Кирпич История Старые фото Фото

Автор Лариса Самарцева.

В серой пыли он был совсем незаметен, поэтому не раз шагая по обочине дороги я его не замечала. Но прошел хороший дождь и смыл эту пыль, обнажив и кирпич, и загадочный оттиск на его корпусе Е.И.

Я долго всматривалась в этот «осколок империи», соображая, а как он здесь очутился? И вспомнила, что за полгода до открытия этого загадочного кирпича здесь, на пересечении улиц Ш. Бурханова и Хусанбаева, ломали высокий забор, от коего остались лишь ворота тоже очень странной конфигурации. Наверное, старые кирпичи как мусор вывезли на свалку, а «мой» не захотел отрываться от своего исторического места, вот и спрятался в пыли.

За свою жизнь я дважды проживала в районе так называемого центра Луначарского. В далекие школьные годы этот район был загородной зоной, зеленой и тихой, обустроенной одноэтажными домами и славившейся санаториями, правительственными дачами, пионерлагерями. А до революции здесь бы­ла резиденция генерал-губернатора Туркестана, в последствии отошедшая детскому дому.

Популярность этого района объяснялась просто — чистый воздух, бли­зость гор, море садов и виноградников, многочисленные арыки и речки соз­давали неповторимую атмосферу покоя и умиротворенности так необходимою после городского шума и летнего пекла. От границы города, где теперь чайхона «Салом», до самого Чимгана раскинулся этот курортный рай.

Во второе мое “пришествие” уже в новом веке этот район украшали двух- трехэтажные дворцы и виллы с пальмами и фонтанами, трассы заполнили «Мерседесы» и «Ландроверы». Видимо шлейф славы «курортного рая» до сих пор накрывает этот район, делая его притягательным для богатых людей. И район наполнили новая жизнь и новые люди.

И, казалось, что прошлое этого места кануло в небытие. Но случайные встречи и разговоры с людьми вдруг выдергивали из этого небытия какие-то детали и факты, которые потом складывались в историю этого района Ташкента.

» — Кирпич Е.И.? Да мой дом построен из такого кирпича. Дед строился в 1910 году». Эта фраза одной из немногочисленных теперь старожилов ули­цы Хусанбаева меня просто поразила. И захотелось узнать историю и кир­пича, и деда.

А почтенный аксакал лет 80-ти вспомнил: «Этот парк, что в центре Луначарского, сажали комсомольцы в 30-е годы, а Дом культуры, т.е. его здание, был церковью, перед которой была большая площадь, а на базар приезжали на арбах с большими колесами. И называлось это место село Никольское».

Так, еще интереснее. А что еще расскажут мне старожилы?

Дом культуры в центре Луначарского — остатки той самой церкви!

«Ворота необычные? да они еще дореволюционные. Это был вход в усадьбу или имение зажиточного человека, некого Пухова, потом при советской влас­ти в ней разместилась селекционная станция САНИС “ — это начало рассказа Розы Якубовны Битеевой. Ученые колдовали здесь над лубяными культурами, создавая сорт за сортом, чтобы приспособить их к жаркому климату. Усадьба упомянутого Пухова была гигантской, может он или поздние владельцы засадили ее фруктовыми деревьями и роскошными сортами винограда. Окрестной ребятне удавалось испробовать плоды этих элитных сортов при разбойничь­их набегах и по прошествии более 60 лет уже очень взрослые старожилы с восхищением вспоминают их неповторимый вкус.

Ворота на улице Хусанбаева (бывшая Калинина)

Но потом исчезла и эта станция, усадьбу раздербанили на участки, оставив лишь старорежимные ворота. На оставшейся площади долго была автоба­за, а сад и виноградники бесследно исчезли. Года три назад здесь начали ударными темпами возводить особняки, но что-то не заладилось и все забро­сили. Теперь в сумерках прохожих пугают пустые глазницы оконных проемов, еще раз напоминая, насколько непредсказуемы превратности судьбы. А мне кажется, что сюда по вечерам наведается неспокойная душа Пухова, некогда с любовью и рачением возделывавшим эту землю и выброшенного в небытие…

Но вернусь к рассказу Розы Якубовны. Eё родители в тридцатые годы получили надел под строительство дома в этом районе. Новые власти разделили усадьбу зажиточной владелицы на несколько участков, а сама бывшая хозяйка, как ее называли, Паниха, ютилась на небольшой площади и дожила до середины 50-годов. Судьба Панихи была типична для тех лет. Район был аграрным, здесь было много усадеб и проживали в них люди хозяйственные, тру­долюбивые. У них было все — и коровы, лошади и теплицы, сады и даже скважины с артезианской водой, тогда как весь другой люд брал воду из арыка. Потом у этих «кулаков» все отняли и бывшие хозяева тихо доживали, но продолжали трудиться, снабжая соседей молоком, сметаной, маслом. Один из них дед Сывороткин, краснощекий и седобородый старик, содержал свое уже не большое хозяйство в идеальном порядке, по воскресеньям, не изменив свои жизненным принципам, ходил в церковь, да так и умер однажды по дороге к храму, оставив своим детям в наследство бидон, в котором в надеж­де на возврат старого режима хранил кипу николаевских ассигнаций…

Парк… старинный и недавно обновленный…

Из детства остались очень яркие, праздничные воспоминания» — про­должает Роза Якубовна. Наш парк был полон отдыхающих, нарядных и веселых. Яблоку негде было упасть. Шум и гам стоял от детей. На летней площадке танцевали, выступал со спектаклями драмкружок, пел школьный хор, В летнем кинотеатре всегда был аншлаг, но мы, малышня, благодаря добрым билетершам проникали на сеанс не только без билетов, но и бесчисленное количество раз. В Доме культуры была прекрасная библиотека, здесь же была и театральная студия. Мы, школьники, успевали везде — и на репетицию в хоре на сто голосов, и на танцы, и на выступления на разных мероприятиях.

Вдоль парка протекал Тортарык и все лето детвора плавала в этом довольно-таки большом канале, грелась в теплой глиняной пыли. Тортарык убегал к реке Карасув, широкой, с сильным течением, водоворотами и воронками. Здесь были живописные в зарослях боярки глубокие овраги и пляжи, куда при­езжали отдыхать горожане, высаживаясь на остановке загородного автобуса в центре Луначарского и с пляжными ковриками и нехитрой закуской в нитяных авоськах тянулись через поля помидоров и кукурузы к воде. Теперь здесь густонаселенный микрорайон Карасу, а река ушла под землю в бетон­ных саркофагах.

Дети, живущие в районе центра Луначарского, учились в школе № 2,впоследствии №208. Эта школа была открыта в 1885 году. И Роза Якубовна первые школьные годы провела в ее старом здании, а в середине 50-х было построено новое, которое стоит до сих пор.

Центр Луначарского, поворот направо — улица Ш. Бурханова (он жил на этой улице, есть памятная табличка на доме), следующий перекресток с улицей Хусанбаева, слева будут те самые ворота…

Послевоенное поколение свято чтило историю своей школы. В 1941 году все мальчики-выпускники ушли на фронт и не вернулись. На детские пятачки, собираемые пионервожатой Светой Султановой, был поставлен памятник этим ребятам. На все праздники дети приносил сюда цветы, почетный караул салютовал ветеранам. «Это было так торжественно, что не забывается до сих пор» — говорит Роза Якубовна.

Улица Калинина, 1956 год.

Улица Хусанбаева, бывшая Калинина, 2011 год.

Но вернусь к моему герою.

В дореволюционном Ташкенте было несколько кирпичных заводов и их про­дукция обязательно маркировалась. Это был знак качества и ответственнос­ти производителя, его гарантия на долголетие кирпича. Но заду­мывалось ли это долголетие на сто лет? Даже не знаю, в наше-то время одноразовых «шедевров» это и представить трудно.

Так вот, большинство оставшихся старых домов в этом районе возводи­лось из таких кирпичей, так что таинственное E.И. можно увидеть в развалинах сносимых домов бывшего поселения Никольское.

Собирая в единую картину отрывочные воспоминания старожилов, я пре­дставила это хорошо спланированное поселение с церковью, школой, почтой, общественной баней, трудолюбивым хозяйственным населением, прибывшим сюда в Туркестан на пустующие земли скорее всего еще до столыпинской реформы. В царской России было Переселенческое Управление, занимающееся планомерным расселением крестьян для освоения районов Сырдарьи, Ташкентской области. Так в Туркестане появились села Николькое, Солдатское и еще и еще. Этих названий уже нет на современных географических картах, но цве­тет возделанная руками переселенцев земля.

«Мой дед Иван Карлович Пейдо прибыл сюда, в село Никольское в самом начале века, прошлого конечно, он был в числе тех переселенцев, что прожили всю свою жизнь в Средней Азии, оставил многочисленных детей и внуков и громадную усадьбу, которую его потомки постепенно разделили между собой, а от дедовского дома осталась лишь фасадная часть с да­той постройки — 1910 год», рассказала мне Лариса Петровна, его внучка, она же и представила две старые фотографии — одну дореволюционную изда­ния Э. К. Хлубна и 1956 года — вид улицы Калинина, теперь Хусанбаева.

К сожалению, о жизни своего деда, эстонца по национальности, о его ис­тории переселения, Лариса Петровна не рассказала. Многочисленная родня старшего поколения, родившаяся в 10-20 годы, боясь не просто гонений, а жестоких репрессий, молчала о своем происхождении, корнях, владениях.

Все семейные тайны остались тайнами и уже нет надежды, что всплывут когда-нибудь рассказы о дедушке, о его усадьбе и о тех потрясениях, что

выпали на долю трудолюбивых переселенцев. Но я думаю, что цветущие ныне бывшие поселения — это память о них, пионерах, начинавших новую свою жизнь на песках, солончаках, в мареве 50-ти градусной жары и безводья. Они ушли с исторической сцены, о них не помнят и не хотят знать, но их бессмертные души нет-нет да пролетают над землей, которой была отдана молодость, сила, жизнь…

Ну а что кирпич, осколок давно ушедшего времени? Лежит он теперь в моем дворе, всякий раз упираясь в мои глаза эти­ми таинственными Е.И.

Все прошло, все забыто…

Октябрь 2011 г.
Современные фотографии Арсения Самарцева.