Осиповское восстание, окончание История Ташкентцы

Арест
— Что вы тут засели, как кроты?! — закричал он с порога задыхающимся голосом.— Вы не знаете, что там происходит?.. Они выступили… Понимаете, выступили… Эти сволочи!.. Но это им дорого обойдется!..
— Стой!.. Не волнуйся… Расскажи толком, в чем дело.. Кто выступил? — окружили мы его со всех сторон.
Кто-то предложил ему стул, но Дубицкий яростно оттолкнул его ногой и опять закричал:
— Кто же мог выступить?! Конечно, белогвардейцы… Мало ли этого сброда… Bечером они пытались напасть на железнодорожные мастерские, но рабочие здорово им задали… Сейчас гудок всех поднял на ноги, рабочие бегут с оружием в мастерские.
Приход Дубицкого всех нас ободрил. А когда мы узнали, что рабочие не поддались на провокации Агапова и твердо решили защищать советскую власть, то это внесло еще большую уверенность и бодрость в наши малочисленные ряды.

Через несколько минут после прихода Дубицкого в комнату к ним, запыхавшись, вбежали два товариша, которым было поручено охранять главный вход нашего дома. Они сообщили, что на углу Джизакской улицы, как раз против нашего дома, появился чей-то броневик. Мы разобрали оружие и заняли заранее определенные позиции. Но тревога опять оказалась напрасной. На улице все было тихо, и в дверях нашего дома никто не появлялся.
Тогда один из вновь прибывших решил выйти на улицу и узнать, что это за броневик. Но едва он сделал несколько шагов от двери, как стоявший у броневика кавалерист угрожающе поднял винтовку и приказал ему вернуться обратно. Волей-неволей нам пришлось умерить свое любопытство и только из дверей подъезда наблюдать за броневиком.
Где-то рядом зафыркал мотор, вслед за тем из-за угла Джизакской улицы вынырнул пятитонный грузовик, переполненный вооруженными людьми, часть которых была в военной форме, остальные в штатском. Автомобиль быстро промчался мимо нашего дама и исчез за ближайшим поворотом.
Минут через 5 из ресторана «Буфф», где помешался штаб эсеровской партийной дружины, вышло трое вооруженных людей. Кавалерист, охранявший броневик, двинулся им навстречу и крикнул:
— Кто идет?
— «Левые» эсеры,—последовал ответ. /64/
— Ага, значит, наши!.. — успокоенно проговорил кавалерист.
Эти короткие реплики окончательно сбили нас с толку. Как же так, неужели «левые» эсеры заодно с белогвардейцами?.. Но выяснить, так это или нет, не представлялось сейчас никакой возможности.
Пока мы вели наблюдение за броневиком, одному из наших товарищей, Kоновалову, удалось добраться до общежития Туркцика. Вернувшись к нам через несколько минут, он сообщил, что в Туркцике имеются достоверные сведения, что выступили белогвардейцы. Там же он получил печальную весть о том, что вчера, в 11 часов вечера, у подъезда общежития Туркцика был убит выстрелом из нагана Червяков — председатель Чрезвычайного военно-полевого суда. Кто убийцы, выяснить не удалось.
В общежитии Туркцика из живших там членов правительства в данный момент находилось всего несколько человек. Они просили Коновалова передать нам, чтобы коллектив нашего общежития присоединился к ним. Мы стали обсуждать, как нам лучше поступить, принять ли их продложение или оставаться пока у себя. Я решительно высказался за последнее.
Но Дубицкий заявил, что он немедленно отправится в общежитие Туркцика, где договорится с товарищами, наметит общин плай действии, If возможно, что мы вместе отправимся в Главные железнодорожные мастерские.
Мы категорически запротестовали, находя такую попытку крайне рискованной. Во-первых, мы считали, что помещение общежития Туркцика менее подходит для обороны чем наше, во-вторых, если улицы заняты белыми и их броневиками, то это бесцельный риск, а в-третьих, пока нам еще нe удалось выяснить, кому принадлежит тот зловещий броневик, который стоит около нашего дома, нельзя оставлять нашего помещения. Все эти соображения, как потом оказалось, были ошибочны, но они удержали нас от перехода в общежитие Туркцика. Дубицкий твердо стоял на своем и несмотря на наши уговоры отправился в общежитие Туркцика. Там он встретил лидера «левых» эсеров — заместителя председателя Туркцика доктора Успенского — и яростно набросился на него:
— Ага, вот один из тех, которые занесли сегодня нож, чтобы предательски поразить советскую власть в спину!..
Успенский удивленно отступил от него, а Дубнцкнн, задыхаясь и ожесточенно жестикулируя, продолжал:
— Что, разве не так?.. Разве вы, «левые» эсеры, не предатели?.. Вы сегодня выступили заодно с белогвардейцами, чтобы свергнуть ненавистных вам большевиков… Но имейте в виду, рабочих вы не проведете!.. Рабочие чутьем узнают, где правда и где ложь. И тот удар, который вы сегодня хотите обрушить на наши обратится на вас…
Успенский, продолжая пятиться от Дубицкого, отчаянно замахал руками.
— Евдоким Прохорович!.. Да вы с ума сошли!.. Да как вы смеете!.. — кричал он.— Я перед алтарем могу поклясться, что это ложь!.. Самая наинаглейшая ложь! Ей богу-с, ложь!..
Продолжая божиться и клясться, Успенский начал доказывать, что «левые» эсеры тут не при чем. Для большей убедительности он предложил Дубицкому немедленно отправиться с ним в Главные железнодоражные мастерские, где якобы эсеровские дружины в настоящий момент с оружием в руках готовились защищать советскую власть. Дубицкий согласился, и они вместе поехали в железнодорожные мастерские. Но на улице Т.Шевченко, около казарм 2-го полка их захватил белогвардейский разъезд. Через 15 минут Дубицкий был зверски убит по приказу Осипова, а Успенский остался невредим. Его только арестовали и заперли в комнате, где находилось несколько арестованных коммунистов. Все они, кроме Успенского, через несколько часов были расстреляны белыми.
Успенский же, как потом сам рассказывал, отделался лишь одними «переживаниями».
Такое миролюбивое отношение белых к одному из виднейших представителей партии «левых» эсеров и к тому же члену правительства, против которого они восстали, весьма характерно. Оно говорит о том, что лидеры «левых» эсеров, в том числе и сам Успенский, имели тесную связь с мятежниками, вследствие чего и пользовались их покровительством.
Достаточно указать на такие (факты, характеризующие роль «левых» эсеров в восстании: «левый» эсер Башарин (племянник Черневского) командовал в дни мятежа одним из осиповских отрядов; «левый» эсер Петренко — командир саперного отряда, стоявшего на станции Урсатьевская,— по приказу Осипова не пропустил в Ташкент советский полк тов. Коновалова из Ферганы; «левые» эсеры возглавляли беловодское кулацкое восстание против Советов, поднятое в эти дни; «левый» эсер Колузаев, командир одного из отрядов, жил в одной квартире с Осиповым до самого последнего дня, и все-таки накануне восстания Осипов не постарался убрать его, как он это сделал с командирами-коммунистами. Даже паролем в ночь мятежа белогвардейцы выбрали слова «левые эсеры».
Отправившись с Успенским в железнодорожные мастерские, Дубицкий послал к нам тов. Жаркова сказать, чтобы мы все немедленно перешли в общежитие Туркцика и ждали там его возвращения.
Я в это время стоял у парадных дверей нашего дома и наблюдал за броневиком. На улице было уже совершенно светло. Из-за горных хребтов медленно поднималось солнце, освещая верхушки тополей, и поповские колокола продолжали звонить, и гудеть не умолкаял.
Ко мне подбежал один из наших товарищей и сообщил, что вся наша группа решила идти в общежитие Туркцика и уже выходит через другой ход на Уратюбинскую улицу. Я поспешил в свою комнату, /66/ схватил винтовку, два патронташа, револьвер и выбежал на улицу. Наша группа уже· построилась в колонну на тротуаре. Шишков, взявший на себя роль командира, отдал приказ:
— Винтовки на плечо! Шагом марш!
Колонна двинулась.
Впереди, шагах в ста от нас, из-за угла неожиданно появилась группа кавалеристов. Я спросил идущего рядом со мной товарища, что это за кавалерия. Он ответил, что, вероятно, это конные милиционеры, так как рядом с нашим домом находилось управление городской милиции. Через минуту мы поравнялись с кавалеристами. Они неожиданно выхватили наганы и закричали:
— Стой! Кто идет?
Мы остановились, продолжая держать винтовки на плече.
— Кто идет? — опять повторило несколько голосов.
— Свои, коммунары! — ответил Шишков.
— Ага, большевики, сволочи! Вас-то нам и нужно!—злорадно закричали кавалеристы.
И, прежде чем мы успели опомниться, они взяли нас в кольцо.
— Сдавай оружие!.. Ну, живо!..
Над нашими головами нависли сверкающие клинки, черные дула наганов, английские бомбы, которыми угрожающе замахнулись на нас кавалеристы. Часть их спешилась и начала наседать на переднюю нашу шеренгу, требуя сдачи оружия. Из управления милиции на помощь кавалеристам выскочило еще несколько человек. Завязалась короткая борьба. Так как мы не успели вовремя приготовиться к обороне, то через две-три минуты были все разоружены.
После этого командир кавалеристов скомандовал нам построиться в шеренгу. Мы волей-неволей должны были выполнить его приказание. Кавалеристы встали против нас, взяли винтовки наизготовку и защелкали затворами.
Надо сказать, что вся эта сцена разыгралась на глазах наших жен и детей, которые наблюдали за нами из окон квартир. Увидев готовящуюся расправу, они начали отчаянно кричать.
Кавалеристы прицелились… Еще мгновение — и должен был грянуть залп. Но в эту минуту в дверях управления милиции появился солидный мужчина с большими седыми усами. Пошатываясь, он ухватился правой рукой за дверной косяк и осовелым взглядом уставился на нас. По внешнему виду можно было заключить, что это один из офицеров, руководивших отрядом.
— Отставить!..— неожиданно скомандовал он заплетающимся языком.
Кавалеристы покорно опустили винтовки к ноге. Офицер, с трудом удерживая равновесие, спустился со ступенек и нетвердой походкой направился к нам.
— Б-боль-шевики?! — зарычал он, остановившись перед нами, непрочно распялив прямые, как палки, ноги в галифе и лакированных сапогах.—Мерзавцы! Обы-скать!
Несколько десятков рук зашарили по нашим карманам. Было отобрано еще несколько браунингов и наганов.
— С-сволочи! — ругнулся опять офицер.— Отвести их во 2-й полк. Там для них места хватит!
Кавалеристы приказали нам снова построиться в колонну, оцепили со всех сторон и повели в казармы 2-го полка, по дороге осыпая нас бранью.
В казармах 2-го полка
Белогвардейский штаб поместился в казармах 2-го полка, в центре города, очевидно, потому, что этот полк был сформирована из киргизов, не знавших русского языка и беспрекословно выполнявших все гнусные приказы Oсипова.
При входе во двор 2-го полка мы увидели большую толпу местной буржуазии, собравшуюся сюда как на великий праздник. Тут были солидные мужчины в дорогих шубах и шапках, шикарно разодетые женщины с белыми повязками на руках и большими красными крестами, подростки-гимназисты и реалисты в форменных шинелях и фуражках. Вид у всех был торжественный. Большинство мужчин было вооружено винтовками, берданками и охотничьими ружьями. Даже у подростков были старые пистолеты и монтекристо. Когда нас ввели во двор, толпа зашумела, заволновалась. Раздались злорадные выкрики:
— Вот они, коммунары!
— Что, дождались праздничка! Ну, теперь мы посмотрим, как вы будете диктовать нам свою волю! На виселицу их!
— Повесить мало — шкуру живьем содрать!..
Толпа свирепо наседала на нас со всех сторон. Если бы не конвоиры, нам, пожалуй, пришлось бы плохо. На шум вышел из казармы офицер и быстро направился к нам.
— Что это за люди? — обратился он к шшим конвойным.
— Большевики, ваше благородье,— скороговоркой отрапортовал старшин.
Офицер приказал вести нас в казарму.
Вытянувшись в затылок друг другу, мы вошли в небольшую переднюю и здесь неожиданно увидели Осипова, который полулежал на ободранной кушетке. Вид у наго был вялый и помятый, как после бессонной ночи и хорошего похмелья. Тонкое бледное лицо с ястребиными глазами и прямым, правильным носом выглядело тускло, устало. При нашем появлении он не поднял головы и даже не пошевелился. Глаза его были устремлены в одну точку и словно не видели, что происходило перед ним. Организатор мятежа чувствовал себя неважно.
Мы вошли в следующую комнату. Здесь находилось много рабочих, арестованных раньше нас на улицах. Среди них я встретил А Я Першина — старого товариша по подпольной работе в Оренбурге, в последнее время он состоял членом Ташкентского исполкома, я спросил его, как он попал сюда. Першин рассказал мне, что /67/ когда он узнал о выступлении белогвардейцев, то схватил винтовку и бросился бежать в мастерские, где, как он слышал, собирались рабочие. Но не успел он пройти пол-дороги, как его схватили, обезоружили и привели сюда.
— Ну, а вас как сцапали? — улыбнулся Перший.
Я коротко рассказал ему о том, что с нами произошло, и, между прочим, спросил его, не знает ли он, кто именно выступил: «левые» эсеры или белогвардейцы?
Першин уверенно ответил, что выступили белогвардейцы. Першин сообщил нам, что как раз перед нашим приходом во дворе был убит Дубицкий, с остальными же членами правительства и ответработниками белогвардейцы расправились сегодня ночью.
— Теперь, я думаю, очередь за нами,— с затаенной тревогой в голосе, но совершенно спокойно промолвил Першин.— Я смерти не боюсь, но тяжело погибать здесь, как в капкане.. Лучше бы уж на улице, с винтовкой в руках!..
Слова Першина подействовали на нас угнетающе. Стены казармы показались нам в этот момент мрачными сводами склепа… Ми сбились в тесную кучку в одном из углов комнаты и стали обмениваться мнениями о происходящих событиях. Время тянулось томительно долго. Порой нам казалось, что мы сидим здесь чуть ли не целые сутки. Но через тусклые, запыленные окна все еще робко пробивались солнечные лучи. Дверь часто скрипела на ржавых петлях, и в комнату вталкивали новых арестованных, в большинстве это были рабочие, задержанные на улице.
К вечеру наша комната до того переполнилась, что мы вынуждены были стоять, плотно прижавшись друг к другу. От большого скопления людей и отсутствия свежего воздуха трудно было дышать. Лица у всех посерели, осунулись. Появились головокружение и тошнота. Тщетно просили мы охрану открыть хоть немного дверь, наша просьба оставалась без ответа. Тогда мы начали выбивать стекла в окнах. Часовые штыками отгоняли нас и угрожающе кричали, что они сейчас начнут стрелять. Однако три или четыре стекла нам все-таки удалось выбить, в комнату хлынула волна свежего воздуха, и дышать сразу стало легче.
Около полуночи двери нашей комнаты распахнулись, и на пороге появились белогвардейцы. Один из них по списку начал выкликать арестованных. Вышло три или четыре человека.
— Зачем и куда нас вызывают?—тревожно спросили они.
— Начальство приказало… Там узнаете,— уклончиво ответил офицер.
Через час или полтора белогвардейцы опять пришли со списком. На этот раз вызвали Л.Я.Першина.
— Ну, товарищи, дошла и до меня очередь… Прощайте! — обратился он к нам с слегка растерянной улыбкой.
Видимо, в глубине души он переживал мучительную тревогу, но внешне старался казаться спокойным. Когда он торопливо пожимал мне руку, губы его болезненно передернулись, как у ребенка. Но это было всего одно мгновение. Он сурово сдвинул брови и глухо промолвил:
— Жалко, не удалось ещe тряхнуть стариной. Ну, да ладно, доведете сами до конца..
Прощаясь в последний раз, мы горячо с ним расцеловались.
Его увели вместе с другими товарищами. Больше никто из них не вернулся.
Потом один товарищ, случайно избежавший расправы, рассказал мне, что Першин до последней минуты держался бодро; стоя перед дулами винтовок, он сказал своим врагам:
— Многих из нас уничтожите вы в эту ночь, но коммунистическая партия и советская власть будут жить! Победа за нами!..
После ухода Першина и других товарищей мы, коммунисты, скучились маленькой группой в углу комнаты. С минуты на минуту ждали мы, что вот-вот откроется снова дверь и выкликнут наши фамилии.
— На вызов отвечать не будем,— твердо сказал кто-то из наших товарищей.
— Если нас не растерзали сразу, значит, есть еще надежда на спасение,— проговорил Кравченко.— Главное — протянуть бы денька два-три. Я уверен, что рабочие накрутят им хвост…
Среди массы арестованных легко можно было укрыться от тех белогвардейцев, которые знали нас в лицо. Мы серьезно опасались лишь одного: как бы кто-нибудь из арестованных не оказался предателем и не донес белым о том, что здесь находятся комиссары.
Несмотря на безнадежность положения в нас все время жила твердая уверенность, что контрреволюция будет разбита в ближайшие дни. Мы подсчитывали, сколько потребуется времени для того, чтобы перебросить красноармейские части с фронта в Ташкент. Если это будет сделано быстро, то спасение возможно. Но если мятежникам удастся продержаться три-четыре дня, а может, и неделю, тогда… кто знает?!
Так прошла эта кошмарная ночь.
Часов в 9 утра 20 января к нам пришел офицер в серой офицерской шинели, но без погон. Он потребовал, чтобы заключенные прекратили разговоры и соблюдали тишину. Вслед за тем он огласил нам осиповский «манифест».
После прочтения «манифеста» офицер обратился к нам с «торжественной» речью, в заключение которой объявил список расстрелянных: Войтинцев (председатель Туркцика), Фигельский (председатель совнаркома), Шумилов (председатель Ташкентского совета), Фоменко (председатель Туркчека), Кочуринер (председатель краевого совета профсоюзов), Малков (нарком внутренних дел), Дубицкий (наркомпуть). Червяков (председатель Чрезвычайного революционного военно-полевого суда), Троицкий (редактор газеты «Красноармеец»), Финкельшгейн (заместитель предсе/68/дателя Ташкентского совета), Першим (член исполкома Ташкентского совета), Гордеев (член исполкома Ташкентского света), Шпильняков (командир коммунистической дружины), Лугин (помощник начальника охраны гор. Ташкента), Гриценко (заместитель комиссара по продовольствию Туркпути).
Офицер перечислил eщe ряд фамилий, всего их было в списке 35. Характерно, что в списке убитых и расстрелянных не было ни одного «левого» эсера.
Мы с затаенной тоской и злобой про слушали этот печальный список, и каждый из нас живо представил себе погибших товарищей, которые только вчера еще были вместе с нами, горели верой в победу пролетарской революции. Теперь они лежали растерзанные, засыпанные мерзлой землей и снегом во дворе 2-го полка.
Около 2 часов дня 20 января послышались отдаленные орудийные выстрелы, и вслед за тем от тяжелых взрывов задрожали стены казармы. Снаряды, видимо, упали где-то близко. Это рабочие из мастерских и городской крепости обстреливали казармы 2-го полка, где находился главный штаб контрреволюции и мы — пленники.
Один из снарядов попал в дерево, которое росло против наших окон. Вспыхнул ослепительный столб пламени, и с грохотом рухнуло дерево, выбив голыми ветвями несколько стекол в наших окнах, в комнату вместе с морозным воздухом поползли густые клубы сизого дыма. Выстрелы раздавались все чаще и чаще, и снаряды падали кругом, сотрясая стены здания.
Радостное чувство овладело нами. Мы уже не рассчитывали остаться в живых, гак как были уверены, что если нас не растерзают белые, то мы погибнем под стенами этой казармы, разрушенной снарядами наших же батареи. Но мы были бодры, веселы и даже шутили. Каждый снаряд приносил нам радостную весть о том, что советская власть жива, что верные сыны ее, рабочие и красноармейцы, ведут героическую борьбу с контрреволюцией
Бомбардировка продолжалась примерно час, а затем затихла.

Здесь я должен несколько отступить от своего рассказа и описать события, которые разыгрывались в эти дни в городе.
Вечером 18 января, после того как Агапов провел собрание рабочих в колесном цехе, белогвардейцы сделали неудачную попытку захватить Главные железнодорожные мастерские. Мятежники, видимо, надеялись на то, что Агапов уже достаточно обработал и подготовил рабочих к тому, чтобы встретить белогвардейцев с распростертыми объятиями. Агапов по заранее разработанному плану должен был заменить все посты военной охраны мастерских своими людьми.
Захват мастерских, по расчетам белых, должен был дать им очень многое. Во-первых, они получили бы прекрасное укрепление, так как мастерские со всех
сторон были обнесены железобетонными стенами; на территории мастерских находился временный склад оружия, где хранились пулеметы, винтовки, револьверы, боеприпасы и даже несколько скорострельных трехдюймовых орудий. Во-вторых, это лишило бы рабочих их постоянной базы и они не могли бы оказать белым opraнизованного сопротивления.
Нo белые просчитались: Агапову не удалось осуществить своего плана, т. е. заменить военные посты рабочих белогвардейскими; как только белогвардейский отряд появился у ворот мастерских, группа старых рабочих в пятьдесят-шестьдесят человек во главе с коммунистами встретила их дружными ружейными залпами. Белогвардейцы, не ожидавшие такого приема, бросились врассыпную. Минут через 15 после этого в мастерские явился Агапов. Как ни в чем не бывало он поздоровался с рабочими и хладнокрозно спросил:
— Что это вы здесь собрались как на бивуаке?.. Пора уже спать…
Рабочие рассказали Агапову о налете белых.
— Что вы?.. Вот чудаки! — засмеялся Агапов.— Пьяную крещенскую братию приняли за контрреволюционеров.
Тогда рабочие показали ему револьвер и бомбу, которые они нашли y ворот после бегства белых Агапов на мгновение смутился, но быстро овладел собой и процедил сквозь зубы:
— Пожалуй, здесь без крови не обойдется… Вас взвинтили комиссары до такой степени, что вы готовы перегрызть горло друг другу. Все это напрасно. Кто против вас выступит, если оружие в ваших руках и все комиссары ваши?
Попрощавшись с рабочими и еще раз посоветовав им не беспокоиться, а идти спать, Агапов ушел.
Между тем события этой памятной ночи продолжали развиваться своим порядком. После неудавшейся попытки захватить мастерские, белые решили разору городскую милицию и крепостную учебную команду.
Милицию им удалось разоружить без особого труда, но захватить крепость оказалось гораздо труднее. Когда часовые. стоявшие на парапете, заметили какую-то черную массу, двигавшуюся по снегу,Они тотчас же сообщили об этом командованию крепости. Командир, приказав быстро забаррикадировать ворота и двери крепости вместе с красноармейцами учебной команды выбежал иа парапет. Сквозь тьму на белой, свежевыпавшей пороше отчетливо вырисовывалась цепь солдат человек и триста-пятьсот. Командир крикнул:
— Стой! Кто идет?
Ответа не последовало. Цепь продолжала двигаться, полукольцом охватывая крепость. Командир повторил окрик. Cнoва молчание. Тогда командир приказа’л открыть огонь по цепи. Цепь отступила.
Потерпев вторично неудачу, Осипов не растерялся. Он позвонил председателю Туркиика Войтинцеву, председателю Совнаркома Фигельскому, Шумилову, Фин/69/кельштейну и другим членам правительства и предложил им немедленно явиться к нему во 2-й полк, так как и городе происходят какие-то волнения.
Члены правительства, не подозревая, что это ловушка, приехали в штаб 2-го полка. Здесь они нашли Осипова лежащим на кушетке. При виде их он быстро вскочил, грубо, цинично рассмеялся.
— Ага! Явились, голубчики! Арестовать их!..—приказал Осипов находившимся тут офицерам.
В ту же ночь все вызванные товарищи были зверски замучены и растерзаны во дворе 2-го полка приспешниками Осипова. Здесь еще раз необходимо отметить, что среди убитых белогвардейцами членов правительства не было ни одного «левого» эсера. Больше того: лидеры «леых» эсеров свободно входили в казармы 2-го полка и выходили оттуда. «Левых» эсеров-рабочих, пробиравшихся в мастерские, белые арестовывали.
В 4 часа утра 19 января мятежники перерезали все провода городского телефона. Связь между крепостью, штабом Красной Гвардии и партийными дружинами прекратилась.
Осипов послал в крепость своих парламентеров с предложением соединиться с ним.
Ответом на это предложение послужило следующее решение общего собрания крепостного гарнизона, принятое по предложению красноармейцев-большевиков: «Обсудив настоящее положение и письмо военного комиссара Осипова, постановили: «Долой самочинных диктаторов! Да здравствует советская власть как власть трудового пролетариата! Мы, красноармейцы крепостнсго гарнизона, категорически протестуем против каких бы то ни было диктаторов и до последней капли крови будем отстаивать нашу твердыню — крепость».
Как только в Главные железнодорожные мастерские проникли сведения о белогвардейском восстании в городе, коммунисты, находившиеся в мастерских, решили немедленно дать тревожный гудок. В 6 часов утра 19 января рабочие Главных железнодорожных мастерских тревожным гудком были оповещены о начавшихся в городе событиях. Вооруженные и безоружные железнодорожники начали стекаться в мастерские. Среди них было много коммунистов. Сюда же собрались члены третьего железнодорожного райкома ВКП(б), члены горкома, крайкома, некоторые наркомы-коммунисты, члены Туркцика и другие. По инициативе коммунистов состоялся митинг, на котором большинство рабочих впервые узнало о событиях ночи. Однако никто еще в точности не знал, ка՛ кой характер носит мятеж, кто его возглавляет, в чьих руках город.
По городу и среди железнодорожников белогвардейцами были пущены слухи о том, что против коммунистов восстали и «левые» эсеры. Это подкреплялось также белогвардейским паролем «левые эсеры».
Рабочие, собравшиеся на митинг, по предложению коммунистов единогласно приняли решение вооружиться и раздавить мятежников, восставших против советской власти. Тут же стали формироваться рабочие полки под командой большевиков — тов. Рубцова (умер в 1940 г. членом ВКП(б)) и других. Для руководства борьбой с мятежниками был создан временный ревком, в который вошли коммунисты-рабочие, «левые» эсеры и даже один анархист.
Председателем был избран коммунист. Скоро мастерские получили известие о том, что курсанты Оренбургской школы инструкторов и 4-й аулеатинский полк — на стороне советской власти.
Партийная дружина под командой тов. Якименко соорудила на Госпитальной улице, ведущей из города к Главным железнодорожным мастерским, баррикады из хлопковых тюков. Такие же баррикады были устроены железнодорожным рабочим полком под командой тов. Семена Рубцова на Куйлокском шоссе, на мосту через Салар и близ нефтяных баков Нобеля.
Вскоре в мастерские, ставшие штабом революционных сил, прибежал какой-то мальчик, благополучно пробравшийся через город, уже захваченный мятежниками, и принес от коменданта крепости коротенькую записку: «Крепость в наших руках».
Это обрадовало красных бойцов и придало им бодрости. Они ни на минуту не сомневались, чго конечная победа останется за рабочими, хотя положение было далеко не блестящим. В руках мятежников находились все вещевые и продовольственные склады, пекарни и т. п. Весь город фактически оказался во власти белых банд. В руках рабочих оставались только мастерские и крепость, разобщенные, отрезанные от всего остального мира.
Полностью была разоблачена предательская роль Агапова. Это произошло так. С телеграфа железнодорожной станции Ташкент сообщили ревкому, что со станции Кауфманская какой-то командир вызывает к прямому проводу Попова или Агапова. Ни того, ни другого в этот момент налицо не оказалось. Тогда несколько членов ревкома подошли к аппарату и вызвали станцию Кауфманская: «Я Агапов, кто меня просил?» Со станции Кауфманская последовал ответ: «Я командир взвода Исаев, со мной Баранов и Савицкий», и, видимо, желая убедиться, действительно ли с ними разговаривает Агапов, они задали вопрос: «Вы Агапов, как ваше имя и отчество?» Им ответили: «Я Василии Ефимович Агапов, в чем дело?» Тогда все трое, поверив, что это действительно Агапов, сообщили, что у них все готово: мобилизозано 250 крестьян, для доставки которых в Ташкент необходимо выслать паровоз с вагонами и оружие. «Все ли покончено с большевиками и советской властью?»—спросили со станции Кауфманская. Им ответили: «С большевиками кончено, осталось покончить с крепостью» — и посоветовали крестьян распустить, а самим прибыть в Ташкент, обещав выслать за ними паровоз. На высланном паровозе они приехали прямо в мастерские, где и были арестованы./70/
19 января Осипов прислал в железнодорожные мастерские капитана Гагинского с письмом, в котором предлагал рабочим сдаться, гарантируя им личную неприкосновенность. Осиповский посланец для храбрости крепко выпил и едва держался на ногах.
Осипову было написано ответное письмо следующего содержания: «Рабочие, своей кровью завоевавшие советскую, рабоче-крестьянскую власть, сейчас готовы тоже своей кровью защищать и отстаивать эту власть».
Осипов разослал по всей республике телеграфные извещения о том, что советская власть в Ташкенте пала, что с большевиками покончено и т. п.
Что же творилось в городе? Великим Праздником для ликовавшей буржуазии был этот день — 19 января (праздник крещения по старому стилю). Был ясный, солнечный день. Разряженные дамы, чиновники, офицеры и обыватели с белыми и трехцветными царскими флагами, с хоругвями, иконами и крестами торжественно шествовали по городу. Неистово звонили колокола, попы справляли благодарственные молебны, возвещая народу избавление от большевиков. А под гул колоколов на колокольню втаскивались пулеметы.
Осипов уже видел, что мятеж обречен па поражение. Разъяренным зверем метался он по городу, стараясь укрепить свое положение. Он бросал обывателям заманчивые обещания: «Новая власть даст вам хлеб, сахар и керосин»,— но в то же время объявил мобилизацию офицерства и вооружил 14-15-летних мальчиков. Расчет на то, что изменник Агапов поведет за собой рабочих железной дороги, не оправдался, и Осипов поторопился выпустить второе воззвание, в котором он пытался убедить, что якобы стоит за советы, но без большевиков.
19 января серьезных операций не было. Бои и перестрелка велись лишь между передовыми постами и небольшими отрядами.
20 января, в 2 часа ночи, состоялось совещание военно-революционного комитета и всех командиров частей. Настроение было бодрое. Все рабочие твердо заявляли, что будут сражаться до последнего. Нужно было действовать решительно и быстро, чтобы не дать белым укрепиться. Был срочно разработан план наступления. Через час в крепость отправились с секретными донесениями тт. Смирнова и Троицкая.
Нa заседании ревкома город разделили на два оперативных района, границей между этими районами наметили Духовскую улицу до Куриного базара. Западной частью (вплоть до Урды) командовал тов. Якименко, восточной — тов. Рубцов. Под командой первого было около 900 человек партийной дружины, курсантов Оренбургской школы инструкторов и бойцов 4-го пехотного полка, и на правом фланге в распоряжении Рубцова находилось около 700 железнодорожных рабочих и членов городских профсоюзов.
Утром 20 января из крепости и мастерских начался орудийный обстрел опорных пунктов белых. Рабочие одновременно пошли в атаку. Бой продолжался почти весь день. Рабочие дрались геройски, пядь за пядью освобождая город от белогвардейцев. Они выбили из ряда пунктов по Куйлюкскому тракту, Старо-госпитальной и Духовской улицам. Осиповцы нигде не выдерживали натиска рабочих штыков и уходили. Стремительной атакой был занят Белым дом (дом бывшего губернатора). Мятежники поспешно бежали. Во время атаки Белого дома выстрелом с колокольни собора был убит член исполкома Викалов.
Белые особенно яростно защищали казармы 2-го полка. Но рабочие упорно прокладывали себе дорогу, проявляя чудеса храбрости. Больница имени Полторацкого, например, была отбита больными, ранеными и инвалидами. Военное училище удержал от натиска белых крайне малочисленный отряд. Ночью на 22 января пал последний оплот белогвардейцев — казармы 2-го полка.
Уничтоженные в открытом бою, белые пытались спасти свое положение, распространяя слухи о помощи, которую им якобы посылает закаспийский фронт, о крестьякских отрядах, идущих со станции Кауфманская, и пр., но никаких подкреплений они не получили и были разгромлены рабочими.

Источник.

24 комментария

  • Фото аватара OL:

    Читаешь все это и думаешь сколько горестных событий пережил город Ташкент.На небольшой территории,где все друг друга в лицо ,наверное, знали ,пролилось столько крови и слез.И почему памятник только 14 туркестанским комиссарам был поставлен,когда было убито намного больше народа.Кто знает, были ли захоронения жертв осиповского мятежа в сквере?И как сегодня трактуются события тех дней.?
    .

      [Цитировать]

  • Фото аватара Ирина:

    И на Малаховом кургане в Волгограде похоронены немцы вместе с нашими солдатами, но на Стене Славы фамилии только наших.Об этом даже в советское время экскурсоводы говорили.
    Кому ставить памятник — решает идеология страны. А гибнут — люди…

      [Цитировать]

    • Фото аватара lvt:

      Ирина, жертвы мятежа-наши соотечественники, они за лучшее будущее сражались, как им казалось. А солдаты вермахта-завоеватели, они у нас нашу землю хотели отнять. Как можно их имена запечатлеть на Стене Славы? Это что было славное деяние, тащиться на Волгу, убивать людей на их родной земле? Наверное, должны быть места упокоения, места печали, но не на Стене Славы. При какой идеологии убить хозяина в его собственном доме, чтобы этим домом завладеть, считалось деянием достойным памятника?

        [Цитировать]

      • Фото аватара tanita:

        Элвета, вы несомненно правы. Огромная разница — если брат идет на брата или когда на твою землю приходит неизвестно кто с целью ее отнять. Наверное, осиповцы тоже преследовали свои, по их мнению благородные цели, и кто там знает, кто прав, а кто виноват? История оказалась не такой ясной и простой наукой. как мы считали ранее….

          [Цитировать]

        • Фото аватара lvt:

          Да-да. Во всяком случае, люди, вовлечённые в мясорубку гражданской войны, что-то пытались поправить в ходе истории. И никто ещё не объяснил, какая зараза помутила разум огромной массы людей, и они ринулись от жизни сносной к жизни невыносимой!

            [Цитировать]

          • Фото аватара tanita:

            Именно. Вспомните хотя бы Адмирала Колчака. Из подлеца, негодяя, белого карателя, он вдруг оказался известнейшим ученым и порядочным человеком с глубоко несчастной судьбой. Нееееет, история — штука продажная. Еще продажнее желтой прессы! На Россию тогда словно порчу навели. Такого взрыва ненависти, наверное. никогда не было ни до, ни после. Это страшно. Потому что нынешняя революция — это революция вырвавшегося на свободу ворья. А та — идейная, и поэтому куда страшнее.

              [Цитировать]

            • Фото аватара вася:

              А кроме большевистской пропаганды, Вы что знаете о Колчаке?»подлец»,»негодяй» «белый каратель»-слова-то какие,крепко Вас подковали-цокот ещё сейчас слышен. По КПСС отл наверное. А вы почитайте про Колчака небольшевистскую литературу.

                [Цитировать]

              • Фото аватара tanita:

                Вася , вы меня либо не поняли, либо невнимательно прочитали. Столько, сколько я прочитала про Колчака, вряд ли кто-то здесь читал. Я и хотела сказать, что если при большевиках он был плохим, потом мы слишком поздно узнали правду.Меня трудно подковать, если я даже в комсомоле не была. от величайшего отвращения к той власти . Вы все-таки, внимательно читайте и вникайте в смысл. Не стоит так огульно….тем более, что мы с элветой вели разговор прямо противоположный тому смыслу, который вы вкладываете в мои слова. Нехорошо…

                  [Цитировать]

                • Фото аватара вася:

                  Может быть я неправильно Вас понял-кающийся грешник — лучше ста праведников.
                  О Колчаке- когда фины ему предложили за всё большевистское правительство с ульяновым вместе в обмен на независимость Финляндии .он отказался,мотивируя тем,что не вправе распоряжатся целостностью России.на подобное предложение госпреступник ульянов с радостью ухватился,правда рванул со своими опричниками в Москву.
                  лично Вам.Вы же филолог- чужие выражения необходимо выделять (внимательно прочитайте Ваше высказывание)

                    [Цитировать]

                • Фото аватара tanita:

                  Верно, я сама уже об этом подумала. Спешить не надо, а то я страницу переведу — и на сайт. Быстренько отпишусь, и опять за работу. А насчет Колчака….он можно сказать — мой герой. По непроверенным данным, «Гори, гори, моя звезда» — это он написал… И вообще редкостного ума, образованности и порядочности был человек.Ни одного героя белого движения мне так ни жаль, как его.

                    [Цитировать]

                • Фото аватара Урикзор:

                  Романс был написан в 1846 г. Колчак родился в 1874 г.

                    [Цитировать]

  • Фото аватара Павел:

    «…эсер Колузаев, командир одного из отрядов, жил в одной квартире с Осиповым до самого последнего дня, и все-таки накануне восстания Осипов не постарался убрать его, как он это сделал с командирами-коммунистами…» —
    1 Мемуары писал человек или группа лиц, явно не знакомый даже с простыми деталями быта комиссаров. Многие комиссары жили, действительно, вместе — по семейным преданиям, «квартира» называлась просто бараком. Где именно находился барак я не знаю.
    2 Осипов неоднократно вызывал Колузаева на переговоры, но Колузаев не принимал условия, предчувствуя развитие событий, что семья была заблаговременно переведена более надёжное место, как мне говорили, в район Куйлюка.

      [Цитировать]

  • Фото аватара sreda.uz:

    «Источник» не открывается. Мне приходилось читать книгу про Осиповский мятеж лет двадцать пять назад. Книга была захватывающая и, думаю, достаточно точная по фактам. Но пришлось отдать, и сейчас не помню, кто автор. Надо сказать, что в той книге упоминался брат моей бабушки Валя Мездриков. Автор отмечал его исключительную смелость. И это при том, что он был на стороне Осипова. Там же говорилось, что он погиб. Сейчас хотелось бы все это перечитать. Естественно, что память о Валериане (Валентине) Мездрикове в семье была уничтожена, только одно-два детских фото.

      [Цитировать]

    • Фото аватара tanita:

      Насколько мне известно, достоверных данных о гибели Осипова нет. Считается, что он погиб, но потом кто-то где-то его вроде бы видел… все это из разряда легенд. Хотелось бы, конечно, узнать название книги и имя автора, если вспомните. не откажите сообщить.

        [Цитировать]

    • Фото аватара LG:

      Может быть это Леонид Петрович Тримасов «Ночи без тишины. Повесть-воспоминания»

        [Цитировать]

      • Фото аватара tanita:

        Люд, вполне возможно, это, по-моему, единственная документальная книга об осиповском мятеже. Есть еще одна художественная «Твоя победа», Владимира Липко. Есть статьи А. Арапова и А. Тутова. Больше литературы я не знаю. Может, уважаемый комментатор читал кого-то еще? Просто я очень интересуюсь событиями того времени и читаю все. что имеет счастье попасться.

          [Цитировать]

        • Фото аватара Yultash:

          Нет не единственный.Подробно о восстании Осипова есть в романе — Морозов М., Ропский Г., Сидельников О. Приговор приведен в исполнение… Ташкент 1980гг. 368с «Твердый переплет Обычный формат.
          Роман-хроника о первых чекистах Туркестана,их борьбе с контрреволюцией и бандитизмом»… О писателе О.Сидельникове было на этом сайте. Самый известный его роман «Нокаут».

            [Цитировать]

          • Фото аватара fram:

            Фильм «Пароль — отель «Регина» — так понимаю по этой книге снят? Давно смотрел, не помню. Как сейчас посмотрел в интернете — с участием, в том числе, Ярмольника, Хмельницкого, Коркошко, Кулагина. «Узбекфильм», 1983г.
            http://akter.kulichki.net/se/p_008.htm

              [Цитировать]

        • Фото аватара Yultash:

          А ещё посмотрите воспоминание соратника Осипова по исходу из Ташкента — Князя Искандера. Ссылку я давал на этом сайте. Для Вас лично повторяю —
          http://denbat3.webs.com/ — от Денбата2 — «Небесный поход» Кн. Искандера,

            [Цитировать]

          • Фото аватара tanita:

            А второй раз вам спасибо, это когда я пошла на «Алиб.ру» и там немедленно купила «Приговор» за довольно смешную цену. Кому интересно, на Алибе — как в Греции. Все это я написала. но почему-ито коммент не прошел. Так что это второе спасибо. а ниже третье.

              [Цитировать]

  • Фото аватара tanita:

    Юлташ, спасибо, Сидельникова я знаю, «Нокаут» читала, а «приговор» нет. Щас же поищу на букинистических сайтах. Не попался мне он в жизни. Попробую отыскать сейчас.б Тримасов с Липко у меня есть.

      [Цитировать]

  • Фото аватара sreda.uz:

    Уточню, я говорила о гибели двоюродного деда Мездрикова. Он уже после осиповского мятежа, когда видные ташкентские большевики ехали на поезде (кажется, на совещание в Ашхабад), вызвал (якобы для проверки документов) руководителей и в тамбуре застрелил. А книга, где я об этом прочла,возможно, была именно та, 1980 года.

      [Цитировать]

  • Фото аватара tanita:

    Юлташ, и в третий ра-з вам спасибо. Сейчас же начну читать. Вы мне просто сегодня подарок сделали.

      [Цитировать]

Не отправляйте один и тот же комментарий более одного раза, даже если вы его не видите на сайте сразу после отправки. Комментарии автоматически (не в ручном режиме!) проверяются на антиспам. Множественные одинаковые комментарии могут быть приняты за спам-атаку, что сильно затрудняет модерацию.

Комментарии, содержащие ссылки и вложения, автоматически помещаются в очередь на модерацию.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Разрешенные HTML-тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.