Сдержавшие клятву. Часть 2. Окончание История Ташкентцы

Автор Татьяна Перцева.

Я навсегда запомнила больного Х. На флюорографии у этого молодого парня я увидела несколько маленьких свежих очажков на верхушке легкого. Самое начало туберкулезного процесса, если сразу начать химиотерапию, можно вылечить без всяких последствий. Но лечить тогда полагалось только в больнице, чтобы следить за правильным приемом лекарств, обследовать, вовремя обнаружить побочные эффекты, если появятся. Но, как заставить человека, у которого ничего не болит, лечь на несколько месяцев в стационар и пить горстями таблетки три раза в день?.Уж и объясняли, и убеждали и в открытую говорили о печальных последствиях отказа от лечения,  отправили в Ташкент на консультацию, чтобы доказать, что не ошибаемся в диагнозе. Нет! Полежал с месяц и сбежал. А у фтизиатра два смертных греха: больной «оторвался» от лечения, и в семье заразился кто-то еще. Пришлось перенести лечение на дом. Моя патронажная медсестра Надежда Кулиди едет в совхоз, где живет Х. Ну, едет, это сильно сказано, половину пути, а то и больше, приходится идти пешком, рейсовые автобусы не во все совхозы заезжают, да и попасть на них не всегда удается. Надя везет лекарства на месяц, витамины, хлорамин для дезинфекции помещения и белья, все бесплатно.

А еще просит регулярно приезжать ко мне на прием и обследование не только самого Х., но и всех его домочадцев. Пару раз Надю стерпели, но потом просто выгнали. Отправляемся вдвоем. Тщетно стараемся разглядеть в летнем мареве попутку. Ничего. Идем пешком, погружая по щиколотку ноги в прохладную пыль. Добравшись до нужного совхоза, ищем водопроводную колонку, чтобы охладить красные, потные физиономии, вымыть ноги и обувь. Нам надо иметь внушительный вид. На сей раз уговоры подействовали, и Х. согласился приехать на рентген и анализы. А уж как мы его встречали в диспансере! Вошел с королевским видом, с чувством, что делает нам, бедным, великое одолжение и, увидев, что народу полно, заявил: «Ждать не буду, времени нет, с работы еле отпросился». Он еще и работает! Надя кинулась со всех ног сопровождать его по кабинетам вне очереди, лишь бы успеть все сделать побыстрее. К счастью, не все такие, но с этим больным мы помучились.

Прошло время, я уже вернулась в Ташкент. На очередном ночном дежурстве обхожу палаты. И вдруг один из тяжелейших больных говорит мне: «Доктор! Вы не помните меня?» Я не сразу вспомнила. Ну ничего не осталось от того молодого, красивого, сильного и самоуверенного парня. Истощен, как на фото из Освенцима, бритая голова, заостренные черты лица. В чем дело я поняла без объяснений. Он пренебрег наставлениями врачей, не поверил. Не хватило терпения на долгие месяцы лечения, поездки из далекого совхоза в райцентр на контрольные исследования, на профилактические курсы надоевших лекарств. Ну нет, нет, другого выхода! Нет еще чудодейственного средства, которое можно было бы проглотить однажды и встать наутро здоровым! А теперь пропущено и время хирургического лечения. Он обречен. И вина за это до сих пор тяготит меня.
Мужчины туберкулезом болеют в несколько раз чаще: вредные привычки, большие нагрузки на работе, не любят лечиться и обследоваться, да и в тюрьмах их больше. Но как же трудно болеть женщинам! Большинство из наших пациенток – молодые мамы. Ну как оставить малолеток на несколько месяцев одних? Даже городским трудно, а сколько в Ташкенте лечится сельских! В народе туберкулеза стыдятся. Нередко диагноз разрушает семьи. Приезжает однажды такой районный муж и спрашивает:
 — Скажите точно, сколько времени моя жена будет лечиться? Я долго не могу ждать, я сказал, что она на курорте. Если родственники и соседи узнают, в какой больнице лежит, нашей семье позор будет! Если не вылечите за два месяца, я разведусь, мне здоровая жена нужна.
Такой вот ультиматум. Но как радостно, когда вылечишь, передашь ее, похорошевшую, в руки сурового супруга и знаешь, как счастливы будут дети, когда она вернется домой!
Обычно больные стараются не вспоминать о перенесенном туберкулезе, не хотят, чтобы об этом знали сослуживцы и знакомые. Это забвение нередко распространяется и на врачей, их лечивших. Так сказать, ненужное воспоминание. Но бывает, через много лет к тебе на улице бросается какой-то человек и глаза его сияют благодарностью. Бывший больной! Я не всех помню по именам, больше по рентгенограммам, но для того, чтобы как можно больше заболевших стало «бывшими» стоило жить!
Стоило, Танечка, еще как стоило. Вся твоя жизнь — как драгоценный бриллиант: сверкает и переливается всеми цветами радуги. И низкий тебе поклон за то, что ты делала тогда и делаешь сейчас. Желаю тебе завершить свой нелегкий труд, а то, что тебя поминают добром десятки людей — это безмерное счастье!
Улугбек фактически был моим соседом. Жил он совсем недалеко — сначала  на Обсерваторской, потом ближе к Финкельштейна. Как-то постоянный житель сайта Саша Морозов прислал на сайт снимок — какой-то праздник у доктора Шаматова. На снимке есть и смешной малыш Улугбек. Я уговорила его написать об отце. Собственно он писал о своей семье, но про его маму я расскажу в другом очерке. О мамах. А эти воспоминания. — о горячо любимом отце.

«2 сентября 1915 года, в селе Пскент, что недалеко от Ташкента – около 50 км, — в семье кузнеца Мирахмеда, родился второй сын. Ему дали имя – Насретдин. В арабской транскрипции это звучало как – Наср – эт- дин. В буквальном переводе “Наср» – эпоха, «эт» – приставка, «Дин» – вера. Шла первая мировая война, но принятому тогда закону, коренные жители колоний России, (а Ташкентское генерал-губернаторство, как и Бухарский эмират, Кокандское и Хивинское ханства, считались колониями), не призывались на воинскую службу, и могли использоваться только для вспомогательных, исключительно добровольческих отрядов. Хотя мой дед и был кузнецом: уважаемая и почетная профессия, — семья жила очень бедно. Как рассказывал папа, где-то с 5-6 лет, его отправляли пасти скот. При этом на целый день ему давали одну лепешку и пригоршню изюма зимой и весной, и только осенью вместо изюма давали  кисточку винограда. Этим он и довольствовался. Еды в доме никогда не хватало. После установления советской власти, деда, как грамотного пролетария, выбрали в сельсовет. К тому времени семья продолжала расти. Всего у моего отца было  пятеро братьев и одна сестра. Один из братьев- Асомиддин, родившийся сразу после моего отца, погиб во время Великой Отечественной Войны. Он был стрелком- радистом на бомбардировщике.

В связи с установкой властей на подготовку местных кадров и для набора студентов, отца в 1929 г. взяли на учебу в рабфак при Среднеазиатском госуниверситете. Проучившись 2 года на рабфаке, отец был зачислен студентом медицинского факультета САГУ. Окончил его и получил диплом врача в 1936 г. По распределению был направлен на два года в одну из сельских больниц в Ферганской долине.

Об этом периоде его жизни знаю очень немного. При отправке сына на рабфак семье пришлось пойти на большие траты: ему купили картонный чемоданчик, две рубашки и  брюки. Пришлось купить и ботинки. При жизни в общежитии, в силу тогдашней всеобщей бедности, приходилось бояться воровства. Ведь годы 1929 -1930 были очень голодными, в стране вымирало Поволжье, Украина. / Именно в один такой голодный год на Украине умерла и моя бабушка, мать отца/.В Ташкент хлынули потоки беженцев из голодающих районов. Чемодан на ночь привязывался веревками снизу к сетке панцирной железной кровати, брюки укладывались под матрас, а в обувь вставляли ножки кровати. Брюки в то время стоили две стипендии студента. Почему я об этом пишу? Потому что случилась беда: отца обокрали. Ночью стащили единственные брюки и обувь. А как без одежды идти на занятия?

Выручил его – старинный друг, сосед по комнате Акрам Дадабаев, будущий академик, селекционер хлопка. Он отдал ему свои вторые брюки и помог купить обувь. В отличие от большинства студентов, живших в то время в общежитии, он был из Ташкента. Семья считалась относительно зажиточной.
О периоде жизни в Ферганской долине, я знаю лишь по рассказам отца. Он говорил, что  приобрел там огромный опыт во всех сферах медицины, поскольку приходилось лечить больных со всеми видами заболеваний. Отец очень тепло отзывался о своем учителе по хирургии — профессоре Масумове, ведь ему пришлось делать очень много полостных операций, и этот опыт пригодился ему и на фронте. Проработав два года в Ферганской долине, отец получил перевод в детский туберкулезный санаторий в Ореховой роще, что под Ташкентом. Сейчас это территория города, в районе массива Высоковольтный. Там он повстречал мою маму. Она была школьницей, а бабушка работала в пекарне санатория. В 1939 г. они поженились. Отцу было 24 года, а маме 16 лет. После свадьбы отец с мамой в первый раз в жизни поехали на курорт в Сочи. Жизнь в стране явно налаживалась, и дипломированный врач уже мог себе позволить не только одни брюки, но даже целый костюм, и ботинки Ленинградской фабрики «Скороход», а маме даже подарить серьги с маленькими бриллиантиками. Осенью 1939 г. отца призвали в армию, сначала в западный военный округ. Он участвовал в освобождении Западной Украины и Белоруссии, а потом его перебросили в Ленинградский военный округ. В это время, в 1940 г. и родился мой старший брат – Озод, по паспорту Азад. Поздней осенью 1940 г. началась финская война. Отец рассказывал, что ему сильно «повезло»:  в один из первых дней наступления на Выборг, он попал под минометный обстрел, и получил тяжелое ранение обеих ног. Его санитарным поездом отправили в Ленинград, где сделали операцию, а затем повезли в Свердловск на долечивание в стационаре. Весной, ближе к лету 1941 г., когда он уже ходил с палочкой,  выехал на реабилитацию, в санаторий под Самаркандом. Ему разрешили взять семью. Так, что, заехав в Ташкент, отец с женой и почти годовалым сыном отправился в санаторий под Самаркандом. Там его и застало начало войны с фашистами. Из санатория отца выписали в конце 1941 г., и он отправился на фронт, на Украину.

Очень трудно писать о времени, до своего рождения. Кажется, это напоминает попытку собрать расколовшуюся вазу, или пазл в современном варианте. Странно как-то, когда, казалось бы, разрозненные сведения соединяются в стройную цепочку. Итак, Великая Отечественная война. По всей вероятности, война для отца началась в самом конце 1941 г или начале 1942 г. Знаю только,  что в самом начале он отступал с частями Степного или Воронежского фронта к Сталинграду. В Сталинграде он служил в медсанбате в одной из дивизий 62-ой армии Чуйкова. Медсанбат размещался в землянках, отрытых на крутом правом берегу Волги. Когда немцы вышли к Волге в нескольких местах, от расположения медсанбата, до позиций врага было не больше 200 метров. Иногда врачам и сестрам приходилось помогать войскам отбивать атаки немцев с оружием в руках. Там отец получил свой орден Красной звезды, а впоследствии медаль «За оборону Сталинграда». Возможно, там же ему и вручили первый орден «Отечественной войны». Во время обороны Сталинграда,  когда шли самые тяжелые бои, он вступил в партию. Тогда так поступали многие. Потому что искренне верили. После Сталинграда он в составе Тринадцатой армии участвовал в освобождении Киева. Тринадцатая армия, входила в состав Первого Украинского фронта. Снова тяжелые бои: были форсирование Вислы – Сандомирский плацдарм. Потом взятие Бреслау, ну, и естественно, Берлинская операция. Хотя Первый Украинский фронт не атаковал Зееловские высоты, но осуществлял охват Берлинской группировки с юга. Война не закончилась для отца 9-го мая. 10-го мая он вместе с частями танковой армии Рыбалко, совершил марш-бросок на Прагу. А из Праги при марше на Остраву, их часть попала под минометный обстрел отступавшей в Австрию дивизии СС. Это случилось уже 12 или 13 мая. В грузовик, в котором ехал отец, попала мина. Отец получил тяжелые ранения обеих ног. Его прооперировали в полевом госпитале и хотели отправить на санитарном поезде в Союз, однако его ординарец Миша, прошедший с ним всю войну от Сталинграда, усадил отца в трофейный «опель-капитан» и повез сам. Сначала в Москву, где отцу сделали еще несколько операций, а потом — в Свердловск, в госпиталь на долечивание. Домой отец вернулся в конце 1946 или в начале 1947 г. Его привез его верный ординарец Миша, на том самом «опеле». При расставании отец подарил ему трофейное охотничье ружье «зауэр», полученное в подарок от одного немецкого генерала, которого он оперировал. С войны он пришел майором запаса с тремя орденами и несколькими медалями, но на костылях. Костыли он смог оставить только через полгода, после возвращения. Этот «опель» был первой папиной машиной, однако прослужил он, видимо, недолго, может год, а может и меньше. По рассказам, он разбил его при поездке в Самарканд. В Самарканде у него были друзья нашей семьи, еще с довоенных времен – семья Хамраевых. Сын главы этой семьи, был отправлен в Ташкент с отцом еще школьником, какое-то время жил в нашей семье, как сын, потом после поступления в мединститут, переехал в общежитие. В дальнейшем он стал первым учеником моего отца. Одним из первых кандидатов, а впоследствии докторов наук, подготовленных моим отцом.

Вот еще несколько военных эпизодов,  рассказанных отцом. Отец часто говорил, что на войне всем правит случай. В Сталинграде получил ранение один из его товарищей врачей медсанбата. Его прооперировали и отправили на левый берег Волги. Переправа осуществлялась по ночам, днем немцы полностью простреливали всю реку. Отец рассказывал о последнем разговоре с другом. Его товарищ все сокрушался, что для него уже все страшное позади, а вот отцу еще придется воевать в прижатых к берегу войсках. Его отправили на катере ночью, а буквально через некоторое время, отец узнал, что катер разбомбили на переправе, и никто не спасся.  Второй случай произошел, когда они перебазировались в волжских степях. Он ехал в кабине грузовика по степи, шофер был не очень опытный, и вел машину на малой скорости. В это время, командир медсанбата – полковник, раздраженный медленной ездой, пересел из своего виллиса на медленно едущий грузовик, и приказал отцу перебраться в кузов. Он сам встал на подножку и стал указывать шоферу дорогу. В результате грузовик напоролся на противопехотную мину. Шофер получил тяжелое ранение – защитил мотор, полковника убило на месте, а отец получил легкое ранение.

И еще одна история: многие старшие офицеры по демобилизации, возвращались из Германии, на трофейных машинах, нагрузив их под завязку трофейным барахлом.
Очень часто их убивали и грабили уже свои пограничники, зарившиеся на большое количества добра, которое они везли. Отцу повезло, из-за того, что он был ранен и ехал в машине лежа, всех вещей был один большой чемодан, и пограничники не стали грабить раненого офицера, у которого с собой почти ничего не было.

 После лечения отец вернулся в Ташкент в 1946 или 1947гг.  Сначала семья жила в Ореховой роще, где работали мама и бабушка, затем отец устроился на работу в госпиталь восстановительной хирургии на улице  Каблукова. Семья переехала к одному из врачей госпиталя, близкому другу нашей семьи – Рохат Ахмеджановой (тетя Рая), которая жила на Обсерваторской. Там, по словам брата, семья жила год – полтора.  Потом получили ордер, сначала на одну, а затем и на две комнаты в ЖАКТовском дворе на Каблукова. Номер дома я не помню, зато помнит Саша Морозов.  Недалеко от угла Каблукова и Финкельштейна.

Семья жила там до 1955 г.

Все это время отец работал в госпитале, сначала лечащим врачом, потом руководителем отделения, а после защиты кандидатской диссертации в 1952-53 гг. его назначили директором. Мама в это же время окончила стоматологический техникум по специальности стоматолог, и получила диплом врача. Из друзей семьи – врачей в этот период, тех, которых помню, были профессор Аджимоллаев, рентгенолог, и тетя Рая Ахмеджанова.

В 1954 или 55 г отец был участником всесоюзного съезда травматологов-ортопедов в Москве. Он решил продолжать занятия научной деятельностью, работать над докторской диссертацией. Этому воспротивился научный руководитель госпиталя, возможно к тому времени уже института – профессор Берлинер. Поэтому в 1956 г отец уволился и поступил в докторантуру 1-го московского мед. Института. Его руководителем был зав. кафедрой травматологии – проф. Чернавский Виктор Алексеевич. 

В 1955 г. мы переехали с Каблукова в строящийся дом – участок 6 соток, полученный еще в 1952 г, по адресу Первый  переулок Белинского, дом 12. Дом был в махалле за Кировским райкомом партии. Тогда Энгельса кончалась на пересечении с Урицкого, а дальше шел Чимкентский тракт. От конца Энгельса надо было проехать еще  две остановки на 2-ом трамвае а затем переулками добираться до дома: всего  километра полтора. Сейчас эта махалля носит имя «Улугбек».  Нашим соседом был зам. главного архитектора города Агдам Мухамедшин, автор проекта Ташкентских курантов. 

В августе 1956 г. папа, мама, я и годовалая сестренка отправились в Москву. Поселили нас в общежитии Академии медицинских наук по адресу – Большая Якиманка д.40, напротив французского посольства. Мама устроилась на работу на полторы ставки в Первую Градскую больницу (на Ленинском проспекте) а отец работал в клиниках при кафедре 1-го Московского меда, докторантом. В этот период завязалась дружба нашей семьи с  руководителем диссертации отца и с семьями Волкова Мстислава Васильевича, впоследствии академика – директора ЦИТО им Приорова — и Студеникина Митрофан Яковлевича – тоже впоследствии академика – директора Института педиатрии в г. Москве. Но конечно самыми большими друзьями для нас стала семья – проф Чернавского В.А. В 1959 г отец защитил диссертацию по тематике «Кинетика восстановления костной ткани». В то время им была использована новая методика использования меченых атомов для оценки динамики процессов в костной ткани. Однако эта была работа с изотопами кальция и другими, а методов защиты от радиоактивного излучения практически не было. В результате у него развилась сильная бронхиальная астма, которой он болел до конца жизни. В 1959 г. мы вернулись в Ташкент. Работать в институте травматологии отцу не дали. Профессор Берлинер не желал иметь в институте второго профессора. Поэтому, помыкавшись некоторое время, работая в платных поликлиниках, отец сумел убедить ректора Ташкенского института усовершенствования врачей организовать кафедру травматологии и ортопедии. Отец был выбран по конкурсу на должность заведующего кафедрой. Институт ТашИИУВ располагался на ул. генерала Петрова, недалеко от старой автостанции Шастри. Отец проработал в должности заведующего до 1965 г. Его правой рукой на кафедре стал доцент кафедры – Владимир Васильевич Синев, интеллигентнейший человек, прекрасный специалист. Базой кафедры стало травматологическое отделение Первой горбольницы. Это были самые спокойные для отца годы, он начал готовить кадры для областных клиник, и у него появились первые три аспиранта, а затем и первые доктора наук которых он подготовил – Хамраев Шахоб Шамсиевич, Исламеков Уткур и Миразимов Батыр. В виду отсутствия Ученого совета по докторским диссертациям в Ташкенте по этой специальности они защищали диссертации в Москве в Первом меде. Руководителями их диссертаций были Чернавский В.А. и отец.

После смерти профессора Берлинера в 1962 или 63 г. институт травматологии остался без серьезного научного руководства, и быстро скатился до уровня областной больницы – фраза из отчета московской комиссии, проверявшей институт. Отца вызвали в ЦК партии и предложили возглавить институт. На первое время даже разрешили остаться на полставки руководителем кафедры  ТашИИУВ. Отказаться отец не мог, -партийное задание. Таким образом, с весны 1965 г. он вновь стал директором института травматологии. После землетрясения 1966 г. институт перебазировали на территорию нового ТашМИ на Выставочную. В здании провели ремонт, отец добился, чтобы в здании были установлены два лифта для транспортировки больных на этажи. Построены здания для специализированных лабораторий, бактериологической и иммунологической. Это была первая в республике иммунологическая лаборатория. Кстати благодаря ей мне в свое время спасли жизнь.

После возвращения из Москвы мама устроилась на работу в больницу им. Ташсовета ( в народе – Федоровича), на улице Полторацкого. После тех лет, когда она была основным кормильцем семьи в Москве, работа в больнице была намного легче. Рабочий день 6 часов без обеда с 9 до 15, позволял ей больше времени уделять семье.

Работая директором института, отец добился, что уровень работ института поднялся до всесоюзного. Недаром Всесоюзный съезд травматологов и ортопедов в 1970 был проведен в Ташкенте. Отца избрали членом редколлегии всесоюзного журнала «Травматология и ортопедия», присвоили звание «заслуженный деятель науки Узбекистана». Долгие годы он был главным травматологом республики и членом ученого мед совета при Минздраве.

Секрет успеха был в постоянной и огромной работе. Он наладил связи с ведущими клиниками и институтами всего Союза. Его аспиранты и докторанты вели работу в лучших центрах союза. В ЦИТО (Москва) он сотрудничал с М. В. Волковым, профессорами Юмашевым, Галиной Ивановной Лаврищевой,  проф. Журавлевым и другими. У него были тесные связи с проф. Калнзберзом (Рига), проф. Шумадой (директор Киевского ИТО), проф Гогия (директор Тбилисского ИТО), Илизаровым (Курган) и многими другими центрами, такими, как в Минске, Новосибирске, Донецке и т.д. Он считал, необходимым привлекать к работе с больными и специалистов смежных отраслей. Один из его аспирантов работал над темой иммунологии под руководством проф. Говалло В.И. (Московский центр онкологии), в Киеве, осваивались новейшие методы диагностики и раннего обнаружения склонности к заболеваниям опорно-двигательного аппарата, в том числе и на генном уровне. В Кургане перенимались методы ускоренной реабилитации тяжелых переломов (аппарат Илизарова). В УзНИИТО фактически можно было получить лечение если не на уровне, то по методикам, сходным с теми, что применялись в ведущих центрах Союза. За годы работы отец подготовил 9 докторов наук, 32 кандидата наук. Отец никогда не боялся конкуренции, он считал, что чем выше научный уровень, тем лучше для лечебного учреждения.

Своим основным научным направлением отец избрал детскую травматологию и ортопедию. Это было очень актуально для республики. В силу традиций узбекского народа много браков заключалось между родственниками – двоюродными братьями и сестрами Это вело к многочисленным генетическим заболеваниям: врожденный вывих бедра, кривошея и др. Отец впервые показал, что эти заболевания очень часто имеют генную природу. Он считал, что дети — самый незащищенный и требующий внимания класс больных.  Понимая, что огромного количества тяжелых заболеваний детей можно избежать  в раннем  возрасте, он огромное внимание уделял ранней диагностике. Добился, чтобы при всех роддомах республики детей после рождения осматривал специалист: травматолог-ортопед. Организовал детские ортопедические центры в каждой из областей республики, в крайнем случае, — отделения этого профиля при всех областных больницах. Подготовил специалистов–руководителей этих центров и отделений. Вел пропаганду раннего обнаружения и лечения этих заболеваний у детей, выступая с лекциями по телевидению. Писал книги по этому вопросу.

Поскольку развитие института было возможно только за счет расширения клинической базы (количества профильных отделений) и вакансий для подготовленных специалистов, развертывания широкой лабораторной базы, необходимо было решить вопроса о новом здании института. С 1970 г он начал работать и над этим. Сначала надо было добиться поддержки Минздрава и местного ЦК. Он несколько раз бывал на приеме у Ш. Рашидова, постоянно общался с зав отделом науки ЦК. После получения их поддержки, для организации строительства Института необходимо было решение Госплана СССР и министерства финансов СССР. Требовалось убедить Байбакова (Госплан) и Арбузова (Минфин) в необходимости строительства. В 1971- 1972 гг. отец неоднократно ездил в Москву на прием к этим руководителям. Он добился, чтобы решение было принято и выделены финансы. Категорию института разрешили поднять с третьей до второй, что позволило повысить зарплату сотрудникам.

В 1978 г новое здание института было готово, огромное 6-ти этажное,на пересечении улиц Жуковской и Карла Маркса. Рядом было выстроено здание ортопедического завода.

Однако после смерти Ш.Рашидова, который хорошо знал и ценил отца, после прихода к власти Усубалиева, когда в ЦК утвердилась –андижанская мафия, на ключевые посты в республике стали назначаться выходцы из Ферганской долины. А у отца, как у всякого  упорно работавшего человека врагов хватало. Поэтому в 1980 г, в связи с 65-летием, не дожидаясь юбилея — а за 3 месяца, ему предложили покинуть пост директора. Отец, как мог, сопротивлялся, но сила была на их стороне. Ему оставили пост руководителя отделения детской травматологии и ортопедии, на котором он проработал до 70 лет. Затем, после того как андижанский назначенец полностью провалил работу института, его заменили на одного из  учеников отца — Тоштемира Унгбаева. Однако, нет в этом мире справедливости: ему, новому директору, не захотелось иметь в институте профессора который пользовался бы заслуженным уважением. Поэтому в 1986 г ему предложили должность профессора- консультанта, мотивируя тем, что ему надо больше отдыхать. В этой должности он проработал 1 год. Осенью 1987 г отец погиб в автомобильной катастрофе в окрестностях г. Чирчика, по дороге на дачу в Хумсане.

Однако бог все видит, Унгбаев недолго просидел в кресле директора, в 1991 г. его сняли с поста директора. Директором стал один из первых учеников отца Уткур Исламбеков.  К сожалению, хорошие люди недолго живут, я слышал, что Уткур Султанович умер в 1998-99 г. Кто сейчас директором института я не знаю.

В этом рассказе я хочу выразить признательность людям до конца своих дней оказывавших поддержку отцу – его операционной сестре – Марии Михайловне, Владимиру Васильевичу Синеву, Шахобу Шамсиевичу Хамраеву, Уткуру Султановичу Исламбекову, другу нашей семьи в последние годы работавшему с отцом, Федосееву Юрию Константиновичу и многим другим, которые помнили и любили моего отца.

И в заключение, я хотел изложить некоторые мысли отца касающиеся его профессии:
— врач не должен видеть в пациенте источник дохода;
— врач это всегда человек, который в сотрудничестве с пациентом борется с болезнью, или другим несовершенством или ошибкой природы;
— врач обязан действовать только в интересах пациента, даже если пациент считает, что это ему не подходит, и поэтому врач никогда не сможет быть врачом для самого себя:
— истинный интерес врача при лечении больного должен быть в победе над болезнью и приобретении знания как эту болезнь победить. Именно поэтому деятельность врача в отрыве от науки не может быть полезной;
— интересы больного, для врача должны быть выше собственных интересов.

Именно таким врачами было большинство друзей отца. Поэтому медицина тех времен, даже при отсутствии должного финансирования и высоких зарплат, была на высоте, чего не скажешь о нынешних временах. (должна сказать, что ситуация в медицине складывается неблагоприятно по всей территории бывшего СССР).

Теперь немного о врачах- родственниках. Почти все братья отца — медики, за исключением брата летчика Асомиддина, погибшего в войну, и Зиевиддина, ставшего школьным учителем. Следующий по возрасту за отцом брат — Холмурад, много лет был главврачом Пскентской горбольницы. В 1980 против него устроили клеветническую кампанию в газетах, чтобы тем самым ударить по отцу. Следующий брат – Джалолиддин – стал зубным техником – протезистом, самый младший – Нуритдин – врачом стоматологом. Холмурада уже нет в живых, а двое младших еще работают в Пскенте на родине отца. Муж троюродной сестры мамы, Боки Файзиевич Файзиев тоже был врачом, и до самой смерти был главным врачом Газалкентской горбольницы. И хотя после их кончины прошло много лет, и в Пскенте, и в Газалкенте до сих пор помнят их люди, в чем я сам убедился, побывав в тех местах в 2008 г. Мамин брат Далавой (дядя Дима) тоже окончил стоматологический техникум, вернувшись с войны в 1952 г. (служил с 1943 г., а после воины еще семь лет в оккупационных войсках). После окончания техникума и до самой смерти работал в протезном кабинете Второй поликлиники Четвертого управления Минздрава УзССР. Дядю Диму хоронил весь коллектив поликлиники – так его любили.

Вот, пожалуй, и все. Можно конечно, еще много чего написать о том, как отец ездил ночью к Рашидову на скорой, потому что тот  доверял делать противорадикулитную блокаду только отцу, как он собрал по косточкам сына третьего секретаря ЦК Анисимкина, который разбился на мотоцикле. Как в гости приезжала девочка, которой в 7-летнем возрасте отец сделал операцию на кривошее, приехала через много лет с двумя абсолютно здоровыми детьми. Как к нам всегда приходила в гости тетя Эмма – немка из села Степного, детей которых отец вылечил много лет назад, как мы ездили отдыхать в Пржевальск к дяде Сереже Навалихину и его жене Марии, которому он спас жизнь под Сталинградом, ампутировав ему гангренозную ногу. Да, всех больных и не упомнишь – огромное количество которых прошло через наш дом. Я понимаю, что человеческая память коротка, прошло уже больше 25 лет, как отца не стало, ушло то поколение, которому он помогал, но буду надеяться, что все-таки существует какая-то справедливость, и его душа обрела заслуженный покой».

Как подумаешь, какие люди жили у нас в Ташкенте! И права Таня Вавилова: особенный у нас был район. Особенные там обитали люди. И сколько же хороших людей, сколько хороших врачей я знала. Чем и горжусь. Очень мне повезло в жизни. Вечно помнить буду тех, кого уже нет. А тем, кто жив и здоров — мой низкий поклон и искренняя дружба!

Ваша Татьяна.

4 комментария

  • Фото аватара tanita:

    ЕС, в текст вкралась неточность. Улугбек не помнит: Шарафа Рашидова сменил не Усубалиев, а Усманхождаев Мермжон Бузурукович. Если можно ссправьте, пожалуйста…

      [Цитировать]

  • Фото аватара lvt:

    Спасибо, Танита, спасибо, ВТА и Улугбек! Целое поколение врачей, строителей жизни, обрело голос. Сколько сил, мужества, самоотверженности положили они, чтобы сделать жизнь людей более человечной. Исправить то, что сотворила не только зараза, но и какие-то другие люди, разрушители жизни.

      [Цитировать]

  • Фото аватара Гульрух Умарова:

    Здраствуйте! задав имя дедушки в интернет очень обрадовалась данной статье, обязательно распечатаю и покажу Хамраеву Ш.Ш. хочу сказать что после Унгбаева У.С. директором института долгое время являлся Миразимов Б.Б. сейчас же дирентором УзНИИТО является один из первых учеников Хамраева Ш.Ш. (моего деда) Азизов М.Ж. через два дня в Ташкенте будет съезд ортопедов травматологов, посвященный 80 летию НИИТО. Хочу сказать что дед мой всегда очень тепло отзывался о проф. Шаматове и о других учителях и коллегах перечисленных здесь, и спасибо что есть люди которые помнят их. А несправедливость окружает нас сплошь, надо просто из этих ситуаций достойно выйти и назло всем добиться всех поставленных целей и своих и продолжить дела отцов.
    с уважением Гульрух

      [Цитировать]

    • Фото аватара СЕРГЕЙ:

      ШШ ХАМРАЕВ ЛЕГЕНДАРНАЯ ЛИЧНОСТЬ!!! УС ИСЛАМБЕКОВ
      БВ ШАВАРИН ТУ УНГБАЕВ МД ДУСМУРАТОВ РР ХОДЖАЕВ ФУНДАМЕНТ ИНСТИТУТА

        [Цитировать]

Не отправляйте один и тот же комментарий более одного раза, даже если вы его не видите на сайте сразу после отправки. Комментарии автоматически (не в ручном режиме!) проверяются на антиспам. Множественные одинаковые комментарии могут быть приняты за спам-атаку, что сильно затрудняет модерацию.

Комментарии, содержащие ссылки и вложения, автоматически помещаются в очередь на модерацию.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Разрешенные HTML-тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Я, пожалуй, приложу к комменту картинку.