нашему мнению, хотя эта встреча и была в какой-то мере случайной, но она имела вполне определенную закономерность: они оба  полюбили Среднюю Азию, ее богатое историческое прошлое.

К сожалению, исследованность исторических аспектов этой темы относительно невелика.[1] А то, что эта встреча была симптоматичной и оказала громадное влияние на судьбу двух известных впоследствии россиян, особенно на Бородина С.П., на его творчество, представляет определенный интерес для современных историков, филологов, обществоведов как России, так и Узбекистана.

При исследовании этой темы мы опирались на сравнительно малоизученные и неизвестные  архивные материалы Личного (Ташкентского) Архива С.П.Бородина, личный Самаркандский дневник писателя, находящиеся на хранении в Государственном мемориальном Доме-музее С.П.Бородина, на ряд публикаций как о В.Л.Вяткине, так и С.П.Бородине.

Биографии этих известных россиян, живших и работающих в Узбекистане, внесших большой вклад в изучение ее исторического и культурного прошлого общеизвестны и отражены в большом количестве публикаций, как российских, советских, так и узбекских.[2]

«ВЯТКИН Василий Лаврентьевич [18(30). 8.1869, Семиреченская обл.,-26.6.1932, Самарканд], советский археолог. Основатель (1896) и директор Самаркандского музея. В 1905-31 (с перерывами) вёл раскопки на Афрасиабе (осн. результаты опубликованы в работе «Афрасиаб — городище былого Самарканда», 1926). Установил местоположение и производил раскопки (1908-09 и 1914) Улугбека обсерватории (15 в.); уделял большое внимание

изучению и охране архит. памятников Самарканда («Памятники древностей Самарканда», 1927; «Архитектура древнего Самарканда», 1929). В. известен также как собиратель, издатель и комментатор вост. ср.-век. рукописей.»[3]

«Васи́лий Лавре́нтьевич Вя́ткин (18 августа (30 августа) 1869, Семиреченская область Туркестанского генерал-губернаторства Российской империи — 26 июня 1932, Самарканд) — выдающийся русский, советский, узбекский археолог и историк- востоковед. Василий Лаврентьевич Вяткин окончил учительскую семинарию в Ташкенте.

Василий Лаврентьевич Вяткин стал широко известен тем, что нашёл и раскопал останки обсерватории Улугбека вблизи Самарканда. В 1896 году им был основан в Самарканде археологический музей, директором которого он был долгое время. Им также производились раскопки на древнем городище — Афрасиабе в Самарканде. В научных кругах В. Л. Вяткин известен был также как собиратель и комментатор восточных средневековых рукописей.

Умер он в Самарканде в 1932 году, его могила находится недалеко от развалин знаменитой обсерватории Улугбека, останки которой были им когда-то обнаружены».[4]

Коротко прокомментируем эти скупые энциклопедические данные.[5]

Учился В.Л.Вяткин в Ташкентской учительской семинарии (1874-1894 гг.) Среди преподавателей семинарии было несколько туркестановедов-любителей, хорошо знавших местный край и его памятники старины. Б.В.Лунин полагает,[6]что не без их влияния возникли краеведческие интересы ВЛ.Вяткина. В семинарии он был деятельным участником туркестановедческого кружка, руководимого В.П.Наливкиным.

«Выпускником семинарии являлся крупный самаркандский археолог-краевед и знаток восточных рукописей и исторической топографии Самарканда В.Л.Вяткин (1869-1932 гг.), наставник целого поколения молодых ученых – узбеков, таджиков, русских, — опытный и чуткий педагог».[7]

Ташкентская учительская семинария готовила учителей для «инородческих училищ», но потребность в образованных и знающих край людях побуждала колониальную администрацию Туркестана использовать часть выпускников семинарии в качестве чиновников. Вяткин был направлен в Самарканд, где начал работать переводчиком, а позднее делопроизводителем областного управления.

«Никакого отношения к археологии Вяткин не имел. Переписывал он тихо свои бумаги,  и дни его проходили в скучной канцелярии, похожие один на другой. А вокруг жил, шумел удивительной красоты город, и с его стен осыпалась золотая пыль веков. Он не мог не пленить молодого человека.

Все началось с обыкновенного любительства. Старые монеты, обрывки рукописи с витиеватой арабской вязью — эти случайные находки волновали, будили воображение, звали к дальнейшим поискам. Обрывчатые нити повели Вяткина к серьезному делу».[8]

Богатейшее историческое прошлое Самарканда, его многочисленные памятники материальной культуры привлекли к себе внимание любознательного россиянина. Владея несколькими языками, в том числе узбекским, персидским, таджикским. Он занялся исследованием истории города, сбором и переводом уникалных рукописных источников, вакуфных документов, легенд, рассказов местных жителей и др.

«Вяткин начал копаться в городских архивах, изучал планы города. В любую погоду бродил он по окрестностям Самарканда, ковырял землю, что-то записывал, расспрашивал стариков. Сначала с удивлением, потом с доверием относились местные жители к этому странному русскому.

Он был добрым человеком, помогал беднякам, учил детей грамоте. Люди охотно отдавали ему позеленевшие монеты, куски полуистлевших тканей».[9] При непосредственном участии Вяткина в Самарканде 21 июля 1896 г. был открыт «Музеум Самаркандского статистического комитета», который обогащался предметами древности. Спустя 15 лет Вяткину удалось добиться строительства специального музейного здания.

Человек огромного трудолюбия и бескорыстной преданности науке, Вяткин посвящал все свои силы, знания, энергию делу познания исторического прошлого Самарканда. «Не имевший специальной исторической школы, он, благодаря горячей любви к Средней Азии и особенно Самарканду, сделал очень много для сохранения золотого наследия культуры края».[10] С течением времени он стал непревзойденным знатоком исторической топографии и исторической географии изучавшегося им района. В этом отношении с ним не мог сравниться не только ни один туркестановед-любитель, но и большинство работавших в Средней Азии археологов и востоковедов. В 1900 г. В.В.Бартольд констатирует, что у самоучки-археолога Вяткина («бескорыстного и одинокого труженика») обнаруживатся «такое увлечение научными интересами и такое понимание научных задач, какое не часто приходится встречать у окончивших курс университета», что Вяткин является «лучшим знатоком самаркандских памятников», а его работы «..занимают совершенно исключительное место среди работ по истории Туркестана».[11]

Летом 1904 г. Л.В.Вяткин участвует в раскопках на городище Афрасиаб, проводимых В.В.Бартольдом. Он открывает в местности Намаз-гох за воротами Шейх-заде остатки культовой постройки средних веков. После отъезда В.В.Бартольда, ведение дальнейших раскопок в Самарканде полностью переходит под его руководство. Именно он становится центральной фигурой среднеазиатской археологии начала XX века.[12]

Историческим подвигом, открытием громадной научной важности – является установление В.Л.Вяткиным в результате длительных и упорных поисков 1908-1909 гг. – обнаружение руин Обсерватории Улугбека. 25 ноября 1910 г. Русское Археологическое общество наградило его Золотой медалью им. Акад.В.Р.Розена.

В 1912 г. А.Л.Вяткиным раскопками на  Афрасиабе были обнаружены близ Наубехарских ворот остатки обширного здания, щедро украшенные резными гипсовыми плитами, а в следующем году здесь же были впервые встречены следы древней настенной живописи.

В первые советские годы В.Л.Вяткин продолжил энергичную научно-краеведческую деятельность. Он был в числе тех русских интеллигентов, которые без промедления поставили свои силы и знания на службу народа. Его имя неразрывно связано со всеми мероприятиями послеоктябрьского периода в деле собирания и сохранения восточных рукописей, изучения, ремонта и реставрации историко-архитектурных памятников г. Самарканда и производства археологических работ на его территории.

Летом 1925 г. Л.В.Вяткин предпринял на Афрасиабе новые археологические раскопки, где в качестве десятника использовал молодого энтузиаста-будущего известного писателя С.П.Бородина. Были обнаружены остатки ряда строений, нумизматические, эпиграфические и др. находки. Ученый сумел установить в процессе своих многолетних работ на городище районы нахождения кварталов гончаров, сделать ценные наблюдения в отношении былой сети оросительных каналов и общей топографии средневекового города. Он же пытался установить по смене форм и типов находимой на городище керамики последовательную шкалу его культурных напластований.

В.Л.Вяткин издает ряд научно-популярных работ по самаркандским памятникам материальной культуры: «Мирза Улугбек и его обсерватория в Самарканде»(1925 г.); «памятники древности Самарканда», три издания за 1927-1933 гг.; «Архитектура древнего Самарканда»(1929 г.). В 1927 г. Главнаука Наркомпросса УзССР выпустила в свет его книгу «Афрасиаб – городище былого Самарканда», вызвавшую широкие отклики в печати.

К концу своей жизни Л.В.Вяткин приходит к твердому убеждению о более значительной древности поселения на Афрасиабе (первых веков нашей эры) чем это было принято считать. Этот вывод ставил под сомнение укоренившееся в тогдашней научной литературе утверждение, что «самые ранние из существовавших городов и поселений относятся только к тому Туркестану, который застали в VII в.н.э. арабские завоеватели» (В.В.Бартольд, 1922 г.)[13] Последующие изыскания новых поколений археологов (учеников В.Л.Вяткина) не только подтвердили точку зрения ученого и его сотрудников, но и установили еще большую древность культурных отложений Афрасиаба.

Историк-историограф Б.В.Лунин справедливо подчеркивает, что под руководством В.Л.Вяткина начинали в 20-х годах свою раскопочную деятельность в Самарканде М.Е.Массон и В.А.Шишкин – в  последующем известные среднеазиатские археологи. Принимал участие в этих раскопках и С.П.Бородин, ныне известный писатель, автор популярных романов о владыке Самарканда Тимуре.[14]

Скончался В.Л.вяткин 26 июня 1932 г. Во внимание к его научным заслугам он был похоронен на Регистане – центральной площади Самарканда, а впоследствии, 29 декабря 1934 г. останки его были перенесены к месту открытой им обсерватории Улугбека, где и захоронены. Согласно воле покойного, собранная им на Афрасиабе и прилегающих к нему участках замечательная археологическая коллекция (древние терракоты, фрагменты оссуариев, стеклянные изделия, лучшие образцы художественной керамики от саманидов до Тимура и тимуридов) была передана родному для Вяткина Самаркандскому музею. Некоторая часть коллекции поступила в Государственный Эрмитаж.

После кончины ученого остался ряд его доселе неопубликованных рукописей. Пребывает распыленным по разным собраниям и ждет внимательного изучения обширный личный архив В.Л.Вяткина, особенно его полевые археологические записи, дневники раскопок, материалы к задуманным работам.[15]

«БОРОДИН Сергей Петрович (наст. фам. и имя; псевд. до 1941 —  Амир Саргиджан) [р.12(25).9.1902, Москва], русский советский писатель.

Чл. КПСС с 1943. Окончил Высший лит.-художеств, ин-т им. В. Я. Брюсова

(1926). С 1951 живёт в Ташкенте. Автор романов «Последняя Бухара» (1932), «Египтянин» (1932), сб. новелл «Мастер птиц» (1934), повести «Рождение цветов» (1938), историч. романа «Дмитрий Донской» (1941; Гос. пр. СССР, 1942), незаконченной историч. трилогии «Звёзды над Самаркандом»(«Хромой Тимур», кн. 1, 1953-1954; «Костры похода», кн. 2, 1957-1959;  отдельные главы кн. 3 романа -«Молниеносный Баязет» — печатались в периодике).

Книгам Б. свойственна достоверность историч. и нац. колорита. Переводит с тадж., узб., хинди и др. языков. Награждён 2 орденами, а также медалями.».[16]

«БОРОДИН, СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ (1902-1974), до 1941 псевдоним — Амир Саргиджан, русский писатель. Родился 25 сентября (8 октября) 1902 в Москве, в семье потомственных интеллигентов, в кругу которых бывали А.Блок, В.Брюсов, А.Белый, К.Бальмонт, Н.Клюев, С. Клычков, И.Бунин, А.Куприн. Учился в реальном училище  г. Белева Тульской губ., затем в художественной и литературной студиях местного Пролеткульта.

Начал публиковаться с очерка о г.Белеве (1914) и стихов (1922). В 1926 г. окончил Высший литературно-художественный институт им. В.Я.Брюсова; знаменитому поэту впоследствии посвятил очерк Валерий Брюсов (1934). Под руководством известного фольклориста Ю.М.Соколова увлекся изучением русского народно-поэтического творчества, участвовал в фольклорных экспедициях в Карелию и Заонежье (о чем написал, в частности, в очерке Былинные края, 1929, и в автобиографическом очерке Дороги, 1965).

В студенческие же годы по командировке Туркестанского отдела Центрального музея народоведения посетил Бухару, затем Самарканд, где работал на раскопках под руководством знаменитого археолога В.Л.Вяткина.[17] Под избранным псевдонимом участвовал в работе литературной группы «Перевал».

В 1925 по рекомендации А.Белого, Л.Леонова и Вс. Иванова был принят во Всероссийский союз писателей. Рассказы и повести 1920-1930-х годов, главным образом в жанре путевых заметок о Средней Азии, Дальнем Востоке, Памире, Казахстане, Закавказье, — Землекопы, Райский верблюд, Поезд, Рождение цветов, Медный бык, Повесть о Шушани и Ашоте. Социальным переменам современного Востока посвящены «романы в новеллах» Последняя Бухара и Египтянин (оба 1932), сб. новелл Мастер птиц (1934).»[18]

«Впервые в Среднюю Азию – вспоминал в ноябре 1957 г. — С.П.Бородин[19] — я приехал мальчишкой-первокурсником в творческую командировку от Центрального Музея Народоведения в 1923 году». «Тогда на одну дорогу в почтовом поезде от Москвы до станции Каган уходило дней шесть, если не вся неделя. Я взял с собой пачку книг по истории и искусству Бухары, Туркестана, Средней Азии. Это была дорога из современного мира в средние века… Это было вступление в новый, неведомый, привлекательный мир».[20]

«Осенью я вернулся в Москву, но уже отравленный повышенным интересом к культуре Средней Азии, историю которой и некоторые книги путешествий я прочитал еще до первой поездки».[21]

«В 1925 г. я поехал туда снова. На этот раз в Самарканд. Командировку мне дали две-три московские газеты, куда я, учась в институте, успевал писать очерки. В Самарканде, переходя от одних древних зданий к другим и в каждые наведываясь неоднократно, я привлек внимание археолога В.Л.Вяткина, густобородого энтузиаста. Это был выдающийся знаток Самарканда, написавший о его древностях несколько книг. В то лето он вел раскопки на Афрасиабе. Ему нужен был десятник, чтобы руководил двумя десятками землекопов, требуя от них осторожности, бережливости, и отвечал бы за сохранность находок. Распроссив меня, Вяткин предложил эту работу на Афрасиабе мне. Это был настоящий энтузиаст своего дела. Он многое сделал для науки. Встреча с ним обострила мой интерес к истории Средней Азии, я захотел познать ее, что и сделал впоследствии.[22]

«Все лето я провел среди траншей на голых холмах, на горячем ветру, под ярким солнцем.[23] Но мне пришлось не только следить за лопатами и мотыгами рабочих, надо было и досконально знать, что мы ищем, с чем можем встретиться… Каждый вечер, едва отмывшись от пыли, я спешил в свою уже самаркандскую келью в караван-сарае Юлдаш-Тага и садился за сочинения востоковедов, за справочники, за словари».[24]

От себя добавим, Сергей Бородин успевал в это же время вести личный дневник (Самаркандский), куда записывал интересные события, который чудом сохранился до наших дней.

Так, например, 13 октября 1925 г., он пишет: «Я пошел мимо кладбища на Афрасиаб-городище. В земле собрал множество интересных черепков. Вяткин ведет здесь раскопки; отрыли часть стен с лепными украшениями, с раскраской…»[25]

17 октября этого же года: «На Афрасиабе обнаружили новую стену и в колодце нашли большое количество черепков, которые могут блюды – белое и коричневое, горшок и кувшин совершенно целые и светильник поливной; очень приятной мусульманской (так у автора) работы».[26]

20 октября: «Все приезжие спрашивают: «Что копаете? Нашли золото? Сколько пудов? Когда найдете» и т.д. Обнаружили вход в погреба. Раскопки дали небольшой череп при большом скелете, несколько интересных черепков, один из которых напоминал своим орнаментом китайские буквы. На дне одной из траншей нашли кинжал, изъеденный ржавчиной и горлышко пузырька, заткнутого тряпочкой. Так бережно закрыт этот пузырек, думал-ли хозяин, что откроют его через сотни лет…»[27]

27 октября: «Найден орнамент на стене. Сделаны две пробные траншеи среди поля, ничего не давшие».[28]

28 октября: «Продолжили расчистку лепки, открывшейся вчера-оказалось, что белая штукатурка обмазана глиной — кто-то поселился в покинутом жилище, из лепной арки сделал очаг и «творил мерзость во храме». В другом месте открылся белый цементный пол, две ступеньки вниз, в неизвестное; вдоль пола снизу лепные украшения».[29]

29 октября: «Раскопки не дали ничего кроме кучи черепков, не составивших ничего существенного и цельного. Сделано два пробных разреза в двух бурах, отстоявших от траншей – сажень на 5».[30]

30 октября: «Вспомнил: однажды вырыли из колодца вместе с саманидскими черепками и кости, в которые когда-то играли ребятишки. Все это лежало на дороге, по которой проходили мальчики. Они останавилися и не глядя на чудесную керамику, смотрят на эти кости и просят им дать; получают и с восторгом бегут дальше – скольким поколениям послужит такая вещь».[31]

11 ноября: «Глубоко внизу между скалами прорыта колоссальная траншея. Полукругом падает туда линия из серого мрамора, по которой Улуг-бек устанавливал ход звезд (речь идет о раскопках Обсерватории Улугбека – прим.У.Г.). Горизонтальный круг почти весь разрушен, но кое-что от него все-же осталось и можно иногда увидеть. Что он был отделан мрамором».[32]

«В 1923 г. в Бухаре я собирал этнографические коллекции, преимущественно изделия ремесленников Бухары, орудия ремесла – станки, инструменты для музея Народоведения; в 1924-25 гг., работая у Вяткина на раскопках, я должен был хорошо знать для какой эпохи какие особенности характерны в изделиях мастеров, т.е. три года занимался преимущественно вещами, предметами быта. Это было хорошей основой для дальнейшего, очень мне помогло в позднейших работах. Разумеется, такая работа и расширила, и углубила мои занятия историей этих мест».[33]

Мы разделяем точку зрения К.Курносенкова,[34] может быть, именно тогда у будущего писателя зародилась мысль написать книгу о прошумевших над этой землей грозах и бурях, о звездах над Самаркандом.

Как отмечают многие исследователи жизни и творчества С.П.Бородина,[35] он любил Восток. И эта любовь родилась давно, еще в юности, во время первых поездок на раскопки Афрасиаба, при знакомстве с жизнью народов Средней Азии.

В писательской судьбе Сергея Бородина, по мнению Б.Пармузина, Восток занял особое место. «Круг его интересов по истории и жизни городов Средней Азии, особенно Узбекистана, был необычайно широк. Для нескольких строк своих будущих книг писатель »перерабатывал» огромное количество материала, любил познакомиться с «вещественными свидетелями» — монетами, статуэтками, древними черепками… Все это помогало находить самые точные слова, восстанавливать прошлые события, точно описывать жизненный уклад людей».[36]

«Будто мастер-художник, (а в действительности, будущий писатель подавал хорошие надежды в этой сфере – У.Г.) Бородин по крупицам собирал разбросанные, разъединенные материалы, приводя их в «строй и ясность». Многоголосая, как орган, овеянная ветрами пустынь, вместившая в себя огромные земные пространства и толпы людских персонажей, эпопея Сергея Бородина (трилогия «Звезды над Самаркандом» — У.Г.) – произведение во многом новаторское, небывалое. Никто из русских писателей — современников не дерзал столь глубоко погрузиться в жизнь средневекового Востока и воспроизвести ее так полнокровно и красочно, никто с такой тщательностью и вниманием не распутывал во многом неведомые для нас узлы тогдашних столкновений, военных походов и дипломатических маневров, никто не обозрел взором художника такой сонм безвестных для широкого читателя, но живших когда-то людей, не рисовал зону событий в таких широких географических рамках.

Острейшие коллизии, связанные с войнами, классовой борьбой, с судьбой многих народов, картины природы и быта, облик древних городов, всеразличнейших сословий и положения, разных возрастов и разных национальностей, люди, сплетения и перекрестки их жизненных путей-дорог»[37] – отражены в будущих исторических романах С.П.Бородина. А истоки этого, по нашему мнению, лежат на холмах Афрасиаба.

«Имена многих россиян, внесших заметный вклад в развитие экономики, науки, культуры и образования Узбекистана, сохраняются в народной памяти, в названиях улиц и площадей, в экспозициях музеев, на страницах книг, журналов и газет, в хранилищах государственных архивов. Их традиции служения общественному благу продолжаются и обогащаются каждым новым поколением.

Это подтверждают своим примером и ныне живущие в Узбекистане наши соотечественники, чей профессиональный, человеческий и гражданский потенциал продолжает оставаться широко востребованным республикой».[38]