Дворовый детектив. Повесть в четырнадцати главах. Часть третья Искусство

Автор Геннадий Киселёв.

Беги, кореш, после свидимся…

А ровно через месяц, оставив рюкзак у соседки, он из автомата позвонил матери на работу и, несмотря на её настойчивую просьбу приехать, помчался в сад.
Лихо спрыгнув с подножки трамвая, Валька шмыгнул в переулок, выскочил на знакомую улицу и в изумлении остановился. Перед ним расстилался огромный пустырь, заваленный битым кирпичом, крошевом глины и вывороченными прогнившими досками. Над всем этим вповалку, будто срубленные гигантским топором, лежали уже почерневшие деревья с отчаянно задранными к небу ветвями. Два огромных бульдозера, оставляя после себя жёлтые полосы остро пахнущей земли, сгребали эту мешанину в огромную кучу, над которой возвышалась костлявая лапа экскаватора. Жадно выхватывая из кучи огромные куски, лапа бросала их в ненасытные зевы бесчисленных самосвалов, муравьиной цепочкой тянущихся по краю пустыря. Третий бульдозер, выставив вперёд сверкающее лезвие, подсекал под корень стоящие перед ним деревья. Они ахали, падали, их безжалостно переламывали скрежещущие гусеницы. Весь бульдозер по самые вывернутые фары был перемазан липким, нестерпимо пахнущим соком. Валька увидел, как этот безжалостный монстр развернулся, хрюкнул и, угрожающе выставив стальной клык, пополз к их беззащитному, давно осиротевшему саду.

— Сто – о — ой! — не помня себя, Валька сорвался с места и, размахивая руками, побежал наперерез. Ещё мгновение, и сидящий в машине человек чудом успел остановить своё чудище в метре от мальчишки.
— Ты что?! — он высунулся из кабины. — Мать твою пере так! Ты куда лезешь?!
— Не дам! — закричал Валька.
— Уйди с дороги!
Но Валька присел, как перед прыжком, и мотнул головой.
Бульдозерист бешено выругался, выскочил из кабины, потащил упирающегося Вальку в сторону и, дав ему пинка под задницу, побежал обратно. Бульдозер дёрнулся, но Валькина фигурка снова выросла перед ним. Мальчик подхватил с земли несколько камней, и они полетели в машину. Первый зазвенел, отскочив от радиатора. Второй цокнул по ветровому стеклу и по нему побежали паутинки-трещины. Третий камень превратил его в слепящий фонтан осколков. Бульдозерист схватился руками за лицо, успев вслепую дёрнуть рычаг тормоза. Над полем битвы повисла внезапная тишина. Валька в испуге попятился назад. Но к ним уже со всех сторон бежали люди. Первым налетел на Вальку маленький человек с огромным животом и кривыми ногами в засученных штанах.
— Ты чего это?! Ты зачем камнями бросаешься,  гадёныш?!
Их окружила недоумевающая толпа. Бульдозеристу помогли выбраться из кабины, отняли руки от лица, осторожно извлекли несколько осколков. Кровь потекла тоненькими струйками, оставляя на запылённом лице свежие борозды. Ему быстро обработали порезы и заклеили их пластырем. Бульдозерист мотнул головой и, продравшись сквозь толпу, бросился на Вальку с кулаками. Его еле оттащили. Толстяк заорал, но теперь уже на него, а не на мальчишку.
— А чего он… — бульдозериста била нервная дрожь, — а если бы в глаз?!
Толстяк повернулся к Вальке:
— За что ты его? Ты ж мог так убить человека, понимаешь? Тюрьма тебе светит, понимаешь?!
— Я ему кричал, чтобы остановился, а он едет и едет!
— Почему он должен останавливаться? И что ты-то здесь делаешь?
— Это наш сад, а он деревья рушил. Мы их тут с папкой сажали.
— Какие деревья? Из-за этих паршивых палок ты чуть человека зрения не лишил?!
— Что ты с ним разговариваешь, Прокофьич? — крикнули из толпы. — Не видишь, фулюган форменный. С каменюгой на рабочего человека пошёл, шпана! Смотри, глазищами-то как зыркает. Ты с ним осторожнее, может, у него ещё нож в кармане, пырнёт и вся недолга.  У такого не задержится!
Толстяк опасливо отодвинулся.
— Нет у меня никакого ножа! — закричал Валька. — Объясняю же вам — это наш сад. Мы его заберём с дядей Мишей.
— Слышишь, — подхватил тот же голос, — тут у него ещё дядька есть. Веди его, Прокофьич, в милицию. Там разберутся, что за садовники объявились.
— И сведу, — толстяк дёрнул Вальку за руку. — А ну, пошли!
— Не пойду я никуда! Пустите меня!
— Пойдёшь, — крепко держа вырывающегося Вальку, толстяк потащил его через пустырь. Дойдя до переулка,  он остановился отдышаться, и тут к ним подошёл высокий парень в сером костюме.
— Куда, папаша, кореша моего тянешь в такую жару?
— А тебе что? Куда надо, туда и тяну.
— Зачем так грубо? — улыбнулся парень, и у него во рту искоркой блеснул золотой зуб. — Не видишь разве, кореш — защитник зелёных насаждений, которые вы безжалостно попираете своими ногами. Он же настоящий мичуринец, а ты его в милицию тянешь. Отпусти его, папаша, по-хорошему, как родного прошу.
— Проваливай, тоже мне, родственничек выискался, — толстяк тревожно оглянулся назад, вспомнив предупреждение про «дядю Мишу».
— Эх, не понял ты доброты моей, гнида! Пеняй теперь на себя, — парень резко поднес два растопыренных пальца к глазам толстяка. Тот в ужасе  отшатнулся, Валька вырвался из его рук и подставил ему подножку. Толстяк с криком рухнул на землю.
— Беги, кореш, после свидимся! — прошипел Вальке на ухо парень и мигом махнул через забор.
Валька секунду потоптался на месте, соображая, куда лучше рвануть, но тут вдали снова загрохотал бульдозер… И он кинулся навстречу усиливающемуся грохоту.

* * *
Голос капитана Тешабаева Клава узнала сразу.
— Ой, это вы, Рахим Тешабаевич? Вот уж не ожидала, что вспомните обо мне через столько лет.
— А разве мы знакомы? — удивился тот.
— Как же, — Клава заторопилась, — помните, на озере вы подошли к нам. У меня еще сын пропал…
— Вспомнил, честное слово, вспомнил! — искренне обрадовался он.
— Да что случилось? — вдруг спохватилась Клава.
— Вы можете сейчас к нам приехать?
— Конечно, — она кивнула и судорожно проглотила вдруг сдавивший горло комок, — сейчас приеду.
Клава кинулась к Михаилу, он выслушал её и сказал:
— Какой разговор.
Через пятнадцать минут они буквально ворвались в кабинет Тешабаева.
— Здравствуйте! — Рахим Тешабаевич вышел из-за стола и протянул ей, а потом Михаилу руку. — Вы, Клавдия Георгиевна, совсем не изменились. А вот мужа вашего, извините, не узнаю.
— Мой муж умер. Что с Валей?
— Простите, пожалуйста, не знал.
— Широков, — Михаил неловко поклонился.
— Присаживайтесь, граждане, — он указал рукой на стулья.
— Рахим Тешабаевич, что-нибудь с сыном случилось?!
— Садитесь, — мягко повторил он.
Они поспешно сели.
— С вашим сыном ничего не случилось. Но сам он, по не понятным мне причинам, забросал камнями работающего на расчистке бывших садов бульдозериста.  Тот получил, к счастью, не очень сильные порезы лица. Когда же вашего сына попытались призвать к порядку, они с сообщником, неким дядей Мишей, совершили нападение на прораба СМУ  № 12. Опять-таки,  к счастью, без нанесения ему серьёзных телесных повреждений. После чего дядя Миша сбежал, а ваш сын опять вернулся на место преступления, где был вторично задержан и доставлен сюда. Я пытался с ним поговорить, но он не ответил ни на один мой вопрос. Сообщил только место вашей работы.
— Да как же это… — растерянно поднялась Клава.
— Сядь, пожалуйста, — Михаил озабоченно потёр лысину. — Я понимаю, в чём дело.
— Интересно, — Тешабаев перевёл на него взгляд.
— Во-первых, дядя Миша — это я.
— Не может быть! — изумился Тешабаев.
— Точно. Только никаких нападений на прораба СМУ я, естественно, не совершал. А вот как сообщник, по Валькиному делу, кажется, могу проходить смело. И ответить за это по всей строгости закона. Товарищ капитан, вы только скажите мне, где всё это произошло?
— В районе новостройки третьего квартала.
— Так я и знал! Ах,  дурень я  старый! Обещал же пацану съездить с ним в сад за деревьями… Всё тянул, и вот что из этого получилось. Нет мне теперь от Вальки прощения.
— Не понимаю, причём тут деревья, в какой сад вы должны были съездить?
— На месте, где беда приключилась, стоял их дом. Покойный Николай, муж Клавин, значит, во дворе, что при доме, садик небольшой посадил. Валька трясся над этим садом, в новый дом ни за что переезжать не хотел. Я ему пообещал  деревца эти под окна их новой квартиры пересадить. Там бы и на остальных жильцов с лихвой хватило. Вы ж знаете, как сейчас рубят всё под корень на месте новостроек.
— Знаю, — лицо капитана вдруг сделалось жёстким.
— Рахим Тешабаевич, — кинулась к нему Клава — а с сыном-то моим, что теперь будет?!
— Успокойтесь, Клавдия Георгиевна, выпейте воды и сядьте… вот так. Думаю, всё обойдётся, насколько это возможно, — и он нажал на кнопку.
В комнату ввели Вальку. Он затравленно огляделся и кинулся к матери.
— Сынок, — она гладила его по голове и плечам, — всё будет хорошо, всё будет хорошо…
Валька несколько раз судорожно всхлипнул и затих. Рахим Тешабаевич побарабанил пальцами по столу, потом некоторое время в комнате был слышен только шёпот Клавы. Она подняла голову.
— Рахим Тешабаевич, поговорите с ним.
— Что же ты мне сразу всё не объяснил? — посмотрел тот на мальчика. — А ещё старый знакомый называешься.
— Вы б сразу сказали, что папку моего знали, это ж другой разговор.
— Я про то сам только что узнал. Ты-то чего так перепугался?
— Толстый, когда меня второй раз схватили, говорил, что меня в колонию сразу сдадут, что в милиции ни одному моему слову не поверят, что бандит я. А я что, я не хотел, я им кричал, я им говорил, что мы с дядей Мишей деревья заберём… а они бульдозером… — Валька тяжело вздохнул  и замолчал.
— Да… — Тешабаев опять забарабанил пальцами. — То, что случилось с твоим садом — большое горе. И помочь тут я тебе уже не в силах. Только бульдозерист, прораб — не самые главные виновники твоего горя. Ну да ладно… А вот твой камень, Валька, мог стать орудием убийства. Только по счастливой случайности почти никто не пострадал. Запомни эту историю на всю жизнь. А теперь скажи, пожалуйста, кто тебе помог освободиться от прораба?
— Я его первый раз видел.
— Как он выглядел?
— Я не очень-то его разглядывал… простой парень, высокий такой.
— Простой парень, Валя, так себя не поведёт, — капитан поднёс два растопыренных пальца к своим глазам. — Известный блатной приёмчик. Может, ещё что вспомнишь? — он испытующе посмотрел на мальчишку.
Но тот отвёл глаза в сторону.
— Ладно, друзья, отправляйтесь по домам. А ты, Валя, если увидишь этого парня на своём пути, беги от него сломя голову.  За свои услуги он может потом с тебя потребовать очень дорогую плату. Заартачишься – за горло возьмёт. Короче, чуть что – сразу ко мне. Дорогу уже знаешь. Договорились?
— Договорились… — пожал плечами Валька.
— Вот и славненько, — с облегчением вздохнул Михаил. — По машинам.
Клава попыталась уговорить сына поехать сразу домой, но Валька настоял, чтобы его отвезли к месту утренней схватки.
Вечерело. Солнце разрезанным яблоком лежало на блюдце горизонта. На пустыре никого не было, бульдозеры горбатыми носами уткнулись в чернеющую землю, вдыхая её живительное тепло. Сада не стало.
Домой они ехали в молчании. Молча поднимались по лестнице, молча        Валька ушёл в свою комнату и запер за собой дверь.

Отныне твоя кликуха будет — Маляр
На следующий день после занятий на остановке Вальку окликнул знакомый голос:
— Здорово, Маляр! Да не вертись ты, как вошь на гребешке. Это ж я с тобой разговариваю, не узнаёшь?
Это был его давешний спаситель, от которого, по словам Тешабаева, он должен был улепётывать во все лопатки. Валька с нескрываемым любопытством посмотрел на него. Теперь на нём была синяя водолазка, а на плече матово поблёскивал плащ. Рядом с парнем стояла девушка. Валька невольно перевёл взгляд на свои стоптанные туфли, на мятые брюки и покраснел.
— Не тушуйся, — парень протянул руку и улыбнулся. Во рту у него искоркой сверкнул золотой зуб. — Как тебя кличут?
— Валькой зовут.
— Не звучит, кореш. Отныне твоя кликуха будет — Маляр.
— Не понял,— насупился Валька.
— Ну-ну, не гоношись, — парень опять широко улыбнулся. — Вот таким Маляром и будешь… — он достал из сумки девушки зеркальце и поднёс его к Валькиному носу. — У тебя же кликуха на физии нарисована.
Валька скосил глаза, из зеркальца на него глянула хмурая физиономия, усыпанная весёлыми золотистыми крапинками. И так эти крапинки не вязались с его сердитым видом, что Валька сам невольно заулыбался.
— Маляром, так Маляром, — он с облегчением подмигнул.
— Люблю таких сговорчивых, — хлопнул его по плечу парень, — а я — Фикс.
— Ренатик… — капризно протянула девушка.
— Тихо, Диночка, это же я для только для своих. С чужими у меня другие разговоры.
Валька исподлобья глянул на Дину. Густая чёлка почти закрывала ей глаза с сильно накрашенными ресницами. Чуть припухшие губы были слабо подкрашены.
— Нравится девочка? — вкрадчиво спросил Фикс.
— Брось ты… — растерянно пробурчал Валька.
— Лады. Знакомься, Диночка, это тот самый храбрец, который один с голыми руками пошёл на закованных в железо варваров.
Дина широко раскрыла ресницы, и тут Валька заметил, что глаза у неё синие-пресиние.
— Мне Ренатик рассказывал. Сейчас так редко встретишь настоящего мужчину.
Валька покраснел.
— Кончай, — вдруг холодно сказал Фикс, — не видишь, Маляр от твоих прелестей в ступор вошёл.
— Мы ему не хуже подружку подыщем.
— Дело говоришь, — Фикс легонько притиснул её к себе. — Что, Маляр, айда в кабачок, желаньице зальём?
— Как это?
— Зря я тебя сразу в Маляры произвёл. Ты ещё так, подмастерье. Подай — принеси. Диночке, к примеру, мороженого хочется, мы чего покрепче примем. Идёшь с нами?
— У меня денег нет.
— Этого ты мог бы и не говорить, — усмехнулся Фикс. — Угощаю.
— Пойти с вами, в общем-то, можно… — неуверенно протянул Валька,—  только с сумкой как-то неудобно…
— Дай-ка её сюда… вот так! —  Фикс ловко забросил сумку на орешину.
— Ты чего это? — оторопел Валька.
— Боишься премудрость свою растерять? Пусть она там пока повисит. На обратном пути получишь её в целости и сохранности, гадом буду.
— Достань сумку, — глаза у Вальки потемнели и сузились.
— А если нет… — Фикс лениво повёл плечами.
— Достань… — Валька сжал кулаки.
— Мальчики! — взвизгнула Дина.
И вдруг Фикс расхохотался. Он смеялся так заразительно, что Валька невольно заулыбался.
— Ой, не могу… ой, ха-ха-ха… она подумала… ха-ха-ха… что я … ух! Ну, Маляр, молоток… я в тебе не ошибся. А сумку — это мы сейчас, — Фикс повернулся к скамейке, стоящей чуть поодаль, и свистнул. — Эй, Лопух!
Со скамейки поднялся мальчишка с такими огромными ушами, что казалось, будто они колышутся на легком ветерке.
— Канай сюда, фраер.
Лопух вразвалочку подошёл.
— Видишь бананчик на дереве?
— Ну…
— Не нукай, а достань этот фрукт и вручи моему другу. Приз — полтинник. Ты меня знаешь.
— Не надо… — начал было Валька, но Фикс остановил его.
— Тихо… ему полезно двигаться, в крайнем случае, спланирует на ушах. И полтинник ему пригодится.
Через минуту сумка была в руках у Вальки, и они зашагали в кафе, а счастливый Лопух помчал к лотку с мороженым.
* * *
Ночью Валька долго не мог уснуть, перебирая в памяти прошедший день, вспоминая слова майора Тешабаева, сопоставляя их с тем, что произошло. Ничего страшного в этом Фиксе не было. Если не считать инцидента с сумкой, они неплохо провели время. Посидели в кафе, поели мороженого. От предложенного вина Валька наотрез отказался. Фикс всё время шутил, рассказывал невероятные истории, а Дина прижималась к Вальке. Он краснел, отодвигался, а новый приятель хохотал на всё кафе, хлопал его по плечу, предлагал не теряться. В конце концов, они уговорили его завтра поехать на водохранилище. Валька пытался объяснить, что ему в училище надо… но, когда Фикс презрительно посмотрел на него и назвал мальчиком — сопливчиком, невольно согласился.
Утром он проснулся и загадал: «Если небо чистое — еду, если будет хотя бы одно облачко — топаю в училище».
Но от окна до самого горизонта тянулся чистый, основательно выгоревший за лето купол неба.
За завтраком он сказал, как бы между прочим:
—  Мам, дай рубль, пожалуйста?
— Зачем?
— У товарища день рождения… — Валька покраснел.
Впервые в жизни он говорил матери неправду. Но та не обратила внимания на его смущение, довольная тем, что сын, слава Богу, не вспоминал про сад.
— Возьми в шкатулке на комоде.
После ухода матери Валька достал рубль, а заодно и всю мелочь, какая была в шкатулке. Вытащил из шкафа лучшие брюки, переменил рубашку и до блеска начистил ботинки. Уже на улице вспомнил, что на самом видном месте оставил сумку. Пришлось вернуться.
Фикс с Диной ждали его у Бешагачского  базара. Парень картинно восседал на новеньком мотоцикле. Увидев Вальку, он заулыбался и щёлкнул Дину по носу.
— С тебя бутылка, девочка. Маляр-то здесь. У меня на верных корешей глаз — алмаз.
Зелёный ИЖ вырвался за городскую черту и заторопился навстречу восходящему солнцу. Валька крепко держался за плечи Фикса. Гнал тот, нужно признать, так лихо, что Вальку беспрерывно подбрасывало на мельчайших бугорках.
— Давай поддержу, Малярчик! — прокричала Дина из коляски, прикрываясь одной рукой от упругого резинового ветра, другой обхватывая его за талию.
— Держись! — заорал Фикс.
В это время из-за поворота вылетел грузовик. Фикс резко повернул руль вправо, ещё секунда — и… но они проскочили буквально в полуметре от борта! Мотоцикл выправился и помчал дальше. Валька с трудом перевёл дух. Фикс слегка сбросил скорость. Ветер сразу перестал свистеть в ушах и запел что-то ласковое. Впереди заблестело водохранилище.
Раздевшись, Валька сразу сунулся к воде. Погружая ноги во влажный песок, он с удовольствием пошёл вдоль берега. Песок змейками просачивался между пальцев и с чавканьем возвращался на место.
— Маляр, прошу к столу!
— Иду — у, — Валька нехотя повернулся, пошёл назад и сразу же наткнулся на Дину. Она лежала под тёплым осенним солнцем, раскинув руки. Её маленькая упругая грудь была едва прикрыта чёрной в белую клеточку полоской. Рядом с Диной остервенело прыгал на одной ноге Фикс, пытаясь снять немыслимо зауженную штанину. Наконец это удалось. Он в изнеможении плюхнулся на землю, по-хозяйски похлопал Дину по плечу  и подмигнул Вальке.
— Нравится девочка?
Тот насупился и отвернулся.
— Ладно, набычился, кореш… садись поближе к ней, я не эгоист. И возьми стакан.
— Я пить не буду.
— Ну, это ты брось! — жёстко осадил его Фикс. — Здесь мам-пап нет! Здесь мы сами себе господа!
Фикс плеснул всем и разом опрокинул свою порцию.
Валька помедлил и, давясь от отвращения, выпил.
— Жуй! — Фикс сунул ему огурец.
Валька задвигал челюстями. Рот заполнился солёной влагой, стало легче. И сразу мир в глазах подернулся легкой дымкой. Окружающие лица и предметы стали расплывчатыми… нестерпимо захотелось есть. Он неразборчиво хватал руками любые куски, запихивал в рот и торопливо жевал. Фикс налил ему ещё… Потом Валька зачем-то обнимал нового друга, горячо пытался доказать ему что-то…. Фикс на это только усмехался, затем сбросил его руку с плеча и куда-то исчез вместе с Диной…
Валька долго и бессмысленно глядел на место, где только что сидел его приятель. Потом неуверенно поднялся, спотыкаясь, пошёл к воде, нырнул, и с размаху ударился грудью о дно. Глубина оказалась небольшая. Морщась от боли, встал, побрёл дальше и… провалился в яму. Наглотавшись воды, вынырнул. Это немного отрезвило его. Он отчаянно заработал руками, поплыл к берегу, держа отяжелевшую голову над водой. У берега опять ударился о дно, разодрал коленки и, цепляясь за траву, наконец, вылез из воды. Тут появился Фикс. Он очень противно смеялся.

Словно из тумана донёсся голос Дины:
— Да погоди ты, он всё-таки человек, дай я его обмою.
Смех Фикса оборвался. Последнее, что Валька увидел — склонённое над собой лицо девушки…
* * *
— Да очнись же ты.
Валька с трудом открыл давящие на глаза веки.
— Что? — язык наждачной бумагой раздирал небо, хотелось пить.
— Приехали, — Фикс помог ему вылезти из коляски, — дальше пойдёшь сам, скоро увидимся.
Валька схватился за стену.
— Постой! А почему мотоцикл посреди улицы? Куда ты? Где Дина?
— Дина дома, и тебе пора бай-бай, а у мотоцикла скоро хозяин отыщется. Привет!
— Привет! — Валька огляделся. Это был его квартал. Стараясь не потерять равновесия, пошёл к дому. Стоя у двери, долго звонил, пока проходящая мимо соседка не остановила его:
— Ты что трещишь-то? Или ключ потерял?
— Я…ключ…никогда! — Валька сунул руку в карман и радостно засмеялся. — Ключик!  Вот он!
— Да что с тобой, Валя? — соседка подошла ближе, — ты никак пьян?!
Но Валька уже захлопнул дверь перед её носом.
— Ну и ну, — вздохнула та и пошла прочь. И тут его замутило, он с размаху ткнулся лбом в раковину… постепенно наступило облегчение.
Сколько же сейчас времени? Он кинулся в комнату, упал. Не обращая внимания на ушибы, поднялся. Часы показывали половину шестого. Мать могла вот-вот вернуться. Он быстренько вымыл раковину, вытер мокрые следы на полу. Дома оставаться в таком виде было нельзя. Валька пошарил в столе, достал листок бумаги и написал:
«Мама, я у товарища. Он обещал мне помочь по математике. Домой не приду. Ночую у него. Валька».

Майор сказал, что ты человек честный
Неприятности начались на следующее утро. Сумка, в которой находились все учебники и тетради, была взята в поездку и оставлена неизвестно где. На первом же занятии ему вкатили двойку по той самой математике. А после урока его вызвали к директору. Валька вошёл в кабинет, и сердце ёкнуло: на столе стояла его сумка. Рядом с директором сидел стриженый наголо человек в вышитой крестиком рубашке. Он что-то записывал, поглядывая на сумку. Директор поднял на Вальку глаза. Левым глазом он смотрел вбок, слегка прищурившись, как бы говоря: «Ну, чего ты мне врать сейчас будешь? Только бесполезно, я-то знаю, в чём дело».
На самом деле директор ещё ничего не знал. Просто один глаз у него был стеклянный.
— Садись, Вязов, — директор кивнул на стул. Валька не сводил завороженного взгляда с сумки. Нужно было что-то делать.
— Ян Павлович, — он набрал воздуху в лёгкие, — откуда у вас моя сумка?
— Откуда? — усмехнулся стриженый. — А это ты нам сейчас сам  и расскажешь.
— А как же я вам это расскажу, если у меня её украли.
— Украли? — иронически зацокал языком тот.
—  Украли, —  с вызовом подтвердил Валька, отчаянно презирая себя за это враньё.
— Вязов, почему ты вчера не был в училище? — спросил директор, совсем прикрыв глаз.
— Ян Павлович, я…
— Стоп! — стриженый поднял руку, — так не пойдёт. Вопросы буду задавать я. Расскажи нам, Вязов, как ты провёл вчера день?
— А почему это я должен вам рассказывать?
— Вязов, — повысил голос Ян Павлович, — это лейтенант Сушко, он из милиции.
— Что ж ты молчишь? — товарищ Сушко пальцем провёл по замысловатым трещинам сумки. — Расскажи нам, как ты провёл вчерашний день?
— Как я провёл день? — Валька облизнул пересохшие губы. — Очень просто. Встал, пошёл в училище, то есть, поехал на автобусе. А когда вышел из этого автобуса, смотрю — сумки нет. Ну, я испугался, на занятия же надо и вообще… — Валька говорил и чувствовал, что он уже противен, отвратителен сам себе. Но, начав врать, понял, уже не остановится. — Найти её не смог. Походил по городу, зашёл домой поесть, и к другу. Мы с ним занимались. Спросите у него.
— А как же ты после занятий умудрился двойку по алгебре получить?
— Двойку? Очень просто. Тетради-то у меня не было. А там домашняя контрольная.
— Что ж, складно говоришь,— лейтенант вывернул пальцы так сильно, что они хрустнули. — Ну, а на какой подарок ты у мамы рубль брал?
— Про подарок я соврал.
— Соврал? А остальное, значит, правда?
— Я саженец хотел купить.
— Какой саженец?
— Чтоб посадить возле дома.
— Знаешь что, Вязов, — товарищ Сушко поднялся, — откровенного разговора, я вижу, у нас с тобой не получается. Я думал, ты парень честный, искренний… разрешите, Ян Павлович, я его с собой на часок прихвачу?
— С собой…— неуверенно произнес директор, — без присутствия педагога или родителей допрашивать ребёнка…  это, как бы помягче выразиться, незаконно…
— Никуда я не поеду! — буквально заверещал вдруг Валька. —  Я ничего не сделал! Меня недавно уже водили в милицию,…меня сам капитан Тешабаев отпустил!
— Спокойнее, парень. Истерики мы всякие видывали! — прикрикнул на него Сушко. — Может, он зря тебя отпустил. Кстати, ему днями майора присвоили.  Не слыхал? Молчишь… Значит, давненько вы встречались… — он помедлил, затем снял трубку и набрал номер.
— Здравия желаю, товарищ майор. Я по поводу угона мотоцикла… вы уже знаете? Мы в коляске сумку обнаружили. Обладатель сидит передо мной и уверяет, что потерял в автобусе. Ещё про саженцы какие-то рассказывает. Что? Сумку вернуть? Но… Слушаюсь. Так точно!— он положил трубку и ослабил ворот своей вышитой рубахи. — Что ж, Вязов, забирай свою сумку и будь свободен. Рахим Тешабаевич сказал, ты человек честный. И если бы что-то знал, непременно бы нам рассказал. Ведь так?
Валька, не поднимая головы, подошёл к столу и угрюмо спросил:
— Мне можно идти?
— Иди. А тебе не интересно, что произошло с твоей сумкой?
— Расскажите…
— Она непонятным образом очутилась в том самом угнанном мотоцикле. Мотоцикл использовали и бросили, предварительно щедро побрызгав одеколоном. Добавить к этому ничего не желаешь?
«Сказать всё, как было, сказать всё, как было!»— стучало у мальчишки в висках.
Но он отрицательно качнул головой, толкнул дверь и тихо прикрыл её за собой…  Как же ему сейчас хотелось встретить Фикса!