Ташкентские адреса Сергея Есенина. Окончание История Ташкентцы

Сергей Зинин, кандидат филологических наук.

Чайхана и Мавзолей Шейхантаур

Есенину хотелось как можно ближе познакомиться с «живым Востоком». Чаще всего ехали на Шейхантаур — там была отличная чайхана недалеко от мечети и мавзолея Ширдор, — вспоминал художник Ф. В. Лихолетов.

В дореволюционном Ташкенте Шейхантаур был одним из четырех частей старого города. Из нового города, проехав по узкому мосту через канал Анхор, в этот можно было добираться на извозчике по пыльной Шейхантаурской улице, которая уходила вглубь Старого города. Большой популярностью у всех горожан, в том числе и жителей Нового города, после революции стала пользоваться чайхана, расположенная недалеко от Мавзолея Шейхантаур. От чайханы по тенистой аллее можно было попасть на территорию древнего Шейхантаурского кладбища. В конце аллеи открывалась панорама восточных сооружений.

Во время приезда С. Есенина в 1921 году древние были ветхими, запущенными, требовали реставрации и ремонта. Мавзолеи в форме шарового купола производили впечатление величественно застывших памятников древности. Самое большое историческое здание в древнем архитектурном ансамбле связано с именем шейха Ховенди Тахура, жившего в эпоху правления Тимуридов XIV–XV веков, в честь которого и была названа данная территория города Шейхантауром. Шейх считался святым, так как прославился умением исцелять больных.

Мавзолей шейха, возведенный в XVIII-XIX вв. на фундаменте белее раннего мавзолея (XV в.), с двумя куполами, высоким порталом со стрельчатой аркой, без каких-либо украшений выглядел скромным сооружением. Рядом стоял другой мавзолей, еще более скромный и простой.
По преданию одних источников здесь был похоронен знатный вельможа Калдыргачбий, а по другой версии — это была усыпальница принцессы кипчакских степей Калдыргачбиби. Более величественным выглядел мавзолей Юнусхана, одного из потомков Чингизхана. Перед этим мавзолеем поднимались высокие минареты, а рядом находилось несколько мечетей и медресе.

К историческому ансамблю примыкало древнее мусульманское кладбище, которое было в XVI-XIX веках самым популярным «святым местом» в Ташкенте. Здесь справлялись религиозные мусульманские обряды, сюда приходили из разных мест верующие для поклонения. В дни мусульманских праздников при большом стечении любопытных зрителей проходили захватывающие перепелиные бои. Повсюду шла бойкая торговля лепешками, напитками, сладостями.

В 1884 году в одном из медресе была открыта первая светская школа для узбекских детей, в которой обучали арифметике, географии, истории, родному и русскому языка.

В настоящее время исторические памятники реставрированы, вызывают интерес у многочисленных туристов.

Дом художника А. Волкова на Садовой улице

С. Есенин подружился с ташкентским художником Александром Волковым. Его дом по улице Садовой, где жил художник, был обычным зданием из местного сырца, с самыми примитивными бытовыми удобствами. Таких зданий было много на тихой Садовой улице, которая упиралась в зеленый массив, на территории которого в 1924 году будет открыт по инициативе ученых-зоологов Средне-Азиатского университета зоопарк Ташкента.
Александр Николаевич Волков (1886–1957) был родом из Ферганы, где военным врачом служил его отец. Получил художественное образование в Петербурге и Киеве. В Ташкент вернулся в 1916 году. После революции А. Волков обучал рисунку в Туркестанской народной школе живописи, а с 1920 года работал инспектором школьного отдела по организации художественного образования во всех школах первой и второй ступени. Во время знакомства с Есениным в мае 1921 года А. Волков преподавал на педагогическом факультете Туркестанского государственного университета и в Центральных художественных мастерских.
О первой встрече позже вспоминал художник: «Он вошел в открытие двери моей квартиры в Ташкенте на Садовой улице. Это было так неожиданно и так просто. Совсем юный, прекрасный, радостью сверкающий. Мы встретились, будто давно знакомы. Читали друг другу стихи, сидели прямо на полу и рассматривали акварели. Часа три сидели мы все вот так на полу. Вдруг Есенин нервно вскочил, прислонился к стене и стал читать прекрасным звонким голосом. После этого пошли с ним в старый город».
А. Волков оставил очень краткие воспоминания о встречах с Есениным, хотя дружба их продолжалась и после возвращения поэта в Москву. Известно, что С. Есенин принял участие в организации персональной выставки ташкентского художника в Москве, когда в 1923 году А. Волков на суд столичных ценителей живописи выставил 120 полотен и акварелей.
Дом, в котором жил А. Волков, не сохранился.

Ташкентский художественный музей.

В 1919 году Волков стал первым директором первого Государственного музея искусства в Средней Азии. Музей открыли в бывшем дворце великого князя Николая Константиновича Романова, двоюродного дяди императора Николая II. Великий князь в 1918 году был арестован органами ЧК и расстрелян.
Здание, выделенное для Музея искусств, было невелико, но оригинально по своему архитектурному решению. Проектировал его известный архитектор А. Л. Бенуа. Строение располагалось в глубине участка за кованной металлической решеткой. При планировке и строительстве здания соблюдалась абсолютная симметрия. Один зал дворца был расписан в местном национальном стиле, другой сохранил своеобразие европейской средневековой традиции. Вокруг дворца были высажены дубы.
А. Волков на территории Музея организовал свою студию. Материальное обеспечение работы студийцев было скромное. Сотрудничали с художественным техникумом-интернатом в старой части Ташкента. Иногда приходилось выезжать на арбах в Старый город. Привозили на людные места краски, оставшиеся на складах текстильных фабрик, старую оберточную бумагу или обои и раздавали молодежи, предлагая им попробовать что-нибудь нарисовать. Затем рисунки привозили в Музей, где устраивались выставки народного творчества. В настоящее время здание реставрировано. В нем расположен Дом приемов Министерства иностранных дел Узбекистана.

Здание САГУ на Куйлюкской улице

Весной 1921 года отмечали первую годовщину открытия в Ташкенте Средне-Азиатского Государственного Университета (САГУ), разместившегося в учебных зданиях на Куйлюкской улице. К этой дате была приурочена и выставка художественных работ А. Волкова, на которой художник демонстрировал свои новые картины и эскизы, сильно отличающиеся от традиционных реалистических полотен. Есть упоминания очевидцев, что на этой выставке побывал и Есенин.
Он мог увидеть картины А. Волкова «Караван», «Солнце», «Женщина на верблюде», «Старый мавзолей», «Арба с собачкой», «В чайхане», серию работ цикла «Восточный примитив». Картины «Беседа под веткой граната», «Беседа под сенью шатра» были написаны в отличной от реализма манере, напоминающая живопись Ван Гога, рисунки Матисса, полотна Гогена, творчеством которых А. Волков в то время интересовался. С. Есенин не был пассивным зрителем.
В 1921 году он проявлял интерес к работам западноевропейских современных художников. «Мы несколько раз посетили с Есениным музей новой европейской живописи: бывшие собрания Щукина и Морозова, — писал И. Грузинов. — Больше всего его занимал Пикассо. Есенин достал откуда-то книгу о Пикассо на немецком языке, со множеством репродукций с работ Пикассо».
В здании долгие годы располагалась Фундаментальная библиотека университета. В настоящее время в нем находится факультеты английского университета, осуществляющие подготовку специалистов по специальным зарубежным программам.

Государственный оперный театр им. Свердлова (бывший Театр «Колизей»)

Это было привлекательное здание в центре города. Первоначально на месте «Колизея» в 1903 году было построено сооружение по проекту архитектора Э. Ф. Гофмана для выступления цирковых коллективов. В 1913 году здание было реконструировано под театр.
До революции здесь был самый крупный зрительный зал, принадлежавший предпринимателю О. М. Цинцадзе. После революции театр «Колизей» национализировали и переименовали в Театр им. Я. Свердлова. Сцена театра стала революционной трибуной. Здесь проводились съезды Советов, партийные съезды, собрания интеллигенции, женщин, профсоюзного актива. В бывшем «Колизее» проводились концерты, ставились спектакли, организовывались выступления гастролирующих театральных трупп.
«Однажды мы с Есениным отправились в театр «Колизей» на какой-то спектакль (или концерт), — вспоминала Е. Макеева. — Неожиданно кто-то встал с кресла и объявил: «Товарищи, среди нас находится известный поэт Сергей Есенин!» Реакция публики была восторженной — отовсюду неслись приветственные крики, аплодисменты, кто-то бросил к нашим местам цветы. Есенин был весьма смущен. Начало спектакля задержалось на несколько минут».
В наше время здание подверглось реконструкции, было предназначено для административных целей. В современном здании размещена республиканская биржа.

Партийный Дом имени Луначарского

В центре дореволюционного Ташкента на Московской улице обращало на себя внимание здание Военного собрания (Современный Центральный Дом Офицеров). Это был целый комплекс разноэтажных построек с зимним садом, хорошим зрительным залом и внушительным сквером. Здание было сооружено в 1885 году.
До революции проводились разнообразные культурно-общественные мероприятия. Перед горожанами выступали ученые, писатели, путешественники. Например, о своем путешествии по Средней Азии рассказывал Н. М. Пржевальский. После революции в здании Военного собрания располагался Партийный дом им. А. В. Луначарского.
Здесь проводились заседания партийных активов, состоялся Первый съезд комсомола Туркестана. По решению Всетуркестанского съезда Советов 23 февраля 1924 года был открыт Дом Красной Армии, переименованный в 1945 году в Окружной дом офицеров (ОДО), который приобрел популярность среди горожан, особенно среди молодежи столицы.
На второй день пребывания в Ташкенте в субботний день 14 мая 1921 года С. Есенин, А. Ширяевец, П. Дружинин присутствовали на литературном вечере ташкентского поэта С. Окова, который состоялся в Доме имени Луначарского.
Во второй половине мая 1921 года в зале Партийного дома имени А. В. Луначарского С. Есенину самому пришлось выступать с лекцией об имажинизме и имажинистах. Горожан привлекла афиша, на которой кратко было написано название лекции — «Бунт нас».
Такое название предложил сам поэт. В первом отделении С. Есенин подробно объяснял основные положения имажинизма, для иллюстрации привлекая стихотворения различных авторов. Однако больший интерес у публики вызвало второе отделение, где С. Есенин стал читать свои стихи, не объясняя теоретических положений о ритмике и образности произведения.
По воспоминаниям Е. Макеевой, «особенно тепло публика встретила стихотворения «По-осеннему кычет сова…», «Песнь о хлебе», «О пашни, пашни, пашни…», а чтение «Исповеди хулигана» многих смутило и шокировало. Можно предположить, что поэта раздражала собравшаяся разношерстная публика, среди которой было определенное число случайных, далеких от поэзии лиц, поэтому он не убирал из текста малопоэтические слова, словно нарочно, грубо и обнаженно.
В современном Ташкенте в здании Центрального Дома Офицеров сохранились только некоторые фрагменты бывшего помещения Военного собрания.

Кинотеатр «Хива»

Большой популярностью у горожан пользовался зимний кинотеатр «Хива», построенный в 1910 году на перекрестке Кауфманского проезда и Романовской улицы по проекту архитектора Г. М. Сваричевского. В 1916 году после пожара здание было реконструировано.
В Ташкенте горожане старались не отставать от европейской культуры, стремились следовать последней моде в кино, танцах, песнях. Есенин относился к этим веяниям с прохладцей. Художник А. Волков вспоминал: «В Ташкенте на все была мода… на танец шимми, на Джимми, остроносые ботинки. В кинотеатре «Хива» шел фильм «Кабинет профессора Калигари» с Конрадом Вейтдом в главной роли. Есенин в кино не пошел. Сказал: «Надоело».
В фойе кинотеатра «Хива» перед началом сеанса играл оркестр, нередко проводились краткие выступления поэтов, писателей, артистов.
Встреча С. Есенина со зрителями состоялась благодаря А. Ширяевцу. «Однажды, — вспоминала Н. М. Саввич, — перед началом сеанса в кинотеатре «Хива» вместо оркестра выступили поэты, среди них прочел одно свое стихотворение и Есенин, делал он это непринужденно и весело, а потом пригласил собравшихся познакомиться со стихами имажинистов, покупать их книги, — помнится, это можно было сделать в помещении Ташкентского союза поэтов».
Кинотеатр «Хива» был разрушен во время землетрясения 1966 года.

Квартира Н. Н. Кулинского

Есенина познакомили с Николаем Николаевичем Кулинским, первым директором Туркестанской публичной библиотеки после революции, хорошим знатоком поэзии и великолепным собеседником. С. Есенин, А. Ширяевец, В. Вольпин побывали в гостях у Н. Н. Кулинского. За накрытым для гостей столом на террасе велась задушевная беседа, читались любимые стихи.
Для привлечения читателей Н. Кулинский с 1918 по 1922 годы создал при библиотеке «Студию искусств», которая представляла собой небольшой самодеятельный театр с весьма интересным репертуаром. Постановки осуществлялись в помещении библиотеки. Н. Кулинский возглавлял студию и был постоянным режиссером всех спектаклей. В репертуаре «Студии искусств» были не только произведения классиков, но и современных авторов.
По приглашению директора библиотеки С. Есенин выступил перед слушателями «Студии искусств», которая называлась также и «Студией живого слова». «Занятия наши проходили в помещении библиотеки, когда в ней не было посетителей, — вспоминала Е. Ромонат. — Есенина сюда привел Ширяевец, которого мы все хорошо знали.
Он представил своего друга, и тот без предисловий и уговоров стал читать свои стихи. Читал очень просто, без рисовки и завывания, как иные поэты. Каждое его слово будто ложилось в душу, а все мы, студийцы, именно в этом кое-что понимали после серьезных занятий с Кулинским. Не могу забыть, как он читал «Песнь о собаке» — удивительно точно и человечно, так что слезы появились у многих на глазах, да и сам поэт, кажется, был растроган, и голос его дрожал.
Чувствовалось, что он не декламирует, а переживает то, что запечатлено в слове. В этот момент для нас не важно было, что это читает сам Есенин, и значительным казалось то чувство сострадания и боли, которое поэт донес не только словом, но и сердцем, голосом, душой. Эта встреча произвела на нас всех огромное впечатление и наложила отпечаток на дальнейшие наши занятия: Хотелось проникнуть в глубины поэтического слова, ощутить в нем ту проникновенность и человечность, какие слышны были в голосе Есенина».
Дом, в котором жил Н. Кулинский, и здание библиотеки не сохранились после реконструкции центральной части столицы Узбекистана.

Квартира В. И. Вольпин

Есенин побывал в гостях у ташкентского поэта В. И. Вольпина (1891–1956), с которым познакомился в Москве.
В. И. Вольпин жил в доме на Иржарской улице в центре Нового города. С Есениным он часто встречался. Устроить отдельный прием дорогому гостю считал своим долгом, так как в Москве был радушно принят С. Есениным. Вместе с женой Миной Соломоновной подготовили для гостей богато убранный стол, украсив его ягодами и фруктами, о которых в Москве можно было только мечтать. Были приглашены близкие друзья С. Есенина.
В этот день никто не спешил на службу. В непринужденной обстановке велась беседа на различные темы. Говорили и о скором отъезде московских друзей. Когда зашел разговор о поэме «Пугачев», то многие стали просить гостя прочитать вновь написанное. Есенин не стал возражать.
В. Вольпин писал в воспоминаниях: «Есенин стал читать. Помнил он всю трагедию на память и читал, видимо, с большим наслаждением для себя, еще не успев привыкнуть к вещи, только что законченной. Читал он громко, и большой комнаты не хватало для его голоса. Я не знаю, сколько длилось чтение, но знаю, что, сколько бы оно не продолжалось, мы, все присутствующие, не заметили бы времени. Вещь производила огромное впечатление. (…)
Он кончил. И вдруг раздались оглушительные аплодисменты. Аплодировали не мы, нам это в голову не пришло. Хлопки и крики неслись из-за открытых окон (моя квартира была на первом этаже), под которым собралось несколько десятков человек, привлеченных громким голосом Есенина. Эти приветствия незримых слушателей растрогали Есенина. Он сконфузился и заторопился уходить. Через несколько дней он уехал дальше в глубь Туркестана, завоевав еще один город на своем пути».
Дом, в котором жил В. И. Вольпин, не сохранился после реконструкции центра Ташкента.

Дом Михайловых

В один из свободных от служебных дел дней С. Есенин и Г. Колобов побывали в гостях у Гавриила Михайловича и Юлии Александровны Михайловых, проживавших по улице Первомайской, дом 4. Это была типичная интеллигентная городская семья, которая связала свою судьбу с Туркестаном.
Гавриил Михайлович Михайлов (1860–1947) приехал в 1892 году в Ташкент из Москвы, где он родился. Стал заниматься коммерцией. Для магазинов у сельских жителей закупал хлопок, шелк. После революции работал начальником транспортного отдела, затем в Узбекском союзе кредитно-сельскохозяйственных и кустарно-промысловых товариществ (Узбекбрляшу) и в других заготовительных организациях.
Его жена Юлия Александровна Михайлова (1873–1953) родилась в Каттакургане, окончила женскую гимназию в Самарканде, была начитанной, писала стихи, любила играть в любительских спектаклях. В семье Михайловых было две дочери и сын. Их возраст позволял непринужденно общаться с Есениным. Все они получили хорошее образование, любили поэзию, театр, искусство.
«Почему Есенин попал в дом моих родителей? — вспоминал Владимир Гаврилович Михайлов. — Он дружил в Москве с Григорием Колобовым, который тогда по-модному длинно назывался председателем контрольной транспортной фронтово-разгрузочной комиссии. А отец, Гавриил Михайлович, работал начальником транспортного отдела Наркомата рабоче-крестьянской инспекции Туркреспублики, имел непосредственное отношение к работе транспорта.
(…) Придя домой к обеду, я застал всю компанию за столом. Есенин сидел в сером костюме и, как мне казалось, застенчиво поправлял свисавшие на лоб золотистые кудри. В первую встречу разговор с ним был очень короткий. Он спросил: — Нравятся Вам мои стихи? Мой отрицательный ответ его несколько озадачил».
На одной из встреч в доме Михайловых Есенин читал отрывок из «Пугачева». Здесь же З июня 1921 года состоялся прощальный обед. В. Г. Михайлов вспоминал: «…И, наконец, последняя встреча во время прощального обеда там же, на Первомайской. Они пришли, и у каждого в руках был букет. Колобов подарил моей матери ирисы, брюнет преподнес младшей сестре Ксаночке (она здравствует и поныне) букет алых роз, а Есенин вручил старшей сестре Леле розы белого и нежно-розоватого цвета». Во время прощального застолья делились впечатлениями о пребывании в Ташкенте и Самарканде, обменивались мнениями о происходящих событиях в России и Туркестане. Дом Михайловых не сохранился.

Квартира А. Ширяевца

С. Есенина приглашали в гости ташкентские друзья и знакомые. Чаще всего он бывал на квартире своего друга поэта А. В. Ширяевца в двухэтажном коммунальном доме № 54 на Новой улице. В небольшой и бедно обставленной комнате А. Ширяевец жил со своей матерью Марией Ермолаевной, приветливо встречавшей московского гостя.
Теплые материнские чувства она проявляла к Сергею Есенину, его здесь всегда ожидал радушный прием. Мария Ермолаевна старалась каждый раз приготовить к обеду или к ужину какое-нибудь новое блюдо, в том числе предлагала и узбекские национальные кушанья. Он особенно пристрастился к зеленому узбекскому чаю, который Мария Ермолаевна заваривала по-особенному, вкусно, смешивая различные сорта.
Жила семья Ширяевца очень скромно. Вечерами, после ужина Мария Ермолаевна нередко пела любимые русские песни, которые внимательно слушал Есенин, порой стараясь ей подпевать.
На квартире друзья спорили на литературные темы, вели разговоры о работе С. Есенина над поэмой «Пугачев», требующей еще тщательной редакторской шлифовки. Не все в творчестве А. Ширяевца устраивало Есенина. Теперь же, после краткого знакомства с подлинным Востоком, С. Есенин стал лучше понимать те условия, в которых жил и занимался литературной деятельностью А. Ширяевец, по воле судьбы оказавшийся отрезанным на длительное время от своей Родины.
После смерти А. Ширяевца С. Есенин говорил В. Вольпину, что «до поездки в Ташкент он почти не ценил Ширяевца и только личное знакомство и долгие беседы с ним открыли ему значение Ширяевца как поэта и близкого ему по духу человека, несмотря на все кажущиеся разногласия между ними». Дом, где жил А. Ширяевец, не сохранился, как и улица, на которой дом стоял.