Мусульманский Восток русского поэта: опыт любви и понимания История Ташкентцы
Автор Дмитрий Сухарев. Спасибо за ссылку Зелине Искандеровой.
Окраины Российской империи жили собственной жизнью, поневоле особенной. Однажды мне удалось разговорить старого дальневосточника, отца поэта Новеллы Матвеевой. Он утверждал, что в его родном краю не знали ксенофобии, хотя колонисты были весьма разных кровей. Говорил старик Матвеев и о предельно уважительном отношении переселенцев к местному люду, к его национальным традициям. Всё это не казалось удивительным, ибо напоминало русский Туркестан, каким он выглядел в рассказах моих собственных родителей и их друзей. Общей чертой двух окраин оказалось также наличие местночтимых поэтов и локальных поэтических сообществ. Естественно, что литераторы, проживавшие вдали от российских столиц и даже от русской провинции, тянулись друг к другу.
Для людей образованных, каковых было немало среди русских первопоселенцев Средней Азии, главным соблазном стали, наряду с красотами природы, художественные богатства мусульманского Востока. Более всего это коснулось живописцев и поэтов — в их тесном взаимодействии быстро формировались черты регионального стиля. В Ташкенте 1920-х годов признанным лидером местных стихотворцев был Юрий Ильич Пославский, публиковавший свои стихи под псевдонимом Джура. Эту небольшую заметку я пишу в связи с воспроизведением сборника его стихотворений «Газали». Книга увидела свет в Ташкенте в 1920 году, выходных данных на ней немного, две справки заслуживают внимания.
Первая: «Обложка раб. худ. А. Н. Волкова». Это имя ныне знаменито. Работами Александра Николаевича Волкова гордятся многие музеи, его роскошная «Гранатовая чайхана» ныне экспонируется в Третьяковке, но тогда, в 1920-м, он слыл всего лишь известным на весь Ташкент экстравагантным чудаком в чёрном берете набекрень, с этюдником и в шортах. Пославскому Волков, который писал не только маслом, но и стихами, был закадычным другом — оба родились в семьях русских первопоселенцев и отличались неистовой влюблённостью в свою экзотичную родину.
Вторая: «Издание артели поэтов «Geswavood»». То есть была и артель. Её странноватое название — аббревиатура имён собратьев во стихе — Георгий Светлый, Валентин Вольпин, Джура. У каждого из них в 1920 году вышло по сборнику. Я не знаком с творчеством Г. Светлого, а вот о Валентине Иоанновиче Вольпине надеюсь успеть написать, у меня имеется рукописный сборник его стихотворений, дающий основания подозревать, что Вольпину принадлежит авторство популярной песни «Крутится, вертится шарф голубой». Вольпин приятельствовал с известным поэтом есенинского круга Александром Ширяевцем, который некоторое время тоже жил в Ташкенте; позже подружился с самим Есениным, и когда Есенин в 1921 году навестил Ташкент, он именно у Вольпина устроил читку только что написанной поэмы «Пугачёв». (Жена Пославского Валентина Васильевна была в той толпе, которая, боясь спугнуть, безмолвно слушала Есенина под окнами вольпинской квартиры; это известная история.)
Итак, Джура. Биографические сведения о поэте выписываю из статьи одного из его университетских учеников. «Юрий Ильич Пославский родился 12 (24) декабря 1890 года в Ташкенте. Его отец, Илья Титович, генерал-лейтенант инженерных войск царской армии, был признанным знатоком археологии Средней Азии, активным членом Туркестанского географического общества. Мать — Александра Владимировна Яковлева — врач. Была одним из организаторов первой амбулатории для женщин коренных национальностей Туркестана. Юрий Ильич, выпускник Ташкентского кадетского корпуса, в 1909 году поступил в Петербургский политехнический институт, который окончил в 1914-м. Затем учился на юридическом факультете Казанского университета» [1]. Добавлю, что в Петербурге Ю.И. учился на экономическом факультете, и экономическая наука (точнее, экономгеография) стала со временем его профессией.
С 1916 года Пославский опять дома. Революционные потрясения оставляли сыну царского генерала небогатые шансы, однако какое-то время Юрий Ильич имел возможность полноценно реализовать свои знания и способности. В Ташкенте начальная пора советской власти была одушевлена организацией первого в регионе высшего учебного заведения, знаменитого САГУ (Средне-Азиатский государственный университет). Мне довелось немного исследовать эту страницу отечественной истории, — она оказалась красивой, даже, я бы сказал, возвышенно-красивой [2]. Ю.И. с энтузиазмом отдавался созданию университета и вскоре возглавил в нём изучение и преподавание экономики Средней Азии.
«Я не знаю, каким преподавателем был мой отец — писала его дочь Ольга Юрьевна Пославская, тоже неутомимый ревнитель Средней Азии и профессор географии, — но студенты его несомненно любили. В нашем доме постоянно бывали его ученики, многие и после окончания университета оставались его друзьями… Отец и Антон Григорьевич Сахаров, в то время студент, а потом друг до конца жизни, пели дуэтом узбекские песни. Как настоящие узбекские певцы, приставляли ребром ко рту тарелки для лучшего резонанса. Помню в их прекрасном исполнении народную песню «Мухабба» («Любовь»)» [3].
(Здесь, по-видимому, уместно сказать, что студент Сахаров это мой отец, а ближайшей подругой рассказчицы была — с детских лет и до обоюдной старости — моя мать, Ирина Владимировна Павлова, из чего следует, что поэт Джура не посторонний для меня человек. Наверно надо помянуть и небезывестную Брич-Муллу, куда три семьи, включая Пославских и Павловых, отправляли на три жарких месяца семерых детишек на нанятой в складчину арбе; третьей пайщицей оздоровительного кооператива была сестра художника Волкова Надежда Николаевна Поваренных, замечательная пианистка.)
В 1921 году Ю.И. со студентами провёл высоко результативную экспедицию по экономическому обследованию Бухарского ханства, которое годом раньше было провозглашено народной советской республикой. У нас в доме сохранились фотографии суровых всадников в лохматых бараньих шапках и с ружьями наперевес; сразу видно, что участники этой (в общем-то, совершенно научной) экспедиции были готовы к неожиданностям. Пославский, который мало отличался от своих студентов по возрасту, был существенно отличим по головному убору: на снимках на его голове нахлобучен не батырский меховой колосс, а элегантный пробковый шлем, возможно даже английский.
Один из тех студентов, Самуил («Минька») Болотин стал впоследствии известным московским поэтом-переводчиком, в соавторстве со своей женой Татьяной Сикорской он сделал нашим общим достоянием великое множество иноязычных песен. Другие экономисты, прошедшие школу Пославского, пописывали стихи для себя и друзей и все без исключения проявляли компетентный интерес к новейшей русской поэзии.
Вскоре после Бухарской экспедиции под редакцией Ю.И. и его не менее знаменитого коллеги Г. Н. Черданцева было издано сводное исследование «Среднеазиатский экономический район». А потом счастье кончилось — в 1931 году Пославского арестовали. Для расправы, помимо генеральского происхождения, была ещё одна серьёзная причина: как экономист Ю.И. выступал против монокультуры хлопка — линию «компетентных органов» на исключительно хлопковое направление развития Узбекистана он считал катастрофичной. (История подтвердила его правоту.)
Тогда, в 31-м, аресты катились волной, за короткое время республику очистили от дипломированных специалистов — брали в основном людей с высшим образованием. Ученики Пославского дружной стаей бежали в Москву. После почти годового заключения Пославского всё же освободили, но в Ташкенте работы не дали, и он тоже перебрался в Москву поближе к своим. В 1937 году его арестовали опять, уже насовсем. Считается, что Юрий Ильич умер в 1943 году в Сибири. Было ему едва за пятьдесят.
Сохранившееся поэтическое наследие Джуры ограничено сборником «Газали». Два стихотворения сборника, «Земля» и «Мудрость», до того увидели свет в миниатюрном альманахе «Листопад» (Ташкент, 1919), авторами которого были, кроме Джуры, Валентин Вольпин, Д. Кирьянов, Ник. Кулинский, Сибиряк, Ал. Ширяевец и Д. Юрский. Помимо стихов, книга «Газали» содержит небольшой словарь, толкующий ряд восточных понятий и собственных имён. Объясняется, в частности, что в названии книги слову «газаль» (то же, что «газелла») придан общий смысл — стих, песня, и что в специальном смысле это одна из использованных в сборнике восточных стихотворных форм.
Из двадцати двух стихотворений сборника половина датирована годами учения в Петербурге. Стихи ориентальны, ностальгичны, реалии северной столицы не оставили в них ни малейшего следа. Сведениями о каких-либо связях Пославского со столичными литераторами я не располагаю; но нельзя не заметить, что его поэтический язык соответствует своему времени. Чувствуется, что Ю.И. внимательно прочитал «Кипарисовый ларец», — книга Иннокентия Анненского появилась как раз в 1910 году. К примеру, когда читаю в «Земле» — заглавной вещи сборника Джуры — строфу, в которой «Кто же ты… Отколе ты?» рифмуется с парчой, «так щедро за день солнцем пoлитой», сразу вспоминается «Трилистник одиночества»: «Ты придёшь, коль верна мечтам, / Только та ли ты? / Знаю, сад там, сирени там / Солнцем залиты» и т. д.
Восточный антураж стихов Джуры располагает к мысли, что мы имеем дело с переложениями восточной поэзии. Такая мысль была бы, мне кажется, ошибочной. Основную трудность переложений (да и прямого перевода) классических восточных текстов составляет, на мой взгляд, их окаменевшая (для нас) образность. Джура находит способ сохранить восточный колорит и донести восточное предание (имеющее, по словам поэта, «свои корни в глубочайшей домусульманской древности»), не впадая в восточные банальности. Оболочку стиха он берёт из одной литературной традиции, а словесную набивку — из другой. Например, сонет наполняется живыми реалиями Туркестана («И спит киргиз, ногами в такт болтая, / На верблюдe качаясь и мурлыча». Здесь даже ударение «на верблюдe» неприемлемое для метрополии, работает на поэтику.) И напротив, стихи восточной конструкции освежаются при наполнении смыслом отступлениями от монотонных автоматизмов. Таково, к примеру, стихотворение «Слёзы милой», состоящее всего из четырёх двустиший. Этого малого пространства поэту хватает, чтобы изящно и последовательно провести сравнение «милых слёз» с водами Каспия (Гурзема) по четырём параметрам — глубине, прозрачности, обилию и горечи.
Больше и точнее о поэте, стёртом в прах жерновами ГУЛАГа, пусть скажут специалисты. Главное очевидно: такая русская поэзия могла родиться и созреть только там, в Туркестанском крае, и только в душе, для которой колониальное пространство стало территорией любви.
[1]. Б. Пальмин. Пионеры среднеазиатской экономики. — Вечерний Ташкент, 21 мая 1988.
[2]. Д. Сухарев. За эшелоном эшелон. — Смена, № 23, 1965.
[3]. О. Пославская. Мой Ташкент. Двадцатые годы. — Звезда Востока, № 11, № 12, 1989.
Интересный факт упоминает О. Пославская в своей книге «Мой Ташкент.»
«На кладбище был похоронен мой дед И. Т. Пославский, склеп с его могилой был сразу за церковью. Однако в то время одно упоминание о деде, царском генерале, могло привести к тяжелейшим последствиям. Поэтому в семье помалкивали о «неудачном» предке.
Уже во время Великой Отечественной войны церковь расширяли, и архитектор-строитель принес мне письмо от церковных властей Ташкента с просьбой разрешить, чтобы склеп оказался внутри церкви, под ее алтарем. Мама разрешила. В начале восьмидесятых годов приехавший из Голландии наш свойственник, известный журналист Биллем Олтманс, заказал панихиду у могилы И. Т. Пославского. На панихиде присутствовал праправнук (мой внук) Максим, который впервые в жизни был в церкви. Как оказались у меня зарубежные родственники? Один из четырех братьев Пославских, Илья, уехал в 1901 году в Бельгию, в самый знаменитый по тем временам горный институт. В Бельгии он встретил голландку Нору и женился на ней. Олтманс — один из Нориных внуков. Дядя Иля приезжал в Россию в 1914 году в связи с тем, что он был призван в действующую армию, так как оставался русским подданным. Дело с мобилизацией удалось уладить, и он снова уехал в Бельгию, уже навсегда. Из братьев с ним поддерживал связь лишь Александр, живший в Батуми. Через родственников жены Александр ухитрился уже в 1981 году «выйти» на нас.»
Судьба с ее отцом обошлась очень круто, а деда, можно сказать, надежно взяла под свое крыло.
Ирина[Цитировать]
Mы очень хорошо знали уже взрослыми детей «Джуры» Пославских — его замечательных дочерей. Старшую — профессора, исследователя горных массивов Средней Азии и замечательного педагога Университета Ольгу Пославскую, и младшую, очаровательную Марию (Мусю) – она была фронтовичка, в войну была однополчанкой моей свекрови Марии Вальдман, с тех пор они дружили, а позднее активно вместе занимались ветеранской работой в Ташкенте…
У нас даже сохранились её фотографии на торжественных заседаниях клуба «Поиск» в школе 190 и в Музее ТуркВО к Дню Победы.
Одним словом, родной город, связь поколений!
Zelina Iskanderova[Цитировать]
Несколько лет назад читал прекрасную биографическую работу Дмитрия Сухарева (скорее всего по ссылке на Письмах о Ташкенте). Там был вопрос о происхождении топонима Су-Кремль
«..Сукремль. Дивная приставка «су» нечасто встречается в нашем языке, и её сумеречный смысл не враз даётся. Неполнота качества? Сумерки — не совсем ещё мрак, су́кровица — сочится, как кровь, но не красная. А тут — Су-кремль. Где ставить ударение, непонятно. Веет чем-то древним и значительным. Пусть и не вполне, но кремль же, это неспроста.
И вот оказалось, что в селении с таким удивительным именем, совсем как в белорусских Шестернях, отбирались и хранились гены, которые достанутся моим собственным детям.
Мне кажется, что до второй половины ХIХ века русские крестьяне двигались мало: где рождались, там, за редким исключением, и помирали. Если так, то в селении Сукремль жили поколения ваших предков..» и еще «..Сукремльский завод, производящий 165 тыс. пудов литья, на 280 тыс. рублей, при 400 рабочих. В селении имеется церковь, лесопильня и до 2000 жителей..»
— значение «су» всем известно.
— слово «кремль» означает место где стоят большие постройки
— возможно на этом месте были заводы использующие водяные мельницы
«..А почему лесной медвежий угол вдруг стал одним из родоначальных гнёзд российской промышленнности? Краткий ответ находим в 1-м томе «России»:
Появление заводов в этих местах было вызвано благоприятными природными условиями. Здесь, наряду с привозным сырьём, можно было использовать и местное: каменный уголь… железную руду… Связь этих заводов с судоходной Болвой давала возможность использовать самый дешёвый (речной) транспорт… Весной по полой воде баржи, гружённые чугунным литьём и железными изделиями, отправлялись по Болве, Десне и Днепру на юг страны..»
— ответ: «появление заводов» в этих местах связанно с существованием этих заводов издавно :)
AK[Цитировать]
вот еще вычитал по теме Су-Кремль (из Истории Семьи Д.Сухарева)
«..Согласно этому источнику, ранней весной 1732 года Никита Демидов со своими служилыми людьми «появился на реках Ломпадь и Псурь, а затем на Болве, чтобы выбрать место для строительства заводов. И уже в 1735 г. начинается строительство Сукремльской плотины, которую, ввиду незначительности её размеров, намечалось окончить в короткий срок. А через 3 года, т. е. в 1738 г., начинает работу Сукремльский литейный завод», строительство которого и положило начало нашему посёлку..»
— вот и большая водяная постройка
Меня эти места описанные в книге Д.Сухарева заинтересовали еще и потому что эти места связаны и с моей подобной работой (а книга Д.Сухарева во многом стала для меня примером как надо рассказывать о своих корнях)
AK[Цитировать]
«..С людиновской дороги этот завод, громадою подымающийся над озером, кажется каким-то старинным, мрачным аббатством. Весь он резко обрисовывается на голубом фоне безоблачного сегодня неба. Вон даже что-то похожее на четырехугольную башню. Стены его покрыты тёмными от ржавчины железными листами. Дома вдали кажутся жалкими и микроскопическими перед этою готической массой..»
AK[Цитировать]
Интересно — я только сейчас поняла, почему «Джура» — наверное, ближайшее созвучное его настоящему (русскому)имени «Юра»?!
Так, например, старый возница повозки с лошадью, выделенной занятому во многих местах Соломону Михоэлсу в Ташкенте во время войны, окликал его каждое утро под окном, называя близким по звучанию узбекским именем: «Сулейман, моя пришла!» Мол,тебе, Сулейман (Соломон) на работу пора!
Zelina Iskanderova[Цитировать]
Здравствуйте! Мною подготовлен словарь «Мартиролог Российского генералитета Отечественной войны 1914 — 1918 гг.: Опыт биобиблиографического словаря». В словаре учтены около 650 персоналий генералов погибших, умерших от ран, пропавших без вести и умерших на службе с авг. 1914 по 01. 03. 1918. В четверг следующей недели я отдаю словарь в издательство. Среди прочих персоналий генералов в словаре учтён ген.-лейтенант Илья Титович Пославский. Не могли бы Вы уточнить в склепе какой церкви он был погребён и сохранился ли его склеп. К сожалению, его фотографии у меня тоже нет. С уважением. imalabin63@mail.ru
Пославский Илья Титович, ген.-лейтенант
(12. 08. 1853 – 13. 11. 1914)
Православного вероисповедания. Сын почётного гражданина г. Вильна, Виленского уезда, Виленской губ. (ныне г. Вильнюс, Литва). Уроженец г. Вильна. Образование получил в Виленской классической гимназии (1870), 2-м воен. Константиновском уч-ще и Николаевской инж. академии (1877, по 1-му разряду). В подпоручики произведён в 1873 в армейскую пехоту, с прикомандированием к л.-гв. Литовскому п. В 1874 был переименован в прапорщики гвардии. Произведён 13. 08. 1875 в подпоручики, 27. 03. 1877 – в поручики (с переименованием в штабс-капитаны армии), 20. 04. 1880 – в капитаны, 01. 12. 1887 – в подполковники, в 1892 – в полковники, 01. 01. 1901 – в ген.-майоры, а 22. 04. 1907 – в ген.-лейтенанты. Должности: делопроизводитель по строительной части окружного инж. управления Туркестанского ВО (1887 – 1894); нач. Самаркандской инж. дистанции (06. 05. 1894 – 30. 11. 1899); инспектор работ окружного инж. управления Туркестанского ВО (30. 11. 1899 – 08. 03. 1901); пом. нач. инженеров Туркестанского ВО (08. 03. 1901 – 27. 03. 1903); нач.: инженеров там же (27. 03. 1903 – 22. 10. 1912), окружного управления по квартирному довольствию войск Туркестанского ВО (22. 10. 1912 – 13. 11. 1914).
Он составил первую в Средней Азии, а может быть и в России, основательную программу изучения следов жизнедеятельности древнейших людей. Эта программа сохраняла свою практическую ценность и спустя несколько десятилетий. Составитель одной из крупнейших коллекций древностей Средней Азии. Признанный знаток археологии Средней Азии. Активный член Туркестанского географического об-ва. Краевед. Часть его коллекции была утрачена. Другая часть, после Октябрьского переворота, поступила в Туркестанский Восточный ин-т. Хранилась без описи, вместе с другими коллекциями. Нумизматическая часть коллекции поступила в Гос. музей Истории Узбекистана.
Автор: 1) Бухара: Описание города и ханства – СПб., 1891; 2) Развалины города Отрара // Протоколы Туркестанского кружка любителей археологии – Год Ш – Ташкент, 1898; 3) Из поездки на Саймалы – Таш // Там же – Год VIII – Ташкент, 1903; 4) О глиняных сосудах с коническим дном // Там же – X год – Ташкент, 1905; 5) О восстановлении библейской реки Гихон: Доклад по поводу брошюры А. Чайковского под заглавием «Важная нивелировка Туркестана» // Там же – Год XIV – Ташкент, 1910.
Умер от сердечного приступа в г. Ташкент, Ташкентского уезда, Сырдарьинской обл., Туркестанского генерал-губернаторства (ныне Узбекистан), где и погребён 16. 11. 1914. Исключён 20. 12. 1914 из списков умершим. Жена: Яковлева Александра Владимировна, врач. В 1882 была одной из организаторов первой амбулатории для женщин коренных национальностей Туркестана. В ней работали 3 женщины-врача: Наталья Николаевна Гундиус, Е. Н. Мандельштам и она. Эти три женщины не только принимали больных, которые приходили к ним на приём, но и сами посещали страждущих на дому. Дети: Александр (? – 1937), подполковник, корпусной интендант 10-го Кавказского АК (на март 1918). В 1918 проживал в г. Тифлис, Тифлисского уезда, Тифлисской губ. (ныне г. Тбилиси, Грузия). В 1919 уехал в г. Батум, Батумского округа, Батумской обл. (ныне г. Батуми, Грузия). Работал инженером на бетонном заводе. В 1932 – 1934 был выслан в г. Вологда, Северного края (ныне Вологодской обл.). В 1937 был арестован. Расстрелян в г. Вологда, Вологодской обл. Владимир (1880 – 05. 09. 1938), офицер. Уроженец г. Вильна. Участник 1-й мировой и гражданской войн. В 1912 – 1923 проживал в г. Харбин (Маньчжурия; ныне Китай). Режиссёр-актёр Пензенского город. драматического театра. Арестован 26. 02. 1938 в г. Тамбов, Тамбовской обл. по обвинению в связях с японской разведкой. Постановлением НКВД СССР от 05. 09. 1938 по ст. 58, пункт 6 УК РСФСР приговорён к ВМН. Расстрелян. Родственникам сообщили, что он умер в 1942 в ИТЛ. Реабилитирован 07. 07. 1956. Юрий (12. 12. 1890 – 15. 03. 1938), офицер. Уроженец г. Ташкент. Один из создателей Средне-Азиатского гос. ун-та (ныне Национальный ун-т Узбекистана имени Мирзо Улугбека). Возглавил в нём изучение и преподавание экономики Средней Азии. Профессор. Он выступал против монокультуры хлопка. Линию на исключительно хлопковое направление развития Узбекистана он считал катастрофичной. В 1931 был арестован, а в 1932 освобождён. В т. г. уехал в г. Москва. Научный сотрудник Академии наук СССР. Арестован 20. 12. 1937 в г. Москва, Московской обл. Приговорён 15. 03. 1938 ВКВС СССР, по обвинению в участии в контрреволюционной организации, к ВМН. Расстрелян на спецобъекте НКВД СССР «Коммунарка», Московской обл., где и погребён в братской могиле (ныне кладбище в р-не посёлка Коммунарка, Сосненского сельского поселения, Новомосковского АО, г. Москва). Реабилитирован 29. 01. 1990. Автор сборника стихотворений: Газали – Ташкент, 1920. Сборник содержит небольшой словарь, толкующий ряд восточных понятий и собственных имён. Татьяна. Умерла в СССР. Илья. Умер в Бельгии.
Игорь Михайлович Алабин[Цитировать]